Никаких достоинств (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 62

— Извини меня, пожалуйста!

— За что извинить? — с интересом уточнил Юра.

— За все. За бич, за то, что я больная на всю голову нимфоманка и дура.

— Нет, Рита, давай сразу отделим блинчики с клубникой от блинчиков с перцем. Вот без этого — Домовенок показал вилкой на свою спину — сон был бы не тем сном. А это был первый наш с тобою полноценный сон, и я такое не забуду. Ярко, остро, ух, я бы вообще не просыпался, была бы моя воля. Иное дело вчерашний случай.

— Да, навела уродов — уныло кивнула я. — Тут хоть ныряй в пасть морскому дьяволу, извиняться бесполезно.

— Дело не в том, что навела! С каждым может случиться, у Кирилла профессия с заведомой долей риска, всякое случается. Но ты знала, что забор у соседей практически непроходим? Я вот не помнил, что там эти шипы и проволока. А ты ведь помнила?

Я кивнула. Дизайнерскую деятельность я начинала именно с рисования оград частных домов, и поневоле запоминала технические детали.

— И послала меня⁈ Чтобы я там буксовал и проклинал все на свете? — злобно шипел Домовенок.

— Юра, но как бы ты поступил на моем месте? У тебя очень скромный опыт обращения с огнестрельным оружием. Вполне логично, что ты остался в резерве и пришел в самый нужный момент.

— Да⁈ А сказать об этом прямо⁈ Ты знаешь, каково сидеть на заборе и слышать, что там стреляют, что ты кричишь? Кстати, ты вообще знаешь, как ты кричишь, когда вот это самое…

— Откуда же мне знать? Я же в это время занята и действую на инстинктах — оправдалась я.

— О твоих инстинктах мы еще поговорим! — отрезал Домовенок и грозно нацелил на меня вилку. — Чтобы. Ты. Мне. Никогда. Не врала!

— Хорошо — сказал я и пхнула в рот блинчик. Там в носоглотке все как-то странно связано, и иногда блинчики надежно затыкают слезы.

Домовенок сказал «ты мне никогда». Именно в такой последовательной связке эти слова вселяют надежду. Вчера я поняла, что просто не представляю себе жизни без этого сисадмина. Парадокс и необъяснимый сюрприз, но что есть, то есть.

Юра посмотрел на меня и попросил:

— Не плачь, пожалуйста.

— Даже не думала — я промокнула глаза пахнущей сметаной салфеткой.

— Ну и хорошо. Как я понимаю, полиция в ваш Застоньевский не наведывалась? — с тревогой уточнил мой Домовенок.

— Нет, нас кошка охраняет. А у тебя как?

— Хожу пешком, байк пока на всякий случай отдыхает. Вроде обошлось. Понимаешь, когда я подъехал к отделению, там что-то странное творилось…

Вчера, когда Юра подъехал сдаваться, в отделении проходила эвакуация: полицейские спешно вытаскивали на улицу мебель, бумаги и сейфы, пахло серой, вокруг бегали кролики и белые крысы, потом из здания начали выбегать испуганные королевские пингвины, падать на ступеньках и пытаться скользить на животах по тротуарной плитке. В общем, там все были в шоке, положить пакет с оружием на один из столов не составило труда.

— Но, Рита, откуда пингвины, ты можешь сказать⁈ — Юра зачарованно сунул в рот последний кусочек блинчика.

— Не знаю. Мне королевские пингвины ни разу не снились. Я их вообще не различаю по породам.

— Как же, у королевских такие яркие оранжевые пятна на груди, очень красивые. Я в детстве от пингвинов очень фанател — Домовенок взялся за стакан сока.

Честно говоря, пингвины меня сейчас не очень интересовали. Меня мучил один вопрос, но Юра, как всегда точно понимавший мои волнения, глянул поверх стакана и очень просто сказал:

— Остальное вечером. Поедем на мою стройку, ты ведь обещала проконсультировать. Там есть два табурета. Сядем и поговорим. Если ты не против, конечно.

Я не была против.

Мы доработали и поехали. Я предполагала, чем закончится конкретно эта дизайнерская инспекция, и держалась из последних сил. К счастью, утром я по инерции надела жемчужно-серые новые стринги, и это укрепляло мой дух. Но волновалась я ужасно, как перед своим первым сном. Хотя разве я знала, что будет сон? Это я сейчас все знала.

