Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Цена весны (ЛП) - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:

— Я подозреваю, что они очень скоро оденутся в местную одежду, — сказал Синдзя. — Из-за жары они все выглядят наполовину мертвыми.

— Я тоже чувствую себя нехорошо, — сказал Ота.

— Должен ли я прервать церемонию? — спросил Синдзя. — Я могу погрузить тебя в носилки и доставить наверх за то время, которое нужно для убийства цыпленка.

— Нет, — вздохнул Ота. — Уж если мы это делаем, давай сделаем это хорошо. Но ты поедешь со мной, да? Я хочу услышать, что происходит.

— Да, — сказал Синдзя. — Ты пропустил несколько представлений, но не думаю, что нас ждет что-то особенно зловещее. За исключением пиратов. И заговора. Ты получил доклад о заговоре в Ялакете? Заговорщики, вероятно, связаны с Обаром.

— Ну, это просто прекрасно, — сказал Ота.

— Не большая чума, чем обычно, — игриво предположил Синдзя, и тут же слуги выступили вперед, чтобы проводить Оту к носилкам. Носильщики шли раскачивающейся походкой, носилки качало, словно корабль в океане, но еще хуже. Зажатый между жарой и качкой, Ота почувствовал было тошноту, но его успокоил вид зданий, проносившихся мимо окна, занавешенного шторой из бисера. Высокие стены, голубые и белые, заканчивались черепичными крышами, серыми и красными; флаги неподвижно висели в медленном густом воздухе; мужчины и женщины принимали позы приветствия или махали полосками из ярко-окрашенной ткани. Если бы стояла осень или зима, старые горны огнедержцев уже бы горели и их странное пламя сопровождало бы его по широким улицам до дворца.

— Какие-нибудь неприятности с прибытием? — спросил он у Синдзя.

— Немного. По большей части рассерженные женщины, бросали камни. Мы закрыли их, пока не причалит последний корабль. Данат и я решили поселить девушку и ее родителей в доме поэта. Не самое впечатляющее здание, но удобное и расположенное достаточно далеко от других; у них будет возможность побыть наедине. Боги знают, что в остальное время на них будут таращиться, как на трехголового теленка.

— Мне кажется, что у Аны есть любовник, — сказал Ота. — Один из моряков сложен как придворный.

— О, — сказал Синдзя. — Я скажу страже, чтобы они держали ушки на макушке. Я думаю, он не будет стучаться в дверь. Или будет?

— Лучше бы не стучался, — сказал Ота.

— Я полагаю, что девушка уже не девственница. Есть ли шанс, что я не прав?

Ота принял позу, отметавшую опасение. Она в любом случае не носит ребенка другого мужчины. Если, конечно, юноша, которого он мельком видал в трюме «Мстителя», — гальт. На мгновение Ота почувствовал неуверенность.

— Если стража обнаружит молодого человека, пытающегося забраться внутрь, задержите его — я хочу поговорить с ним. И я бы не хотел делать положение более сложным, чем оно уже есть.

— Твое слово закон, высочайший, — легким тоном сказал Синдзя. Ота хихикнул.

Ему не хватало мужской компании. В мире было всего несколько людей, которые под всеми его титулами видели Оту, а еще меньше тех, кто осмеливался насмехаться над ним. Их фамильярность ковалась годами. Вместе они сражались против заговора Идаан, и борьба превратила изгнанника Оту в хая Мати. Они любили одну женщину и едва не на сцепились из-за нее. Синдзя обучал сына Оты искусству боя и стратегии, напился вместе с императором после похорон Киян, и всегда высказывал свое мнение, хотел этого император или нет. У Оты не было другого такого друга или советчика.

