Часы от президента - Филатов Никита Александрович - Страница 13

— Послушай, старик! Это мой оператор… Он тут опоздал немного.

Виноградова несколько покоробило такое фамильярное обращение:

— Очень жаль, Алексей… простите, как вас?

На пластиковой карточке не значилось отчества собственного корреспондента ЦРТВ Самошина, поэтому майор запнулся.

— Да ладно тебе! Можно по имени.

— Чем могу помочь? — Владимир Александрович во-время вспомнил старое правило работников пресс-служб: с журналистами, как с малыми детьми, собаками и психически больными нужно обходиться ласково.

— Надо бы ещё раз. Я задам свой вопросик, ты опять ответишь… И нет проблем! Понял?

— Понял? — Повторил вслед за Самохиным верзила с телекамерой на плече.

Фамилия оператора была написана на репортерской карточке: Гвоздюк. Причина же опоздания читалась прямо на лице этого самого Гвоздюка: опухшие веки, красные глаза и запах тяжелого похмелья.

— Поехали, — согласился Виноградов, глянув на часы у двери. — Только быстро!

Потом высокая, худощавая фигура Гвоздюка и бородка Самошина попадались на глаза Владимиру Александровичу постоянно.

Круг журналистов, аккредитованных при ГУВД, достаточно узок, поэтому майор то и дело встречал эту парочку на брифингах и пресс-конференциях руководства Главка, в милицейских рейдах по рынкам, на местах заказных убийств и прочих печальных происшествий, составляющих криминальную хронику города.

Сюжеты, снятые ими, особой оригинальностью и остротой не блистали, но смотрелись не хуже и не лучше других, ежесуточно заполняющих выпуски телевизионных новостей.

Общение Виноградова с ребятами из ЦРТВ носило характер эпизодический и ни к чему не обязывающий. Но примерно через полгода, когда майор уже исполнял обязанности начальника пресс-службы, Самошин заявился прямо к нему в кабинет:

— Слушай, старик… — начал он, двигая по ковру тяжелое кресло для посетителей. — Есть дело.

Суть предложения заключалась в следующем. Надо дать интервью — небольшое, минут на пять. Что-нибудь о безопасности дорожного движения, статистику происшествий по региону, какой-нибудь жуткий фактик… Условий — два.

Во-первых, Владимир Александрович должен сняться на фоне огромного, красочного щита с рекламой некого акционерного общества, торгующего на российском рынке импортными автомобилями. А во-вторых, на вопрос Самошина о том, какая из марок легковых машин является по его мнению самой надежной и безаварийной, майору следует назвать вполне конкретную модель, недавно появившуюся в продаже.

— Сколько? — Поинтересовался Виноградов.

— Двести баксов, старик.

— Ско-олько?

— Пятьсот!

Владимир Александрович прекрасно представлял себе, что такое «левый» заказной сюжет. По идее, каждая секунда рекламного времени должна быть официально оплачена, и это с утра до ночи трепетно отслеживается соответствующими структурами. За любую, даже скрытую и косвенную рекламу, мелькнувшую на экране без санкции, нарушителя ждет суровая кара — от штрафа до позорного увольнения.

Конечно, голь на выдумки хитра. И тележурналисты так или иначе находят способы поработать на свой личный карман, но чтобы для этого использовались представители правоохранительных органов…

— Пятьсот? Шутишь.

— Семьсот баксов, старик! — Подскочил в кресле Самошин. — Больше не могу, честное слово. А то нам с Витькой вообще ни хрена не останется, понял?

… Вечером после этого визита майор встретился в «Старом кафе» с приятелем-журналистом, сделавшим себе громкое имя не без помощи Владимира Александровича.

Услышав фамилию Самошина, приятель поморщился:

— Чмо педальное… Раздолбай! Гвоздюк когда-то вроде был ничего мужиком, но спился вконец последнее время. А зачем они тебе, Саныч?

Выслушав рассказ майора, он кивнул:

— Похоже. Подшакаливают, где могут…

И собеседник поведал Владимиру Александровичу про парочку с ЦРТВ довольно много любопытного.