Но дом мне безоговорочно понравился: в глубине дворов, зажатый скучными желтыми домами ответственно престижной застройки конца эпохи советского домостроения, четырехэтажный, с почти метровыми стенами, сложенными еще в позапрошлом веке. Конечно, здание было запущенное и затененное, но Юра выловил квартиру с отличным видом на проход к бульвару. Третий этаж, ободранные до кирпича внутренние стены и огромный потенциал. Да, из бывшей крошечной однушки можно сделать стильную студию. Мы вошли в аутентичную двухстворчатую дверь квартиры, я увидела обещанные табуретки. Но тут Юра сказал:

— Рита… — и повернул меня к себе.

Я должна была сказать ему сразу и честно, но мы уже целовались. Без сомнения, у него были губы и манера гребца. Только еще лучше. В паузе, задыхаясь, я все же сказала:

— Юрочка, я очень разнузданная, распутная и несдержанная девушка. Я сумасшедшая и нимфоманка.

— Очень на это надеюсь — с угрозой прошептал он, запуская ладони за пояс моих джинсов сзади.

Лупить будет — подумалось мне, и я осознала, что совершенно не против. Я заслужила, меня это возбуждает, и вообще я хочу делать для него все, что угодно.

Но я совершенно не угадала. В квартире, кроме табуреток, обнаружился новый матрац, лежащий на новых поддонах, а на матраце уже лежала я, не особо новая и уже без джинсов. Когда и куда они улетучились, я не поняла. Юра сдирал с себя футболку…

Что тут скажешь? Не только у этой квартиры был отличный потенциал.

Домовенок начал совершенно не с того. Нет, с того, с того, с того! Я слетела в высшее возбуждение как с Эвереста. Хорошо, что в квартиру уже поставили свежие стеклопакеты, надеюсь, меня не было слышно во дворе. Потом я слезно просила «иди ко мне!», но он оставался внизу, только хищно поглядывал и продолжал. Да такое просто невозможно пережить!

Я пережила и отомстила. И это было вдвойне хорошо. Матрас сполз с поддонов, мы вернули его на место и вновь придавили своими телами.

За новыми окнами стемнело, в перерывах мы беседовали на научные темы.

Сны Юры были совершенно неорганизованные и почти обычные. Необычным было то, что во снах довольно часто появлялась я. Ну а в последнее время сны пересекались.

…— На той свадьбе я тебя сразу узнал — шептал этот пронырливый соня. — Понятно, «узнал» не совсем то слово, просто знал, что это ты. На самом деле ты была столь очаровательна и белоснежна, что казалась ненастоящей.

— Я и была ненастоящей.

— Ну, наверное. Вот принц рядом совсем манекеном выглядел. Такой безупречный, что сразу революцию хотелось сделать и восстание поднять.

Я фыркнула ему в плечо:

— Революцию, в общем-то, и сделали.

— Я понял. Видел, как вы уходили в ворота. Эта черноволосая дама… вообще глаз оторвать не получилось.

— Да, бабуля может. Ты досказывай, досказывай.

— Так не очень интересно, демократичненько все — смущенно прошептал этот скромник. — Праздник, вино хорошее. Девушка…

— Тоже хорошенькая?

— В общем, да. Ты же Золушку знаешь? Затащила домой, отказывать было неудобно. Тем более у тебя свадьба, я был в печали.

— У меня была не совсем свадьба, а важный сексуально-политический заговор. И что там Золушка?

— Очень работящая девушка. Такая старательная, что сдуреть можно. Прямо сказочная. Потом ее сводные сестры пришли. Знаешь, на них наговаривают — очень милые девушки.

— Тоже работящие?

— Еще какие! Там на одном контрасте с ними так дуреешь… Но вот у их матушки-мачехи, у той еще и потрясающий опыт.

— Ужас!

— Я больше не буду — застонал лукавый сисадмин, поскольку я взялась доказывать, что не только опыт возраста имеет значение.

— Мы больше не будем — поправила я и продолжила.

Матрац опять съехал, поскольку мы делали друг с другом что умели, и даже больше.

Утром я накладывала мазь на рубец на Юркиной спине, с вечера мы про травму как-то не очень думали, что нехорошо. Домовенок ерзал и шипел, я подула на эту уже такую знакомую спину, он расслабился и задумчиво сказал: