Столичный доктор. Том II (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 25

— Николай Васильевич, — обратился я к Склифосовскому, когда вернулся обратно в валу. — Сегодня на ужине был Адольф Александрович Реммерт — главный военно-медицинский инспектор.

— С чего бы вы его вдруг вспомнили? — удивился врач.

— Мы часто накладываем жгуты на авариях разных, — пожал плечами я. — Это быстро, это работает. Почему бы не предложить армии простую носимую аптечку? Жгут, бинт, таблетки с активированным углем… Прямо так, с наскоку не скажу, но думаю, что было бы полезно

— Уже начались поставки угля в аптеки? — Склифосовский вытер кровь со щеки. — Я, признаться, что-то слышал от московских коллег.

— Начались. Там очень простая технология производства. У Келера освоили буквально за неделю.

Николай Васильевич подхватил меня под локоток, отвел в сторону, подальше от матерка работяг.

— Скажите откровенно! Хотите заработать на бюджетных ассигнованиях?

— Может, и хочу, есть на что потратить, — пожал я плечами. — Но еще больше хочу, чтобы умирало меньше русских солдат.

— Неправильно наложенный жгут ведет к ампутации!

— Даже при ошибках, вреда от него будет сильно меньше, чем от умерших от потери крови. А обучить солдат правильно накладывать — не так уж и трудно.

До русско-японской войны времени полно — можно устроить прямо военно-полевые курсы оказания первой помощи, выделить во взводах ответственного за эвакуацию раненых. Что-то вроде санинструктора.

Склифосовский достал записную книжку из пиджака, карандаш. Что-то себе записал.

— Поговорю с Адольфом Александровичем. Он мне кое-чем должен, думаю прислушается.

Обратно ехали вдвоем. Полуживого Островского достали, померили давление. Потом забинтовали и зашинировали чем могли из подручных средств. Ампутацию на месте решили не проводить — потеря времени намного больше, да и условий для этого… Благо, на заводе полно материала для изготовления кустарных шин. Вот тоже поле непаханное. Сделать типовые шины и костыли, да еще раздвигающиеся и раскладывающиеся — не бином же Ньютона.

В пролетке Склифосовский рассуждал о прогрессе. Как быстро движется вперед медицина, как скоро начнут лечить все болезни и наступит полное земное счастье. Вот вроде бы умный человек, много достиг. А нотка идеализма проскальзывает.

— Вы, Евгений Александрович, читали доклад Попова на тему отношения металлических порошков к электрическим колебаниям?

Я сначала не понял, о чем говорит врач. Потом догнал — про радио.

— Если прибор Попова установить в каждый медицинский экипаж и пустить их курсировать по городу…

— То потребуется еще и специально обученный человек, чтобы расшифровывать азбуку Морзе, — засмеялся я. — Нет уж, подождем, когда научатся передавать электрическими колебаниями голос.

— Думаете, освоят?

— Уверен. Прогресс идет невиданными темпами. Вы знаете, что сотрудник вашего института выделил возбудителя сифилиса?

— Кто?

— Романовский Дмитрий Леонидович. Но там данные предварительные, поэтому и не разглашает пока.

— А вам сообщил, значит?

— Так я ему подсказку дал, случайно вышло.

Все, Склифосовский пропал. Всю дорогу обратно я рассказывал врачу о спирохете и способе лечения оной.

Я был уверен, что полоса удачи продолжилась, не только на операции экс-министра, но и после. Сама процедура прошла успешно. Удалять участок кишечника доверили мне, как изобретателю методики. Ассистентам — Склифосовскому и доктору Брановскому, сведения были доступны только теоретически. Ну и в виде тренировки на трупе, коих мы провели три штуки. Но дьявол, как известно, кроется в деталях. Кроме пораженного участка кишки и формирования стомы для вывода содержимого кишечника на брюшной стенке, надо предварительно удалить и пострадавшие лимфоузлы вдоль всех значимых сосудов аж до уровня отхождения верхнебрыжеечной артерии. Их много. И каждый необходимо выделить, перевязать, и иссечь. Всё в пределах брюшной полости, где все забито очень плотно, нет свободного пространства даже размером с наперсток. И, в отличие от фантазий писателей и художников, выложить кишечник на операционный стол, чтобы не мешался, а потом вернуть на место — невозможно. Даже теоретически. Так что всё наощупь. Вот тут и вспоминаешь, как вязать лигатурные узлы одним пальцем. Часа через три я уже слегка притомился. Ассистенты тоже не загорали, но мне досталось больше всего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Давайте поменяемся местами, — предложил Склифосовский. — Передохнете пока немного. А на удаление кишечника и формирование стомы вернетесь.

