Часы от президента - Филатов Никита Александрович - Страница 14

Владимир Александрович пожал плечами: от таких предложений отказываться не принято, но…

— Вот сюда, зайдем? А то не по-русски как-то!

Людей пустых и никчемных от спиртного развозит быстро. А может быть просто — коньяк попал Самошину, как говорится, на старые дрожжи.

Во всяком случае, после первых ста граммов журналист стал пускать слюни и жаловаться на судьбу:

— Слушай, Саныч… Гады они, понял? Сволочи!

Потом его потянуло на подвиги.

Виноградов вполуха слушал, как собеседник грозится всем показать что-то такое… что-то эдакое мужское совершить… подвиг такой…

— Ты думаешь, я — что? О, про меня ещё заговорят все!

Потом это все Владимиру Александровичу надоело:

— Пора. Зови официантку.

Но даже пока майор запихивал Самошина в такси, тот ещё пытался шептать ему на ухо про грядущую секретную командировку, про репортаж, который он из неё привезет, про огромные деньги, про славу, про баб…

В тот вечер Виноградов принял эти слова за пьяную похвальбу журналиста-неудачника. И каково же было его удивление, когда спустя всего пару недель в информационном блоке он увидел знакомую бородку на фоне гор и трубопровода:

— Алексей Самошин и Виктор Гвоздюк, специально для…

А ещё через несколько дней средства массовой информации разнесли по миру весть об очередном захвате заложников.

На этот раз жертвой похитителей стала сьемочная группа телеканала ЦРТВ.

Доехали без проблем, вскоре после полудня.

— Ну, слава Аллаху! Вот и все…

— Вижу. Наконец-то.

Горная база полковника Асхабова больше всего напоминала крепость. Собственно, так и было. Когда-то она защищала единственный выход на перевалы — и помнила, говорят даже нашествие Чингисхана.

Конечно, время и люди не пощадили средневековую крепость. Но и сейчас то, что осталось, производило впечатление: пятиметровые стены из тесаного камня, грозные башни у дороги, прорези бойниц…

В небе, чуть пониже солнца, развевался знакомый Виноградову флаг республиканской гвардии.

А до войны сюда часто возили туристов и отдыхающих — на шашлыки.

Еще в крепости, говорят, работали всякие-разные археологические экспедиции. Так уж повелось, что при каждой очередной заварухе местные жители археологов вырезали: в девятнадцатом году, в тридцать втором, в сорок первом… Вот они и лежат теперь неподалеку, на кладбище — бедолаги-ученые, попавшиеся кому-то под горячую руку.

«Ниву» пропустили беспрепятственно.

Внутри, за стенами, одно на другое громоздились двух — и трехэтажные строения различных эпох и стилей — все, впрочем, одинаково пыльные и неказистые.

Свободного пространства между домиками оставалось так мало, что водитель с трудом выискал место для парковки.

— Осторожно…

«Нива» втиснулась между грузовиком без номера, но с плохо закрашенной эмблемой вооруженных сил России, и самоходной артиллерийской установкой времен войны против гитлеровцев.

— Вылезай.

Вообще, боевых машин вокруг было много, в основном, конечно — бронетранспортеры и БМД. Имелся даже танк… Часть техники, судя по всему, ржавела тут в полной неподвижности не первый год, но кое-что содержали в полном порядке.

Появление Владимира Александровича и его сопровождающих вызвало среди обитателей крепости заметное оживление. Со всех сторон автомобиль сразу обступили бородачи в камуфляже, увешанные по местной моде легким и тяжелым стрелковым вооружением.

Впрочем, к собственному удивлению Виноградов заметил среди мужчин и пару особ так называемого слабого пола. Женщины были молоды, миловидны, но носили автоматы, подсумки, ремни — и отличались от товарищей по оружию только отсутствием растительности налице.

Только после того, как Шамиль по очереди поприветствовал всех, оказавшихся у машины, а с некоторыми даже обнялся, двинулись дальше.

Идти оказалось недалеко — до соседнего дома.

— Вот, это здесь — штаб гарнизона.

— Понятно.

