Ящер (СИ) - Чередий Галина - Страница 2

— Твоя? — понимающе усмехнулся я.

А самомнение у Боева как раньше, если он уверен, что меня сдюжит однозначно один на один. Или просто на помощь своих подчиненных рассчитывает? Вроде раньше за ним гнильцы не водилось.

— Не-а, упаси бог, мне и на мою Катюху здоровья еле хватает, а на такие аппетиты, что у Ксюхи… — заржал Андрей, но Яр многозначительно прочистил горло, и он мигом осекся. — Короче, девочка присвоена наглухо, вообще без вариантов, и за попытку даже катнуть шары в её направлении словить рискуешь таких жестких п*здюлей, что и мы с Камнем тебя хрен отобьем, наверное. За нашу Боброву есть кому реально кадык выгрызть любому борзому либо тугопонимающему.

— Хм… а я думал вы ее для себя тут держите, — пожал я плечами, тут же выкидывая смазливую куклу из головы. Еще я за баб чужих не бодался ни с кем, хоть какие они там аппетитные. Мало свободных что ли, умелых и без выпендрежа, только бумажником в нужном месте светани.

— Нет, — подал голос наконец Яр, — у нас такого паскудства в “Орионе” не было изначально, и не будет.

Сказал — как отсек, сразу понимаешь, что не врет, и допуски вправо-влево невозможны. Вот ведь и раньше таким же был.

Блондинка мышью шмыгнула в кабинет, поставила на стол поднос и унеслась. А на меня вдруг накатило всем нашим беззаботный почти прошлым, и рука сама потянулась к щедро уже наплесканным Боевым коньяку в квадратном бокале.

— Ну, за встречу, мужики! — поднял я его и, звонко чокнувшись с ними, замахнул сразу и до дна.

Внутри попустило, потеплело, потяжелело и полегчало одновременно. Плюхнулся в кресло, поставил бокал на стол и велел:

— Ну, давайте, рассказывайте, как докатились до жизни такой!

— Это мы-то докатились? — хохотнул Боев, занюхав рукавом, в то время, как Камнев кромсал лимон раскладным ножом. — Это ты колись, как из опера-нищеброда Лебедя вот такой зверюгой матерой в костюме за штуку зелени и с брюликом на галстуке оборотился и начал по кабинетам чинуш наших шастать!

— А тут, мужики, все по классике — шерше ля фам, но тему развивать не станем. Давайте лучше за прошлое, бизнес и жизнь в стране беседы вести, — сразу обозначил я.

— Поняли. Приняли, — кивнул Андрей и разлил снова.

В кабинет вошел парень в чоповской черной форме, ему дружно озвучили пожелания насчет закуски, и вскоре гулянка у нас пошла вовсю. Само собой проще некуда было самим, как белым людям перебраться в какую-нибудь достойную харчевню и сидеть там, но вот в этом спонтанном застолье в кабинете было что-то опять же из нашего прошлого. Когда можно было найти повод на пустом месте, лишь бы у кого в кармане что-то завелось. И локация не важна, и что там на столе по факту, лишь бы люди рядом нормальные, не говно и не барыги, только о выгоде и думающие. Чтобы ржач от души и шутки пусть похабные, но за жизнь и без обид. Чтобы на душе ничего не скребло, ляпнуть чего не опасаться, спокойно по-настоящему. Бля, я уже и забыл — каково вот так себя ощущать.

Видать, поэтому и ужрался до невменоза, ибо другого объяснения как я позволил себя втянуть в авантюру, предварительно едва не доспорив до мордобоя с Боевым, у меня обоснуя нет.

Глава 2

Лиза

— Блин-блин-блин! — зашипела я, глянув на будильник и возмущенно завопила: — Ну, мама, же! Я же просила тебя пинать меня! Для меня это ужасно важно!

Вот, зараза, надо же было уродиться со способностью спать как убитая. Родные вечно надо мной прикалывались, что когда вырубаюсь по-настоящему, то можно над башкой хоть в кастрюлю половником лупить — результата ноль. Чего же там о будильниках упоминать.

— А я тебе сразу сказала, что не одобряю все это! Лизка, ну что это за работа для девушки? — тут же откликнулась родительница, появляясь в дверях с мелкой на руках и одновременно впуская в комнату осточертевший гул от движка промышленной швейной машинки.

