Леди, будьте паинькой - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 12

Эмма снова втянула в себя воздух.

На прикроватном столике лежало несколько книг, включая монографию по истории Техаса и биографию Теодора Рузвельта. Пара журналов по гольфу. На обложке одного — огромная фотография. Кто-то знакомый… Кажется, она узнает…

Странно. Здесь у нее ни одного…

Эмма пригляделась пристальнее и почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

Глава 4

Эмма не помнила, как схватила журнал, но он каким-то чудом оказался у нее в руке. Значит, успела…

Она тупо глазела на обложку. Буквы плыли перед глазами:

СКВЕРНЫЙ МАЛЬЧИШКА ПАГ, ЧЕРНАЯ ОВЦА КЕННИ ТРЕВЕЛЕР РАССКАЗЫВАЕТ О СВОЕЙ ИГРЕ, ТУРНИРНОЙ ПОЛИТИКЕ И СВОИХ МИЛЛИОНАХ.

— Гм… Эмма!

Она отодвинулась от Кенни как можно дальше и свободной рукой стянула края халата.

Фотограф удачно схватил момент, когда Кенни бил по мячу. Корпус повернут вполоборота, клюшка повисла в воздухе.

Скверный мальчишка ПАГ…

Огненные языки ярости медленно развертывались в ней. До сих пор она считала, что не переживала ничего унизительнее тех моментов, когда признавалась Джереми Фоксу в своих чувствах, но это… это в сто раз хуже! Ну найдется ли на свете идиотка глупее и наивнее?!

Ее водитель оказался миллионером, сумевшим затащить в постель безмозглую дурочку!

Эмма запустила журналом в стену, вскочила с постели и, спотыкаясь, бросилась в ванную за вещами.

— Не считаете, что нам следует потолковать об этом? — окликнул Кенни.

Она вернулась с охапкой одежды и, промчавшись мимо, направилась к себе.

— Леди Эмма!

Она метнулась в свою комнату, повернула ключ в замочной скважине и принялась лихорадочно натягивать белье. Послышался легкий стук:

— Понимаю, что обложка с моим портретом пробудила в вас естественное любопытство, но почему бы нам не распить бутылочку, пока я отвечу на любые ваши вопросы?

Она проигнорировала весь этот вздор, побросала одежду в чемодан и затянула ремнями другой. Потом подхватила свои пожитки и поспешила вниз по лестнице — так быстро, как позволяла тяжесть груза.

— Эмма!

В ушах барабанным боем отдавалось биение сердца. Она добралась до выхода и стала возиться с замком.

— Эмма, уже стемнело. Куда вы пойдете?

Он возник за спиной и схватил ее за руку. Но она вырвалась и всадила угол чемодана ему в пах. Кенни взвыл и отшатнулся.

Она рванулась вперед.

Сырой ночной воздух окутал ее. Эмма представления не имела, где находится, но разве это важно? Она сознавала только, что нужно как можно скорее убраться отсюда. И старалась поддерживать в себе неугасающий огонь гнева, не дававший ей впасть в истерику. Подумать только, она считала Кенни Тревелера тупым олухом, беспросветным кретином! Как, должно быть, он смеялся над ней! Нашел себе забаву на ночь и потешался!

Тяжелые чемоданы оттягивали руки, но Эмма ничего не чувствовала. А что, если бы журнал не попался ей на глаза? Что, если бы она позволила Кенни продолжать в том же духе, так и не узнав, кто он на самом деле?

Думать об этом было слишком тяжело, поэтому Эмма окинула взглядом улицу. Ей необходим телефон-автомат, чтобы вызвать такси!

Но на глаза попадались лишь дорогие дома с роскошными машинами, припаркованными на подъездных дорожках. И ни одной живой души. Если не считать тихого шипения оросительных систем, все было тихо.

Эмма прислушалась и различила слабый шум мотора. Чемоданы били по ногам, но она упорно продолжала идти и, только когда автомобиль взревел совсем рядом, поставила вещи на землю и обернулась.

На дороге стоял знакомый «кадиллак» цвета шампанского. Стекло со стороны водителя было опущено.

— Вам не кажется, что вы слегка перегнули палку? Щеки Эммы загорелись. Глядя перед собой, она сделала несколько шагов, хотя плечи отчаянно ломило.

— Ближайший отель в десяти милях. И на случай, если не заметили: такси здесь не ездят.

