Жмурки (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 44

Я лукавил.

Просто мне хотелось сорвать на ком-нибудь злость. Но уже чувствовалось: исчезновение девочки укладывается в картину мира, которая формируется после смерти Скопина-Шуйского. Как неожиданная перемена в майоре Котове, как самоустранение Алекса…

Блин ещё раз! За всем этим я и забыл сказать Антигоне, что шеф жив-здоров. Что я его видел и… Что он меня прогнал.

— В школу пойду я, — прервала поток моих мыслей Антигона. — и она указала взглядом на моё отражение. Пришлось согласиться.

Меня с такой рожей к школе лучше не подпускать. А то не только ученики, но и учителя пропадать начнут.

— Я тебя отвезу, — неожиданно сказала Суламифь Антигоне.

Всё это время она простояла, прислонившись к стене у нас за спинами. Не двигаясь, не дыша… Мы о ней снова забыли.

— Зачем? — ревниво вскинулась девчонка. — Я и сама справлюсь.

— Идите вдвоём, — сказал я и поднялся, давая понять, что споров не будет.

Антигоне нужна защита. Стригойка — это лучшее, что у нас есть в данных обстоятельствах.

И тут хлопнула входная дверь.

В прихожей послышались шаги, кто-то зашел в офис, зажурчала вода в уборной…

Я бросился на шум.

— Вы что здесь делаете?

Амальтея уже держала в руке лейку с водой — каждое утро она поливала фикусы. Афина, включив компьютер, быстро просматривала какие-то файлы…

Когда я заревел на них, как раненый бык, обе уставились на меня.

— Работаем, вообще-то, — Амальтея мигнула густо подведёнными глазами. И отвернулась.

А я обрушился на Антигону, уже не обращая внимания ни на соседку, ни на Суламифь, с интересом следящую за баталией.

— Ты им ничего не сказала, — уставив ей в грудь обвиняющий перст, я слегка нажал. Почувствовал под подушечкой пальца нечто мягкое, упругое… И счёл за благо перст свой отдёрнуть. — Я приказал тебе спрятаться. И сообщить девчонкам, чтобы они сделали то же самое. А ты…

Антигона закатила глаза. А потом извиняюще посмотрела на соседку.

— Я пойду, — та поспешно поднялась, и кутаясь в вязаный кардиган, направилась к чёрному ходу.

Я потёр лоб, вздохнул…

— Аврора Францевна, — женщина обернулась. — Мы найдём вашу дочь.

Она молча кивнула и вышла.

По-моему, соседка мне не поверила.

Бессильно опустившись на стул, я бездумно уставился перед собой.

Всё рушится.

Как только Алекс ушел, всё тут же полетело в тартарары.

И я не знаю, понятия не имею, что с этим делать.

Антигона удалилась с независимым видом, не бросив в мою сторону даже взгляда.

Суламифь, пробормотав, что пойдёт прогреть двигатель, тоже испарилась.

Лимузин так и стоит у наших ворот, — вспомнил я. — В гараж он не поместился. Вот и пришлось бросить машину на улице.

На соседний стул неожиданно опустилась Амальтея и протянула мне какую-то чёрную тряпочку.

— Зачем это? — она была похожа на странный галстук. Шелковая, чёрная, но слишком тонкая. Я ничего не понимал.

— На глаз, — коротко сказала Амальтея.

—?..

— Пока твой глаз не восстановится, — терпеливо повторила она. — Тебе лучше поносить это.

Встав, она нежно провела руками по моим волосам, сняла со своего запястья резинку и стянула их на затылке. А потом аккуратно повязала мне на глаз повязку. И улыбнулась.

Я не выдержал.

Обнял её обеими руками, ткнулся в живот, как всегда, обтянутый чёрной сетчатой майкой, и громко втянул носом воздух.

Он Амальтеи пахло очень уютно: земляничным мылом, тушью для ресниц и антисептиком.

— Что я делаю не так? — спросил я глухо.

Она вновь положила руку мне на волосы и погладила.

— Всё.

Я вскинулся. Задрал голову, посмотрел ей в лицо…

— А что ты хотел? — спросила девчонка. — Чтобы я начала тебя утешать? Заверила, что всё не так плохо? Враги сгинут, шеф вернётся, и всё будет в шоколаде?

— Да, — честно сказал я. — Но ведь этого не будет?

— Всё в твоих руках, Шу.

Я моргнул.

Как это в моих? При чём здесь я?..

— Шеф оставил агентство Антигоне, — сам не зная зачем, сказал я.

— Ну да, — Амальтея невозмутимо кивнула. — Кто-то же и туристами должен заниматься. Денежки, знаешь ли, сами себя не заработают.

И я захлопнул варежку.

Всё это время я даже не задумывался, откуда у нас берутся деньги. Меня снабжали одеждой, кормили, поставляли патроны и прочую амуницию…

Даже платили — пусть небольшую, чисто символическую зарплату. Но учитывая, что тратить мне было особо не на что, я и не заморачивался.

А девчонки в это время, кроме того, что обслуживали нас с Алексом, ещё и зарабатывали бабло…

— Мне надо кое-куда отлучиться, — сказал я, поднимаясь с табурета. — И… Спасибо тебе. За всё, — притронувшись к повязке на лице, я отдал Амальтее шутливый салют.

Ты действительно большой ребёнок, Сашхен, — сказал я себе.

Точно, — раздалось в моей голове. — Большой, наивный анфан терибль.

Голос был на редкость ядовитым. Я улыбнулся.

Надо составить план, — вертелось в голове, пока я шагал к будочке рядом с гаражом. — Раз я сейчас всё делаю не так, нужно сосредоточиться. Подумать и понять, как сделать всё правильно.

Отпирая замки, я испытывал угрызения совести: мужики сидят там со вчерашнего дня.

Еды-то я им притащил, но вот возможности справить нужду у них не было…

Да, Сашхен, Женевская Конвенция тебя не похвалит, — это был не совсем голос. Скорее, эхо.

Но от того, что оно звучит в моей голове, становилось спокойнее.

Открыв дверь будки, я замер на пороге, моргая и приноравливаясь к царящему внутри полумраку.

Свет попадал только через дверь, яркими полосами ложась на пыльный, исчерченный следами пол.

Будка была пуста.

Осторожно войдя внутрь, я огляделся внимательнее — словно два взрослых человека могли, как пауки, забиться в угол.

Чёрт, — сказал я вслух. — Ничего не понимаю.

Если б Антигона их выпустила — она бы мне сказала.

А кроме того, ключи от будочки были только у меня…

Но расслышав едва заметный шорох, я вздрогнул.

В углу, который я как будто внимательно осмотрел, светились желтые и неподвижные, с вертикальными зрачками, глаза.