Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 111


111
Изменить размер шрифта:

После смерти Коннора прошло три месяца.

Три месяца — совсем малый срок.

Я тихо засмеялась, стараясь соответствовать его усилиям.

— Ну, я бы не использовала слово «маленький», в отношении тебя... — Мои глаза переместились на его шорты. — Я бы назвала своего мужа очень хорошо одаренным придурком.

Его глаза потеплели.

— Никогда не устану слушать, как ты это говоришь.

— Что ты придурок?

— Нет. — Он хихикнул. — Муж.

— Муж?

— Да, жена. Никогда не переставай меня так называть.

Мое сердце дрогнуло.

— Не перестану.

Тяжесть сменилась напускной веселостью.

— Я серьезно, Эстель. Мы сегодня уезжаем. Кто знает, где мы окажемся сегодня вечером. Завтра... мы можем быть живы или мертвы.

Он обхватил ладонью мою щеку, притянув к себе для поцелуя.

— Но где бы мы ни были, обещай, что мы всегда будем женаты.

Я схватила его за запястье, и мы поцеловались сначала нежно, а затем яростно.

Когда мы прервали поцелуй, я поклялась:

— Всегда, Гэл. Ты всегда будешь моим, а я всегда буду твоей.

Мы погрузились в свои дела, наши мысли были заняты пугающей неизвестностью.

Несколько часов спустя, когда я принесла Гэллоуэю немного воды, его кожа пылала, а глаза застилала мутная пленка.

Мгновенно меня бросило в холодный пот.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Он взял воду в бутылке и выпил ее до дна.

— Я в порядке. Хватит суетиться.

— Я не суечусь.

— Нет, суетишься. Ты вертишься вокруг меня весь день. В чем дело, Эстель?

Он прав.

С тех пор как он повредил палец, я наблюдала за ним. Я не могла избавиться от паранойи — не после потери Коннора. Если Пиппа или Коко слишком надолго пропадали из поля моего зрения, я задыхалась и бросалась на их поиски.

С Гэллоуэм было то же самое.

Я ненавидела то, что так сильно любила их всех, но не имела возможности защитить.

— Я просто беспокоюсь.

— Что ж, беспокойся о путешествии, а не обо мне. — Гэллоуэй прошёл мимо, бросив весла у кромки воды. — Со мной все в порядке.

С ним не все в порядке.

Что-то не так.

Но что?

— Гэл... я... что-то не так.

Он нахмурился.

— Не начинай, Эстель. Ты знаешь, какой сегодня день. Мы больше не будем откладывать.

В прошлом он потакал моим инстинктивным капризам и прислушивался. Но сегодня его резкость не позволила мне высказать страхи.

Да, он прав.

Я не должна усложнять сегодняшний день.

Я улыбнулась, сжала пустую бутылку из-под воды и запретила себе снова прикасаться к его горячему лбу.

Мне потребовались все силы, чтобы не приблизиться к нему и не заставить его сесть, чтобы я могла позаботиться о нем — убедиться, что с ним все в порядке. Вместо этого я отвернулась и направилась к Пиппе и Коко, чтобы собрать оставшиеся вещи.

Если через час он все еще будет горячим, я не стану молчать.

Только в этом не было необходимости.

Прошел час, он отложил топор и скрылся в доме.

Обменявшись обеспокоенным взглядом с Пиппой, я последовала за ним.

Я нашла его лежащим на нашей кровати, набитой листьями, прикрывшим глаза предплечьем.

Мое сердце перевернулось, я встала на колени перед ним и коснулась его щеки.

Горячий.

Очень, очень горячий.

Склонившись над ним, поцеловала его губы с таким страхом и ужасом, что у меня перехватило дыхание.

— Гэл... что с тобой? Скажи мне. Пожалуйста, боже, скажи мне.

Он слегка застонал, когда я легла рядом с ним, изо всех сил стараясь скрыть свою дрожь.

— Перестань суетиться, женщина.

— Я не суечусь. Это уже не просто суета.

Прижавшись к его шее, я задыхалась от его ругани.

Он заболел.

У него жар.

У него лихорадка.

Что мне делать?

Как мне помочь ему?

Мы не можем уплыть.

Боже, не покидай меня, Гэл.

