Позывной «Курсант» (СИ) - Барчук Павел - Страница 18

Однако, в глубине души я признавал, не настолько, на самом деле, мне жалко Косого. Да, имел место стресс. Но блин! Впервые нахожусь в такой ситуации. Конечно, стресс.

Однако в гораздо больше мере мне жалко себя. Потому что рядом со мной находится человек, способный на все. Не только способный, но и выдрессированный для этого. А я до сих пор не знаю, что именно хочет от Реутова чекист. Правда… Теперь уже не уверен, что вообще хочу владеть подобной информацией.

И если бы можно было вернуть время, на денёк, больше не надо, где-нибудь в Подмосковье я сто процентов сбежал бы. Да, сложно. Да, опасно. Но, в конце концов, не дурак вроде бы, башка варит, знания какие-никакие имеются. Неужели не нашёл бы, где пристроиться. В любом случае, такое развитие событий было бы гораздо лучше, чем близость Клячина, который меня теперь настораживает еще сильнее.

Конечно, едва появились Николай Николаевич с незнакомым мужиком, тошнота сразу прошла и матерные слова тоже закончились. Я вообще впредь поостерегусь ругаться с чекистом. А уж обзывать его — тем более. Потому что он — псих!

Пока Клячин волочил меня в сторону банного зала, внутренности мои мелко тряслись, будто я с похмелья. Что он за человек такой? Что, млять, за человек? Как можно настолько невозмутимо, без злости, вообще без эмоций добивать лежащего на спине. Ладно, сказать бы в аффекте. Так ведь ни черта подобного.

Чекист дотащил меня до раздевалки, исчез на пару минут, а вернулся уже со стаканом водки и куском хлеба, сверху которого лёжала котлета.

— На! Пей!

— Не хочу. — Мотнул я головой, пытаясь при этом посильнее закутаться в простынь. Отчего-то было холодно.

— Да кто тебя спрашивает, Алексей! — Клячин шагнул прямо ко мне, ухватил двумя пальцами мой нос, а потом натурально силком влил водку в рот. Естественно он у меня машинально открылся после манипуляций чекиста.

— Сейчас отпустит. Не бзди. — Добавил Николай Николаевич. Смотрел он на меня, кстати, без осуждения или насмешки. Наоборот. Вроде даже с сочувствием. Хотя, теперь я ему не доверяю еще больше, чем до этого случая.

— Первый раз у многих так бывает. — Добавил Николай Николаевич, дождавшись, пока я откашляюсь и вытру подбородок, по которому, само собой, теперь стекала водка. Я чуть не подавился ею. — Надо закусить.

Он протянул хлеб с котлетой. Тут я сопротивляться не стал. Заглотил в один момент. Думал, снова вывернет, но ни черта подобного. Как говорил кто-то из классиков, человек такая скотина, ко всему привыкает. Вот и у меня, похоже, стресс пошел на убыль, и жратва показалась организму весьма даже уместным моментом.

Потом Клячин снова исчез ненадолго. Потом снова появился. Я так понимаю, занимался решением небольшой проблемы, оставленной им на заднем дворе бани.

Хотя, думаю, для него это и не проблема вовсе. Так-то, он вообще помыться пришёл. Оружия при себе не имеет.

Не знаю, как тут, а в современном времени, конечно, любой мент нехило бы вляпался с таким «отдыхом». Впрочем, любой чекист тоже. А вот судя по поведению и спокойствию Клячина, он точно знает, ему ни черта не будет. Да и тот мужик, который с ним явился, пока я карачился у дверей, распугивая местных птиц «зовом оленя», тоже выглядел вполне спокойным.

Может, дело в том, что пострадавшие имеют определённую репутацию, а потому никто за них задницу рвать не будет. Не знаю…

К тому же, чекист, типа, защищался. Действовал по ситуации. Шпана напала, угрожала, ножом размахивала, все дела. И никто не узнает, что Николай Николаевич мог просто выбить нож у Косого, а потом отправить его в нокаут. Никто, кроме меня… Черт. Сложностей становится все больше и больше. И пока ни малейшего намека, ни одной идеи, как вернуть все обратно. Реутова в Руетова. А меня в меня.