Она топала вперед, как солдат на плацу.

— Господи, ненавижу капризных дам!

— Капризных?! — не выдержала Эмма. — Оставьте меня в покое! Или вы еще недостаточно позабавились?

Он повернул машину, перегородив улицу, и вышел, не выключая двигателя. Вид у него был еще тот! Рубашка распахнута до пупа, босые ноги втиснуты в кроссовки.

Она ощутила некоторое удовлетворение, увидев, что он так и не успел отойти от предательского удара чемоданом и стоит не вполне выпрямившись, но тут же впала в панику. Уж лучше поскорее убраться, пока она не сорвалась и не устроила ему хорошую жизнь!

Слегка шатаясь под весом багажа, она устремилась в обратном направлении. Но Кенни двумя прыжками оказался рядом и отобрал у нее чемоданы.

— Немедленно отдайте!

Не обращая внимания на протесты, он подхватил сумку и мешок, отнес к машине и погрузил на заднее сиденье, действуя так ловко, словно управлялся с горсткой камешков.

— За это вы должны мне тонну баксов.

Эмма прикусила губу, сморгнула слезы и быстро пошла вперед. Кенни залихватски подбоченился.

— Интересно, далеко вам удастся уйти без денег, паспорта и одежды? Не говоря уж о проклятых зонтиках?

Он оскорбил, обидел, а теперь, вместо того чтобы извиниться, еще продолжает издеваться!

Эмма попыталась найти выход из нелепого положения, в которое попала по собственной глупости, но перспективы казались более чем мрачными. Шаги ее замедлились.

— Немедленно отвезите меня в отель, — выдавила она.

— С радостью.

Эмма поколебалась, но, не имея иного выбора, направилась к машине. Кенни открыл дверцу, и она, не глядя на него, скользнула внутрь и изо всех сил попыталась сделаться невидимкой. Губы распухли, и Эмма невольно вспомнила вкус его глубоких, фальшивых поцелуев.

— Ну, начинайте. Выложите все, что думаете обо мне. Вам ведь не терпится облегчить душу и расчехвостить меня.

Если раньше он гнал так, словно его черти преследовали, то сейчас машина едва ползла.

Эмма ничего не ответила.

— Ладно, признаю: я немного подшутил над вами. Притворился, что торгую собой. Но поверьте, я не ожидал, что вы воспримете мою болтовню всерьез. А когда вы… что же, я всего-навсего мужчина и, прежде чем осудить меня за мужские потребности, предлагаю вам как следует посмотреться в зеркало. Ну а потом представьте, что бы происходило с вами на моем месте при встрече с кем-то, похожим на вас.

До чего же бессердечно с его стороны издеваться над ней только потому, что она не так красива, как его голливудские подружки!

Она не выдержала. Слова хлынули из нее потоком.

— Я ни за что не лгала бы! И не унизила бы человека так, как это сделали вы!

— Унизил вас?

Кенни казался искренне оскорбленным, но Эмма тут же вспомнила, какой он хороший актер.

Он проехал через ряд ворот на более оживленную улицу.

— Унижение тут ни при чем. Да, я использовал подвернувшуюся возможность и не скрываю этого, но с моей стороны это чистое вожделение, и ничего…

— Ради Бога, мистер Тревелер, я не вчера родилась! Какое отношение ко всему этому имеет вожделение? Вы богаты, красивы и к тому же профессиональный спортсмен. Уверена, вы можете получить любую женщину, какую захотите. Не станете же довольствоваться стареющей учительницей?

— Думаю, что вполне способен определить свои чувства! Похоть и есть похоть! И признайтесь, вы сделали все, чтобы облегчить мне задачу. Хотя до меня абсолютно не доходит, почему вы вообразили, будто иначе чем за деньги не сможете завлечь мужчину?

— Тут вы правы. Я вела себя как…

Кенни остановился на красный свет и повернул голову.

— Послушайте, Эмма, я не хотел ранить вас. Честно говоря, просто забылся. Но вам взбрело в голову потрахаться с незнакомым человеком, и я не вижу в этом ничего плохого.

— Вы лгали мне с самого начала. Каждое слово было неправдой. Вы профессиональный игрок в гольф и, если верить заголовку, миллионер к тому же. — И тут ее осенило. — И дом этот — ваш собственный! Все вранье, наглое вранье!