— Эстель, я слышу твои мысли. Они такие чертовски громкие. Я в порядке... правда.

Я судорожно вдохнула.

Сначала Коннор.

Теперь он.

Я не переживу, если он лжет.

Если он заболел.

Если он...

умрет.

— Что случилось? — Мой голос был тише шепота. — Скажи, как я могу тебе помочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сузив глаза, он повернул голову, чтобы посмотреть на меня.

— У меня болит голова и немного подташнивает, вот и все. — Он сглотнул, его горло напряглось. — Возможно, это из-за рыбы, которую я съел на обед. Или у меня обезвоживание.

— Хочешь воды?

Его губы дрогнули.

— Ты так добра ко мне. Но нет, хочу вздремнуть в тени. Уверен, что как только головная боль пройдет, я буду в порядке.

Глядя в окно, я рассчитывала время нашего отплытия. Мы договорились отчалить ближе к вечеру в надежде, что у нас будет достаточно дневного света, чтобы приблизиться к другому острову, и будет достаточно темно, чтобы мы могли увидеть мигающие огни или отблеск смога от деревни. Не говоря уже о том, что грести в самое пекло было невыносимо.

С другой стороны, отплывать незадолго до наступления темноты, возможно, было худшей идеей, которая когда-либо приходила нам в голову. Оказаться ночью в океане, когда ничто не освещает наш путь? Мы могли бы грести в противоположном направлении. Однако Гэллоуэй заверил, что он сможет отличить север от юга и знает на какую звезду ориентироваться.

— Отдыхай, Гэл. Поправляйся. Мы можем уехать завтра. Без проблем.

— Нет, мы уедем сегодня. Со мной все будет в порядке, Стел. Вот увидишь.

Тяжелое депрессивное состояние (которое так и не прошло после смерти Коннора) окутало меня плотным плащом.

Я снова поцеловала его, но мои губы коснулись пылающей кожи, а не соленой и прохладной, которую я знала и любила.

Мне потребовалось приложить все силы, чтобы позволить ему поспать, я провела самый длинный день в своей жизни с Пиппой и Коко, мы шепотом обсуждали предстоящее путешествие и все подводные камни и сложности. Я делала все возможное, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

Никто из нас не упоминал о болезни Гэллоуэя.

Никто из нас не говорил о Конноре.

И то, и другое было слишком тяжело выносить.

К тому времени, как я принесла ему ужин из кокосового молока и кальмаров, ему стало хуже.

Его затуманенный взгляд стал стеклянным, и он жаловался на яркость огня, хотя он находился слишком далеко от дома и не мог ему мешать.

Если у него мигрень, то она была сильной.

У него может быть отек головного мозга.

Возможно, у него вирусная или менингококковая инфекция.

Обе эти болезни я не смогу вылечить.

Пожалуйста, пусть это будет просто переутомление и усталость.

С этим я смогу помочь.

Это было в моей компетентности.

Посреди ночи, когда я выбралась из постели, чтобы сходить в туалет, и снова прикоснулась к нему, мое сердце замерло.

Я не могла думать о худшем.

Я слепо верила (доверяла), что все, что он мне говорил, было правдой. Что это было простое отравление, и завтра он проснется, совершенно здоров.

Он просто должен был отдохнуть.

Исцелиться.

Поправиться.

Выздороветь, черт возьми.

Ему не должно быть хуже.

Но стало.

Ему очень, очень плохо.

Я встряхнула его, и его веки затрепетали.

— Гэл, открой глаза.

Он застонал и перекатился на бок. Во сне он прижимал к себе левую руку, с поврежденным указательным пальцем, который распух и приобрел слабый оттенок красного.

Заноза.

Что-то настолько простое и обыденное.

То, что случалось с ним сотни раз.

Так почему же сейчас все по-другому.

Что произошло?

Мой разум включился на полную мощность, заставляя вспомнить былые навыки врачевания. Если причиной лихорадки стал палец, это нужно исправить.

Жгут.

Пошарив в темноте, я бросилась в спальню Коннора.

У меня на глаза навернулись слезы при виде нетронутого пространства. Ни у кого из нас не хватило духу убрать льняные одеяла или прибрать беспорядок. Поверх резных вещей лежала рогатка, которую сделал для него Гэллоуэй.