Они ехали на север, и толпа, запрудившая улицы, изменилась. На набережной они проезжали мимо платьев и лиц рабочих и ремесленников. Здесь, в квартале торговцев, платья и флаги стали более изысканными — богатые и насыщенные цвета, золотая вышивка, символы различных торговых домов. И потом, почти без перерыва, они исчезли, сменились символами и цветами утхайема, а высокие стены и разукрашенные ставни стали принадлежать не домам, а дворцам. Женщины и мужчины в великолепных платьях принимали позы приветствия и подчинения, пока их обмахивали веерами слуги и рабы. Где-то слева от Оты спрятанный хор грянул песню, прекрасные голоса стали выводить сложную мелодию. Носилки остановились перед большим дворцом, первым дворцом, дворцом императора. Ота вышел наружу и обводил взглядом ряды слуг и высших чиновников, пока не увидел того, кого жаждал увидеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Данату уже исполнилось двадцать зим, на его лице смешались длинные северные черты Оты и тонкие лисьи Киян. С того времени, как Ота уехал, скулы Даната заострились, он стал выглядеть старше и симпатичнее. На нем было серое платье с богатым красным кушаком, которое очень шло ему. И, тем не менее, Ота видел всех мальчиков, которые превратились в этого мужчину: младенца; неповоротливого мальчугана, только что вставшего на ножки; болезненного мальчика, вынужденного лежать в кровати; неловкого и печального юношу, наследника Империи. Все они стояли перед ним в позе церемониального приветствия, в глазах блестела радостная улыбка. Ота нарушил протокол и обнял сына. Руки юноши оказались холодными и сильными.

— Ты все хорошо делал, — прошептал Ота.

— Никто из городов действительно не сгорел, пока тебя не было, — тихо ответил Данат. В его голосе были гордость и удовольствие от похвалы.

— Ты говоришь почти как Синдзя.

— Ты знаешь, что риск был.

Ота засмеялся и дал рою слуг проводить его в покои. Церемонии закончатся намного позже. Приветствия растянутся на недели — аудиенции, особые молитвы, пиры, танцы, переговоры, заседания. Все это лежит перед ним, словно пожизненная работа, которая начнется позже. Но сейчас он сидел в своих личных апартаментах, обдуваемый прохладным бризом, напротив сидели Синдзя и Данат, наливавший охлажденную воду в каменные пиалы. Мир был само совершенство.

За исключением того, конечно, что не был.

— Возможно мы можем забить обе дырки одним гвоздем, — сказал Синдзя. — Сильный удар по пиратам защитит Чабури-Тан и ясно скажет Обару, что им лучше держаться поближе к собственному дому.

— А что покажет слабый удар? — спросил Ота.

— Покажет, что мы слабы, после чего дела пойдут плохо, — сказал Синдзя. — Но если мы с самого начала будем предполагать, что потерпим поражение, я не смогу предложить ничего полезного.

Ота положил ноги на скамеечку. Ему все еще казалось, что дворцы покачиваются: призрачное движение после недель на корабле. Чувство оказалось странно приятным.

— С другой стороны, — сказал он, — если мы собираемся уничтожить врага цветами и подушками, нам это не поможет. Насколько силен наш флот? Хватит ли у нас людей, чтобы разбить пиратов в честном бою?

— Если мы не разобьем их сейчас, мы, безусловно, не разобьем их и в следующем году, когда все моряки станут на год старше, — сказал Синдзя. — Даже если каким-то чудом все способные рожать гальтские женщины прыгнут в чью-то кровать, только лет через десять мы получим новые руки, способные затянуть веревку, хотя и не сражаться. Если мы собираемся что-то делать, это надо делать сейчас. До того, как стать сильными, мы станем намного слабее.

— Если мы сумеем стать сильными, — отозвался Ота. — И я не знаю, сумеем ли мы сохранить корабли. У нас одиннадцать больших городов и только боги знают, сколько предместьев. Мы говорим о переезде полумиллиона нашим мужчин в Гальт и получении обратно полумиллиона женщин.

— Ну, отправив в Гальт тех, кто может сражаться, мы делу не поможем, — сказал Синдзя.

— Зато Гальт может сражаться, — сказал Данат. — У них есть опыт войны на море, есть боевые корабли и ветераны.

Ота увидел, как на лице Синдзя появилось задумчивое выражение. Он дал молчанию продлиться.

— Мне это не нравится, — наконец сказал Синдзя. — Даже не знаю, почему, но не нравится.

— Мы все еще считаем свои проблемы своими, — сказал Данат. — Попросить Гальт сражаться за нас может показаться странным, но таким образом они защитят и свою страну. Через поколение Чабури-Тан будет как их городом, так и нашим.

Ота почувствовал в груди странное давление. Все это было правдой, конечно. Он провел годы, осуществляя свой план объединения государств. И, тем не менее, когда Данат откровенно сказал о том же самом, ему было трудно это услышать.