Это долбаное громоздкое чудовище занимало чуть ли не половину зала нашей трешки (вторая ее часть обычно заваливалась раскроенными заготовками курток, пакетами фурнитуры и готовыми изделиями) и не затыкалось почти круглые сутки, потому как оплата-то сдельная. И это, к сожалению, следовало считать радующим обстоятельством, потому как есть работа — есть и деньги на пожрать и даже прибарахлиться и косметику, а так у нас бывало отнюдь не всегда. Мягко выражаясь. И между прочим, эту порочную практику я и собираюсь разрушить, потому и впахивала как проклятая на тренировках все последние полгода, вспоминая старые навыки из школьной секции самообороны, впитывая новые и безропотно отсиживала задницу на теоретических занятиях у Корнилова. (Супер, кстати, мужик. Занят, правда, и не той финансовой состоятельности, на которую я нацелила себя.) Задолбала меня эта нищета, обеды на всю семью, где первое и второе из одного окорочка, сто раз перезашитые колготки, ботинки, которые сама подклеиваю каждую неделю, но они все равно безбожно текут. Достало ходить, распространяя вокруг себя неубиваемое и мигом узнаваемое амбре тряпичных завалов подвальных секонд-хэндов, и делать вид, что не недоноски мы носим, а типа оригинальничаем, и стиль у нас такой супер, сука, особенный.

— Мам, прекрати! — я протиснулась мимо нее, прорываясь в сторону санузла, чмокнув на ходу в макушку двузубо и беззаботно лыбящуюся Любку. — Я тебе сто раз объясняла в чем состоит мой план!

— А я тебе сто один раз ответила, что твой план — полная ерунда и самообман. Не сможешь ты связаться с мужчиной ради денег.

— Угу, ради денег не смогу, а ради больших денег — запросто. Мам, ты вокруг глянь! Хорош в облаках розовых витать и земли грязной не касаться!

Нет, в современные Золушки я не метила, о прынцах на золотых каретах не мечтала и даже иллюзий насчет замужества удачного не строила. Похрен мне на сказки, средства передвижения и печати в паспорте. Пристроиться в любовницы к богатому, а, главное, реально щедрому мужику — вот моя первоначальная цель. А дальше перспектива собственного бизнеса, независимость, никакой больше нищеты, гребаных швейных монстров, сбора банок-бутылок, мытья машин-подъездов и раздачи листовок. И натуральный сок по утрам за завтраком в высоком красивом бокале, а не сраный химозный “Yupi” — один пакетик на полтора литра и стаканы граненые потом хрен отмоешь от красителя.

— Да все я понимаю, Лиза. Но вот говорю тебе — зря все это. Я вас на свою голову не так воспитывала, и от природы мы вот такие, к новой жизни не приспособленные, — упорствовала мама.

— Значит, приспособлюсь! — огрызнулась я, заскакивая в ванную и принимаясь яростно драить зубы щеткой.

— Ага, чего же ты тогда Вазгена с его подкатом с лестницы спустила, если готова под мужиков с деньгами приспосабливаться? — продолжила гнуть свое родительница из коридора.

— Мам, ну ты блин, сравнила! — выкрикнула Ирка, что сейчас как раз и отбывала свою смену-каторгу за монстро-машинкой, привычно и почти не глядя уже отстрачивая переднюю полочку голубой болоньевой куртки. — Вазген — шаромыга и нищеган по сравнению с теми мужиками, на которых наша Лизка нацелилась. Там настоящие ведь олигархи и денежные мешки, которые и могут себе позволить не только простую охрану, но и вот такую типа эксклюзивную. Такие на рынках не торгуют и просто так по улицам и паркам не шастают. К таким даже в клубе фиг близко подойдешь! Та же охрана на дальних подступах по одежке и голодным глазам засечет и никакого кина романтичного не выйдет. Пересечься можно только если в обслугу куда пойти в отель или типа того. Но в хорошие места можно только по-свойски или за мзду пристроиться, и опять же к официантке или там горничной что за отношение? А тут — личная охрана. Звучит же, не то, что поломойка или принеси-подайка. Эх, я бы тоже пошла! Там же уже на подлете жизнью роскошной так и пахнет небось.

— Я тебе пойду, умная какая! Школу закончи сначала, потом о мужиках думай. — строго прикрикнула мама, и Любка поддержала ее одобрительным вяком.