Темный Охотник (СИ) - Розальев Андрей - Страница 48

— Э-э-эм, — индеец сощурился и напряг память.

— Удо Дельбрюк, огневик.

— Ладно, — кивнул инструктор. — Значит, идёте вдвоём.

Удо-Удо, чего это ты вдруг, а? Уже немного наслышан обо мне, и решил за мой счёт поднабрать очков? В принципе, молодец, чо. Даже не трус! Ну пошли…

— Пойдём, Чернов, — немец дружелюбно похлопал меня по плечу. — Сделаем дело.

— Пойдём, — кивнул я.

Куда идти на разведку, налево или направо? Да, собственно, один хрен. Главное найти хоть что-то, похожее на подъём наверх.

Неспеша мы с Удо зашли в мёртвый лес и стали продираться дальше, сквозь валежник и паутину. Никаких троп, ясен хрен, здесь не было отродясь. Удо махал чем-то вроде мачете, а я прорубал себе дорогу шестом.

Пока что всё было тихо. Для атмосферности очень не хватало уханья совы, но сов здесь, по всей видимости, не водилось. Либо же из всех сожрали.

— Туда, — кивнул Удо, нахрапом продираясь через сухие ветки. — Там, кажется, поляна или что-то типа того.

Ещё пару минут поковырявшись в сухостойном лесочке, мы и впрямь вышли на просторную поляну. Более того, ущелье здесь немного расширялось.

У меня возникло такое чувство, будто бы мы стоим на стыке двух экосистем. Будто бы справа, где лес переплетён паутиной, логово пауков, а по другую сторону каньона, где зелёная листва — их охотничьи угодья.

Справа раздался шелест. Слева, из «живого» леса, — хорошо слышимые шорохи.

Я быстренько отсканировал местность астральным зрением и обнаружил в джунглях слева хренову гору антропоморфных зверюшек со слабенькими способностями к магии. Макаки. Ненавижу, млять, макак. Ну а справа и немножечко спереди к нам тихой сапой подбирался огромный паукан с зачатками менталистики.

— Удо, впереди засада, — прошептал я. — Гигантский паук и магические обезьяны. Иди и передай группе, чтобы готовились обороняться.

— Хорошо, Чернов, — Дельбрюк аж лицом просиял. — Пойду, скажу.

— И Жихареву скажи, чтобы была возможность для отхода… эй… Эй⁉

Вот ведь сволота какая! Удо добежал до опушки, развернулся и со всей своей хиленькой дури метнул файербол туда, где слева вдоль края полянки слышались шорохи. Листва тут же пришла в движение и раздались яростные макаковые крики. Ах ты с-с-с-сука! Всё-таки решился на подставу⁉

Я уж хотел было нырнуть в тени, догнать ублюдка, переломать ему лапки и оставить на растерзание макакам, — убивать-то мне его нельзя, — но меня опередили. Сверху, со свисающего над каньоном дерева на Удо набросился красноглазый паучишка размером со шкаф-купе, нежно обнял его мохнатыми лапами и так же молниеносно куда-то утащил.

— А-а-а-а-ааа! — заорал немец, но крик почти сразу же оборвался, перейдя в хрип.

Мгновенная карма, вот как это называется. А я не при делах! Слышишь, падлюка Тёмная⁉ Я не при чём!

Ладно… анализ случившегося потом. Ну а сейчас на меня из джунглей хлынул целый поток шерстяных ублюдков. Уродливые, несуразные, так ещё и трёхглазые. Ох, отведу сейчас душеньку.

Я сделал пару шагов вперёд, напитал доспех, напитал шест и приготовился стать волнорезом для волны обезьян. Ну наконец-то! Наконец-то замес, достойный Охотника!

Глава 20

Ненавижу обезьян!

Обезьяны.

Ненавижу, сука, обезьян.

Если я хоть в чём-то вообще в этой жизни уверен, так это в том, что этим сволочам нет места в Многомерной Вселенной. Это что-то за гранью добра и зла. Что-то такое, что стоит особняком от животного мира.

Вот, например, всякая травоядная скотина по умолчанию кроткая и тупая, ну или хотя бы симпатичная. Хищники умней и опасней, но имеют какое-то своё животное понятие о чести; взять хотя бы обычаи волчьей стаи. Жуки-пауки — расчётливые машины, мотивы которых всегда на виду. Рыбы на своей волне. Птицы вообще молодцы. И лишь вот эта обезьянья пакость есть воплощение всего порочного и раздражающего.

Наглые, сука, крикливые, вороватые, мерзкие. Несуразные все из себя, ущербные, так ещё и наглухо отмороженные. Ну какому ещё виду взбредёт в голову кидаться говной⁉

Благо, я не про нынешнюю ситуацию говорю.

Сейчас в меня кидались камнями. Макаковая артиллерия из числа одарённых макак, со склонность, по всей видимости, к магии земли, буквально накрыла меня градом заряженных камней. Разбиваясь о щит, они взрывались каменной шрапнелью. И то, что ни у одной до сих пор не получилось меня даже задеть, их не останавливало.

Думаю, не в одной силе сейчас дело. Меня сейчас ещё и ярость подпитывает. Ненавижу обезьян, ненавижу, ненавижу…

Итак.

Светила бледная луна, сухостой на дальней левой от меня стороне поляны занимался пламенем от файербола Удо, а на меня пёрла настоящая лавина из макак. Как же мерзко они орали! Как же уродливо выглядели!

Секунда, две, три и-и-и-и… есть контакт!

Я напитал шест силой, способной играючи разобрать кирпичную кладку и завертелся смертоносным вихрем. По зубам, по плечам, по рёбрам. Вообще плевать куда! Главное, чтобы макакам было больно. Главное, что они умирали.

К моему глубокому сожалению, хруст костей не смог заглушить эти отвратительные вопли. Хоть беруши вставляй! Одна за одной, обезьяньи души полетели в Океан. Да вот хрен там! Не хочу я, чтобы эта пакость жила со мной!

Перенаправив всю энергию в щит и расширив его объём, я сделал для себя небольшой островок безопасности. Крикливая биомасса обтекала меня со всех сторон, должно быть, уже предвкушая скорую победу, а я принялся выдёргивать обезьян обратно.

Тьма оформлялась в мохнатых ублюдин, которых я сразу же посылал в бой. Давайте, уроды. Рвите своих же собратьев, а я посмотрю.

Спустя всего какую-то минуту я уже стоял в оцеплении, будто рок-звезда на концерте. Что мои обезьяны, что пока-ещё-не-мои дохли с изрядным рвением. Благодаря тому, что не-мои от своих же собратьев нападения не ждали, на одну павшую мою, душа которой покидала меня навсегда, мне доставалось от трёх до пяти новых. Некоторые особенно удачные выкашивали и больше. И всех «новобранцев» я сразу отправлял снова в бой. Океан, тьма, мясорубка! Океан, тьма, мясорубка! Страдать, уроды хвостатые! СТРАДА-А-А-А-АТЬ!

Я ведь уже говорил, что ненавижу обезьян?

Огонь от сухостоин взметнулся до небес, и перекинулся на джунгли. Может, у них там засушливый сезон, или может растения какие-то масляничные, или сырой нефтью всё полито, но джунгли подхватили огненную стихию так охотно, как будто всю жизнь только этого и ждали.

И пока я развлекался с макаками, джунгли вовсю охватило пожаром. В отблесках пламени кровавый обезьяний слэм смотрелся особенно завораживающе. Признаюсь честно, я хохотал. Может быть чуть-чуть по-позерски, но от души.

И вот тут сраные макаки меня переиграли. Скольких бы я не выкашивал, на их место прибывало в несколько раз больше. Со мной-то всё в порядке, я-то в безопасности, но часть обезьян смирилась с тем, что протолкаться до меня им не судьба, и ринулась в каньон за моей спиной.

А там ведь группа.

А макак ведь реально дохрена.

О-хо-хо… Вернуться сейчас — значит вернуться во главе обезьяньего войска, да и всю остальную ораву за собой притащить. И, конечно, спалиться перед сокурсниками и инструктором-индейцем. Но ведь что-то делать нужно, верно? Причём срочно, пока в каньон прорвалось не так много уродцев.

Так…

Хороших мыслей нет, так что буду реализовывать самую очевидную.

Я нырнул в тень, покинул кольцо своих телохранителей, добежал до сужения каньона перед выходом на поляну, и вновь явил себя во плоти. Соблазн подубасить бегущих уродов шестом был велик, но я опять сосредоточился на призыве. Цепочка моих макак вытягивалась поперёк каньона, затрудняя, — а местами и пресекая, — попытки не-моих-макак прорваться дальше.

На какое-то время я с головой ушёл в работу, а когда нашёл минутку осмотреться, то понял, что пожар уже не пожар. Не знаю, есть ли у пожаров классификация «адище», но, на мой взгляд, это было именно оно. В потоках жара над джунглями взмывали в небо ошмётки коры размером с обеденный стол. Языки пламени лизали стены каньона. Небо окрасилось в тёмно-оранжевый, и луну теперь было видно едва-едва.