Местная письменность ещё не была переведена с кириллицы на арабскую вязь, поэтому Владимир Александрович без труда прочитал табличку у входа.

— Заходи, майор! Не бойся.

— Да чего уж теперь…

Асхабов оказался точно таким же, как на многочисленных газетных фотографиях: ещё не старик, но в возрасте. Горбатый нос, густые брови, губы в ниточку — словом, типичное «лицо кавказской национальности».

Форма сидела на нем ладно, хотя и не по-военному, скорее, как хорошо подогнанный штатский костюм. Владимир Александрович сразу обратил внимание на золотистую многолучевую звезду — высший орден республики, такой же, как Владимир Александрович видел утром.

Дверь за спиной гостей скрипнула, и они остались втроем в комнате с белыми стенами и портретом покойного президента над столом.

— С приездом, — улыбнулся хозяин, но руки не подал.

— Здравствуйте.

— Все в порядке?

Шамиль кивнул, а Виноградов пожал плечами.

— Как доехали?

— Шумно.

— Присаживайтесь. Да, я знаю про обстрел. И про все прочее…

Владимир Александрович покачал головой:

— Я имею в виду не засаду даже. Учитывая тайный характер договоренностей и специфику операции… Какая же тут секретность, если про мою поездку и про деньги в этом чертовом портфеле каждая собака знает? Не говоря про здешних так называемых полевых командиров?

— Нормально! Все так и было задумано, — усмехнулся хозяин, и увидев недоуменно поднятые брови майора добавил:

— Потом обьясню. Позже… Открывайте.

Владимир Александрович положил чемоданчик на полированый стол. Набрал комбинацию цифр и щелкнул замками:

— Прошу! Опись согласно договоренности.

Он поднял крышку, демонстрируя плотно уложенные пачки долларов:

— Двести тысяч ровно, старыми купюрами. Половина «стольников», половина — по пятьдесят и двадцать баксов.

— Хорошо, — даже на первый взгляд было видно, что валюта разного достоинства и по большей части уже побывала в употреблении. Асхабов взял в руки пристроенный поверх денег лист бумаги с подписями и печатью. Сверился:

— Да, все в порядке.

Конечно, даже подобный «винегрет» можно пронумеровать покупюрно, чтобы затем дать ориентировки и проконтролировать сбыт. Но похитители сделали все, чтобы затруднить эту задачу.

Ведь прежде чем всплыть где-нибудь по официальным каналам, валюта совершит в российском «теневом» обороте такой путь, что проследить его практически нереально. А за границей Интерполу и без нас проблем хватает.

— Могу теперь воспользоваться телефоном?

— Да, конечно.

Асхабов протянул Владимиру Александровичу черную трубку с кнопочками и антенной.

— А куда нажимать?

Хозяин помог набрать код, номер и сам дождался ответа:

— Алле? Кто говорит?

Невидимый собеседник представился и трубка вернулась к майору:

— Здравствуй, дядя Вася! Это я… Спасибо, добрался хорошо. Разок, правда, был дождик, но лично меня не замочило.

Виноградов помолчал, прислушиваясь.

— Да, конечно. И письмо, и фотографии Леночкинины… Сейчас вот рассматриваем, любуемся.

Собеседник ещё о чем-то спросил.

— Не-ет! Совсем наоборот! Все родственники уже в курсе — и знакомые, и не очень… Некоторые даже встречать меня ездили, но дедушка настоял, чтобы я у него поселился.

Владимир Александрович облегченно вздохнул: доклад окончен… Теперь, когда все контрольные слова были сказаны именно в той самой, строго-насторого определенной последовательности, можно было немного расслабиться.

— Ну, целую… Тете тоже приветик! Передаю трубку.

Пока Асхабов обусловленными фразами подтверждал по телефону благополучное прибытие «внука», майор обратил внимание на Шамиля.

Бородач наклонился над распахнутым дипломатом с деньгами и ухмыляясь поскребывал ногтем его пластиковые стенки. Не обнаружив внутри ни взрывных устройств, ни хитрой электронной защиты, сопровождающий повернул голову в сторону Виноградова: