Короли рая - Нелл Ричард - Страница 10

Он много раз боролся на подобном пляже с братьями.

«Тейн? – спросил он однажды старшего, когда был маленьким. – Откуда берутся волны?»

Старший брат улыбнулся и театрально развел руками.

«Шаманы говорят, великие духи моря взбивают воду в глубинах, двигая ее туда-сюда».

«Думаешь, это правда?»

Тейн ухмыльнулся так, словно они были посвящены в какую-то общую тайну.

«Нет».

Кейл нахмурился. Ребенком он, казалось, только и делал, что верил в глупости, узнавал обратное, а после чувствовал себя униженным. По крайней мере, Тейн был добр.

В пять лет он поверил рассказу няньки о том, что его мать превратилась в рыбу и уплыла в море. Из-за этого он боялся плавать, о чем однажды заявил, и братья со смехом дразнили его, и лишь Тейн остался серьезен. Он сказал, что мать Кейла умерла от болезни и что есть люди, которые превращаются в рыб и уплывают, по крайней мере в легендах, и над этим негоже шутить, просто его мать не была одной из них.

«Все еще хочешь поплавать?» – спросил Кейл, глядя вниз на пляж.

«Да, братишка. Но не превращайся в рыбу!» – Тейн удостоил его своим особым, предназначенным для младших братьев подмигиванием и пошлепал в море.

Кейл медленно последовал за ним, наблюдая, как теплая вода плещется о пальцы ног.

«Ты правда думаешь, я мог бы?»

«Авось, но не бойся, рыбешка. – Тейн засмеялся и зашел дальше. – Принцы никогда не должны бояться, особенно принцы Алаку!»

Кейлу не хотелось выглядеть напуганным маленьким мальчиком, поэтому он тоже вошел в воду. Тейн погнался за ним, щекоча и подбрасывая в воздух, – и он вскоре забыл, хотя бы на время, о магии, шаманах и бурлении моря.

В сравнении с кулаком Тхетмы, впечатавшим голову Кейла во влажный песок, это воспоминание казалось неуместным. Но оно пришло само собой, как частенько случалось.

Удар лишил его противника равновесия, как и ожидал Кейл по своему опыту борьбы с братьями. Кейл сменил положение ног и дернулся в сторону, чтобы освободить достаточно места и вытащить руку. Он вскинул ее и схватил Тхетму за шею, чтобы отвлечь, и получил еще один тумак – слишком оцепенев от азарта и страха, чтобы точно рассчитать, куда и с какой силой бить.

Сцепившись, они подкатились ближе к воде, безуспешно стремясь добиться преимущества, затем несколько мгновений ползли на коленях среди крабов и коряг и вновь упали на бок. Кейла подмывало укусить Тхетму, оцарапать, тыкнуть в горло – все что угодно, лишь бы победить. Но он вспомнил, зачем дерется, и просто держался. Он бросил попытки врезать и бил коленями или локтями во всё, достаточно близкое и мягкое, чтобы причинить боль.

Потасовка длилась недолго, но утомила обоих мальчиков. Их кожа отяжелела от липкого песка, оставшегося после отлива; они согнулись, положив руки друг другу на плечи, – скорее не ради атаки, а чтоб не упасть. Кейл замахнулся и наполовину шлепнул, наполовину стукнул Тхетму по лицу. Тхетма ударил в ответ. Оба тяжело дышали.

– Тебе хватило?

– А тебе, маленький принц?

– Танай, ка?

На диалекте Шри-Кона это приблизительно значило: «Разве люди не тонут?», как бы говоря: «Все мы в любом случае умрем, так зачем утруждаться?» «Ка» служило вопросом и ответом.

– Ка, Танай.

«Да, – согласился он, – люди тонут».

Мальчики откинулись назад и расслабили руки, стараясь хотя бы выглядеть готовыми к большему.

Кейл рванулся вперед и, обхватив пацана за плечо, развернул его лицом к глазеющей публике.

– Вы оба полное дерьмо!

Солдаты-мальчишки орали и улюлюкали. Они собрались вокруг и хлопали борцов по спинам, когда те проходили мимо: Кейл – с поднятой рукой, опущенной головой и серьезным видом.

«Тебе нужно куда больше практики, принц», «вы оба деретесь, как мои сестры!», «он испортил свою прелестную мордашку!»

Эти выкрики преследовали Кейла до самых казарм – сквозь высокую траву, которая покалывала их обожженные песком колени, вокруг самодельных укрытий, где сотня мальчиков ела холодный рис и бобы, а затем на пути к помойной яме, которую они теперь звали домом.

Кейл рассудил, что одержал успех. После того как его столько дней откровенно избегали, мерили взглядом или шепотом обсуждали в любое время суток, теперь они хотя бы увидят, что кровь у него красная. Его щека c губой начали распухать, но этими ранами он щеголял с гордостью. Пускай он принц, теперь у него по крайней мере будет шанс стать одним из них – просто еще одним мальчишкой с разбитым лицом и окровавленными костяшками, валявшимся в грязи. И возможно, теперь у него был друг.

Утренние строевые занятия начались до восхода солнца. Да отправят их боги в какой-нибудь мерзкий ад.

Кейлу казалось яснее ясного: человек должен спать, когда темно. Сам он привык просыпаться навстречу ароматам теплого завтрака, надевать удобные шлепанцы и, возможно, «страдать» на уроке языка или истории, которые вели старцы с подслеповатыми глазами.

Здесь же он наслаждался пронзительными воплями офицера-наставника – приземистый и дурно пахнущий, тот костерил Кейла и его товарищей по отделению всеми бранными словами, известными в языках Островов, пока новобранцы не встали с постелей и не собрались в шеренгу на поле для построений – очевидно, сегодня намечалось нечто «особенное».

Кейл облизывал распухшие губы и потирал отекшие глаза, когда офицер наступил ему на ногу. Мужик выпрямился и продолжил орать мальчикам «закалитесь или сдохните», а его потные лицо и шея оказались достаточно близко, чтобы Кейл почувствовал тепло и запах рома. Некоторые юные солдаты наблюдали краем глаза, вероятно гадая, знает ли морсержант, что его пятка топчет сына короля Шри-Кона.

Не такой уж и «один из них», как я думал, решил Кейл. Но вообще-то ему тоже было любопытно – по крайней мере в промежутках между спазмами боли, пронзающей голень.

– О, извините, господин мой, я отдавил пальцы вашему королевскому высочеству?

Верно. И да, подумал он, вполне уверенный, что это неправильный ответ.

– Никак нет, сэр. Вы легкий как перышко.

Морсержант осклабился.

– О, превосходно, благородный господин. – Пятка надавила сильнее. – Не хотел бы я причинять вашей королевской особе неудобства.

Кейл хотел было сказать: «Все в порядке», но упустил шанс, когда мужик заорал, брызжа слюной:

– И если ты еще хоть раз скажешь мне что угодно, кроме «да, сэр», или «нет, сэр», или «спасибо, сэр», или «да, морсержант Квал, сэр», я надеру твою мягкую задницу до крови. Ты меня понял?

Кейл прочистил горло; у него подергивался глаз, боль становилась невыносимой.

– Да, сэр, спасибо, морсержант Квал, сэр.

Расплющивание его ступни прекратилось – после финального тычка, – и мужик долгие секунды сверлил Кейла взглядом, прежде чем зашагать вдоль шеренги.

– Итак, детишки, вот что я думаю о нашем принце – вообразите, что я нахрен думаю о вас! – Он метнулся в сторону, заехав локтем прямо в середину груди другого мальчика, который упал на колени, хватая ртом воздух.

– Встать, мелкий сопливый засранец!

Мелкий сопливый засранец подчинился. Кейл посмотрел на горизонт, вглядываясь и не находя никаких признаков того, что солнце и впрямь намерено взойти. Он вздохнул.

К завтраку половина подразделения исчезла – провалив первое испытание. Кейл пробрался к Тхетме в душной обеденной палатке и плюхнулся на табурет напротив за их замызганный стол. В палатке не имелось пола – лишь грязный песок вперемешку с мухами и гнилыми объедками, – но Кейл был просто счастлив присесть и искренне рад видеть мальчика.

Как минимум полдюжины из них едва не утонули, извлеченные из воды наставниками, в то время как сержант обзывал их дураками и лгунами. А началось все очень просто, когда в конце построения он спросил парней, умеют ли они плавать.

Когда большинство ответили: «Да, сэр», он сказал «докажите» и отправил их в море с тяжелыми деревянными веслами над головами. Он заставил своих подопечных ступать по воде, держа эти весла на весу, и велел не тонуть. Те, кто не умел плавать или не смог продержаться хотя бы малое количество времени, были забракованы и отправлены в армию.