Например, Виноградов узнал, что Самошин постоянно по уши в долгах. Из своей пишушей и снимающей братии ему никто больше ни копейки не дает, вот парень и полез во всякие авантюры.

— Заказной материал — это ещё что…

— Слушай, а что у него такое случилось? Почему денег нет?

Приятель Владимира Александровича хмыкнул:

— Казино «Екатерина Вторая» знаешь? На Загородном?

— «Катьку»? Конечно.

— Ну, так вот! Самошин оттуда не вылезает.

— Игрок? — Удивился Виноградов.

— Мудак. Он там уже оставил столько… Мне люди рассказывали.

Собеседнику стоило верить — сети его информаторов временами завидовал даже РУОП. Благодаря чему не только обыватели, но и милиция зачастую узнавали самые свежие новости о российской организованной преступности исключительно из статей этого человека.

— А длинный, его оператор?

Оказалось, что за Витькой Гвоздюком, работавшим раньше на питерском телевидении, подобных грехов не водилось. Но и ему уже пару раз били в Доме журналиста морду — за пьяный базар и склонность приставать к чужим девицам.

— Спасибо. Буду иметь в виду.

— Ерунда, не за что…

С тех пор Владимир Александрович старался соблюдать при общении со сьемочной группой ЦРТВ некоторую дистанцию. И последний раз один на один встретился с Алексеем Самошиным при обстоятельствах не столько неожиданных, сколько неприятных.

Было это месяца три назад.

Виноградов только добрался до дома, как заверещал телефон.

— Да, слушаю.

— Это квартира Виноградова?

— Да.

— Прошу прощения, товарищ майор… Из четвертого отделения по охране метро беспокоят, дежурный Яковенко.

— Слушаю вас. Что случилось?

— Да тут одного задержали… Журналист! Фамилия Самошин. Требует вас к телефону.

— Требует?

Дежурный помялся:

— Ну, уже, вроде, просит. А поначалу…

История получалась действительно некрасивая. Женщина-контролер остановила гражданина Самошина на входе в метро — то ли из-за нетрезвого вида, то ли просто проездной документ проверить. Тот обиделся, отпихнул её и двинулся дальше.

Но далеко не ушел.

Женщина позвала на помощь наряд из пикета. Милиционеры вежливо попросили Самошина пройти куда следует, на что он стал махать журналистским удостоверением и бородой вперед попер на представителей власти: я, мол, вас всех! погоны, мол, посрываю! да я с самим генералом на дружеской ноге!

И разумеется — мать-перемать, мать-перемать…

Впрочем, руки гражданину Самошину заломили только после того, как тот попытался убежать на эскалатор.

— Вот, товарищ майор. Такие дела! — Закончил дежурный.

— А я при чем?

— Не знаю… У этого корреспондента при досмотре ваша визитка обнаружилась. Спросили — откуда, а он сразу стал просить, чтобы позвонили… — В голосе дужурного послышались нотки сомнения:

— Так что, не давать ему трубку?

Виноградов вздохнул:

— Давайте…

Работа со средствами массовой информации никогда не ограничивалась одними только протокольными мероприятиями. В конце концов, за что сотрудники пресс-службы ГУВД получают зарплату? За формирование в газетах, на радио и по телевизору положительного, пристойного образа современной милиции. Денег на подкуп журналистов государство не выделяет, значит приходится платить услугами.

— Владимир Александрович? — Голос у Самошина был испуганный и нетрезвый.

— Слушаю.

— Владимир Александрович, скажите им, а? Выручайте!

Виноградов молча проклял себя за привычку раздавать направо и налево свои милицейские визитки.

— Ладно. Позови дежурного…

Из отделения майор и Самошин вышли вместе.

— Запомнил? Завтра сделаешь все, как договорились.

— Понял. Нет проблем!

— Проблемы есть, — разочаровал спутника Владимир Александрович. — Пока проблемы есть.

— Хорошо. Я все сделаю.

— Обязательно. Вот тогда все действительно будет в порядке.

— Спасибо. Слушайте… Слушай… — Самошин выгреб из кармана возвращенные милиционерами деньги:

— Пошли по стаканчику? Коньячка? Чисто символически?