Закруглились за четыре с половиной часа. Это с наркозом.

Честь рассказать все семье Склифосовский предоставил мне.

— Там не только жена, но и его брат ждет.

— Брат?

— Да. Вячеслав Авксентьевич — наш коллега. Занимается фармакологией. Не скрою, он тоже просил насчет операции.

И тут меня накрыло. Сколько раз я смотрел на запись той лекции, и каждый раз фамилии Манассеина и Полотебнова пролетали перед глазами без задержки. Блин, это же точно судьба! Не может быть таких совпадений! Вот они, люди, которые доведут затею с пенициллином до самого конца, до промышленного, тудыть его, производства!

— Вы можете меня представить? У меня к Вячеславу Авксентьевичу есть интересное предложение.

— Так он ждет нас вместе с супругой пациента. Сейчас и познакомитесь.

Хотелось даже запеть. День победы, как девятого мая, до хрипоты. Всё будет хорошо! Сейчас я встречу настоящего спеца, который проблему не понаслышке знает. Которому не надо азы рассказывать, он на научной работе десятилетия! Фармаколог номер 1 в стране. Даже если пока такого термина нет.

Как мы вышли из операционной — все подорвались, вскочили. Пожилая супруга со сложной прической, в глухом платье, Вячеслав Авксентьевич… Интересно, сколько он тратит каждый день на расчесывание своей огромной бороды? А она у него шикарная, холеная, во всю грудь — Лев Толстой отдыхает. Очень хотелось прямо сейчас начать агитировать его за пенициллин, но я прекрасно понимал, что меня в таком случае не поймет никто.

Рассказали об операции, дали свои прогнозы. Дескать, надо надеяться, все в руках Божьих. По-другому и не поймут. Короче, напряженная светская беседа на тему здоровья пациента.

Когда уже почти все закончилось, я улучил момент, увлек Вячеслава Авксентьевича в сторону. Начал с жаром рассказывать про антибиотики, про перспективы новых лекарств, которые могут убивать любые бактерии. Короче, изображал из себя эдакого Базарова от науки, но без негативизма.

— Новое лекарство⁈ — вырвал руку Манассеин — Я про вас наслышан, сударь! Архив доктора Талля?

— Простите, что?

— Вы позаимствовали исследования профессора! Откуда у вас могут быть эти… как вы изволили выразиться? Ах да, анти биотики…

— В архиве ничего такого нет — растерялся я — Исследования только в начальной стадии и вы можете…

— Ничего я не могу! — отрезал Вячеслав Авксентьевич — Я в краже не участвую! Если у профессора Талля были какие-то находки, то передайте их… да вот хотя бы в нашу газету «Врач»! Мы обсудим в редакции, рецензенты дадут свои заключения…

— Только что вы обвинили меня в краже!

— Поймите, Евгений Александрович, ситуация двусмысленная. Несколько коллег обратились ко мне насчет стрептоцида, бриллиантовой зелени… и вот этой истории с активацией угля. Предупредили. Не бывает так, чтобы один врач, пусть талантливый, всего за полгода, сам, смог сделать столько открытий. Это работа целых коллективов! Такие исследования длятся годами, они проверяются научным сообществом.

Я впал в легкий ступор. Что отвечать? Привет, я из будущего, а вот попробуйте аскорбинку?

— Если у вас есть сомнения насчет архива профессора Талля, — я сложил руки на груди. — Вы можете обратиться к вдове профессора. Она передала мне все документы, выполняя его волю, и там ничего не было на тему антибиотиков.

— Пфф… что простая женщина может понимать в медицине?