— Ну, все…Идём. — Клячин всучил мне чистые вещи и начал одеваться сам. — Опаздываем. Того и гляди, гость раньше нас явится…

У меня, в отличие от Николая Николаевича, который шустро натянул рубаху, привел в порядок обувь, этот процесс шел с трудом. Видимо, сказался тот факт, что водку я выпил на голодный желудок. Да ещё чёртов стресс. В общем, через минут десять, полностью одетый Клячин скептически наблюдал, как то же самое пытаюсь сделать я. Потом плюнул на все и принялся мне помогать.

Именно из-за вязкой каши, появившейся в голове, я с трудом запомнил, как мы добрались до дома. Пришёл в себя — сижу за кухонным столом. Николай Николаевич кашеварит у плиты. В доме тепло, а от вкусных ароматов бежит слюна.

Думаю, как бы меня за этим столом не вырубило, на самом деле. Наверное, Клячин просто не трогал, пока я дремал. Соответственно, где чекист взял еду, сам он ее добыл или принёс кто-то, понятия не имею. Да и какая разница. Главное, наконец можно нормально пожрать.

— Ешь. — Клячин вынул из котелка несколько картофелин, положил их перед собой. Порезал сало. А потом достал вторую кружку и тоже поставил ее возле себя.

Я осторожно ухватил пальцами одну картошку, затем быстренько шлепнул ее на стол.

— Горячо…

— Ясное дело, горячо. — Громко заржал Николай Николаевич. — Только приготовилась.

Он взял бутылку, которая стояла тут же, рядом с котелком, плеснул в свою кружку водки, а затем поднял ее, планируя сказать тост.

— Ну, Алексей, выпьем за то, чтоб…

Договорить Николай Николаевич не успел. Он вдруг замер молча, глядя перед собой стеклянным взглядом. Будто услышал что-то. Такой вид был у чекиста. Причём что-то за пределами дома. У него даже голова немного наклонилась к одному плечу, словно он пытался лучше расслышать происходящее.

— Не успели. — Коротко вдруг констатировал Николай Николаевич. Сказал это даже не мне, а самому себе.

И в ту же секунду хлопнула входная дверь. Я от неожиданности буквально на месте подпрыгнул. Получается, Клячин определил, что к дому подходят, раньше, чем неизвестный гость ступил на порог. Ни хрена б себе…

Второй удивительный момент — чекиста сразу же как подменили. Он одним быстрым движением отодвинул кружку, так и не выпив ее содержимое, картофелины бросил обратно в котелок, а потом вообще вскочил с табуретки, на которой сидел напротив меня, и вытянулся по струнке. У меня даже рот открылся от изумления, честное слово.

Я в тихом офигевании наблюдал за столь внезапными метаморфозами. Это еще что за прикол? Впервые за несколько дней видел Клячина в подобном состоянии. Он был… Нет, не напуган. Это слишком громко сказано. К тому же гостя мы ждали с самого начала. Его приезд не является неожиданностью. Но… Пожалуй, Клячин просто априори побаивался этого человека. Вообще. По жизни. Вот так могу сказать.

— Алексей! Ну, вот и свиделись! Сколько лет прошло! Ох… Возмужал! — Прозвучал радостный голос, мне, что вполне понятно, абсолютно незнакомый.

Я оторвал взгляд от Клячина, который продолжал изображать из себя стойкого оловянного солдатика, а затем медленно повернулся. На пороге стоял мужик. Взрослый. Лет этак за сорок пять. Ближе к пятидесяти даже. Одет «по гражданке». Костюм на нем был приличный. Пальто солидное. Обувь — очень даже ничего. Короче, дядя явно не из простых граждан.

Смотрел он на меня тепло, с отеческой улыбкой и по-моему, собирался обнять, ко всему прочему. Что-то многовато становится вокруг людей, которые преувеличенно «хорошо» относятся к Реутову. Прямо куда не глянь, одни друзья-товарищи.

Прибывшему гражданину, как и Клячину, я не сильно-то верил. Особенно его добрейшей улыбке и теплому взгляду. Идите на хрен! Один, вон, тоже улыбался. А в итоге оказался чуть ли не Хитменом.

И вообще, конечно, очень странная история. Куда не плюнь, везде у пацана доброжелатели, а провёл он почему-то бо́льшую часть жизни в детском доме. Херня какая-то получается. Где же были все эти хорошие люди раньше?

— Да не стесняйся! Не смотри на звания и субординацию! — Мужик развел руки в стороны. Твою мать… Точно обниматься собирается. — Столько лет не виделись!

То есть, предполагается, что я должен сейчас вскочить и броситься ему навстречу. Чужому, непонятному мужику. Но фишка даже не в этом.