Красный Жук - Сурмин Евгений Викторович - Страница 42

– Вот, Юрий Петрович, карета подана.

– А это чего такое? Автожир? – потрясённый даже не столько внешним видом воздушного судна, сколько точностью, с которой оно прилетело, спросил доктор.

– Точно! Вещь! Новая глава в самолётостроении. Официально автожир А-10, но мы зовём этот аппарат «Прорыв».

– Почему «Прорыв»?

– Да кто-то в КБ так назвал, вот и пошло. Говорят, много новаторских решений заложено в конструкции.

– Ясно.

– Раз ясно, пошли. Чего стоять-то?

Вблизи автожир ещё больше напоминал бочку, но тем не менее проскальзывала в нём необъяснимая эстетика удачно воплощённой в металл идеи.

– А знаешь, Сергей, симпатичная карета.

– Во! Это по-нашему! А вот и кучер. – Сергей помахал невысокому пилоту, который что-то делал у заднего винта. – Здорово, Саныч!

– И тебе не хворать. А вы, значит, пассажир? – обратился лётчик к Спрынову.

– Да, доктор Спрынов Юрий Петрович, можно просто по имени.

– Илья Александрович, но зовите просто Саныч. У вас какой рост?

– Чуть больше ста восьмидесяти сантиметров, а что?

– Тесновато вам будет, но ничего, тут лёту всего ничего.

– Саныч, а чего ты так долго-то? Я думал, ты уже давно тут, отдохнул и готов обратно лететь.

– Да встречный ветер сильный, а при моём потолке, сам понимаешь, пришлось терпеть. А при подлёте ещё и тяга упала.

– Это, выходит, какая у тебя скорость была?

– Какая-какая, такая. Где-то сто тридцать километров в час. Нужно увеличивать баки и теплоизоляции для мотора добавить не мешало бы. Так, Юрий, давайте в салон, вам там доктор Эмих журналы положил, чтоб не скучали. А ты, Сергей, пойдём, поможешь мне. Надо в движке глянуть кой-чего.

– Так, может, и я помогу? – Доктор был не против поподробней рассмотреть необычный воздушный транспорт.

– Спасибо, если понадобится что, позову. Сможете сами в салон попасть или помочь?

– Да нет, думаю, разберусь как-нибудь. – Юрий Петрович прекрасно понял, что у военных есть разговор, не предназначенный для посторонних ушей.

«Волжская инспекция ГВФ, – прочитал он надпись на борту автожира. – Ага, конечно. Инспекция, самодеятельность, а ходит, как хищник. Хотя чего это я разворчался? Кто я такой, чтоб со мной секретами делиться? Я пассажир, то есть практически груз».

– Ай! Чёрт!

Задумавшись, доктор со всего маху въехал головой в верхний край дверного проёма. Впрочем, шапка смягчила удар, и ущерб был, скорее, в уязвлённой гордости.

Потирая лоб, Спрынов, наконец, забрался в автожир и сразу убедился, что не может стоять в полный рост. Салон представлял собой, скорее, железный шкаф с двумя иллюминаторами. Зато если не брать во внимание микроскопический объём пассажирского отсека, автожир, казавшийся снаружи таким несерьёзным, предоставлял пассажиру просто шикарные по комфорту условия перелёта.

Кресло с высокой спинкой и удобным изголовьем, хоть и жестковатое, оказалось весьма удобным даже для такого высокого человека, как доктор, пусть коленки и уткнулись в переборку, отделяющую его от кабины пилота. Откидной столик и яркая лампа позволяли читать или писать, а несколько ящиков и полок позволяли при необходимости разложить немало различного имущества.

На одной из полок и лежала целая стопка журналов. Быстро её пролистав, Юрий понял, что это последние номера самых популярных медицинских изданий. «Богато! Ну, он там, в столице, может себе позволить», – чуть позавидовал доктор Спрынов своему московскому коллеге и принялся выбирать себе чтение. «Врачебное дело» и «Ортопедия, травматология и протезирование» сразу нет: сами такое выписываем. «Новый хирургический архив» уже интересней, но выберем всё же кое-что другое. «Военно-медицинский журнал» – вот! Учитывая окружение («гражданская авиация», как же, ха-ха два раза), как раз то что нужно.

Так-так… Про пенициллин ничего, про доктора Эмиха тоже ничего. Ну и ладно. Вот это интересно: «Изучение поражающих факторов современной войны, приводящих к потере конечности».

Доктор оторвался от чтения, только когда в открывшейся сбоку двери показалась голова Сергея, а над головой заработал мотор, раскручивая верхний винт.

– Ну что, Юр, удачно долететь вам.

– А ты разве не с нами?

– Нет. У меня же самодеятельность, – улыбнулся лейтенант. – Да и не рассчитан аппарат на троих. Так что удачи. Думаю, ещё увидимся.

– И тебе удачи… с самодеятельностью.

– Готов, доктор? – вклинился в разговор Саныч. – Ремень пристегнул?

– Секунду. Всё, готово.

– От винта!

Звук винта изменился, машина задрожала и тронулась с места. Чтобы оторваться от земли, ей понадобился всего десяток секунд и пара десятков метров расчищенной от снега полосы.

Доктор пытался задавать Санычу вопросы, но рёв мотора, расположенного практически над головой, позволял общаться, только выкрикивая каждое слово по отдельности, и разговора не получилось. Шлемофон, позволяющий пилоту и пассажиру нормально разговаривать, доктору дать то ли забыли, то ли не хотели, чтобы он задавал вопросы, на которые всё равно не будет правдивых ответов. Так что, с минуту поорав, Юрий Петрович успокоился и принялся за очередную статью.

На этот раз ветер был попутный, и девяносто с хвостиком километров, отделяющие базу от Пензы, автожир преодолел менее чем за тридцать минут.

– Жив?! – Без шума, издаваемого двумя моторами, голос пилота прозвучал неожиданно громко.

– Жив, Саныч!

– Ну, и как тебе полёт?

– Отлично! Практически как в своём кабинете за письменным столом! Правда, есть одно пожелание.

– И какое?

– Сделать бы в перегородке нишу для ног, а то, признаться, измучился свои ходули пристраивать.

– Ясно, учтём. Давай бери журналы и спускайся, тебя там ждут. А я своё дело сделал.

– Куда идти-то?

– Глянь в левый иллюминатор. Видишь квадроцикл?

– Кого?

– Вон чёрно-красная тачанка о четыре колеса.

– А, вижу. Странная какая эта ваша тачанка.

– Какая есть. Ты только при водиле так не ляпни – «тачанка», – выделил голосом последнее слово лётчик. – Высадит.

– Ладно, Саныч, бывай!

– Давай, док, ещё увидимся.

«Самолёт, автожир, квадроцикл… Тут слов-то таких в жизни не узнаешь, не то что прокатиться в один день. Да, скажи кто утром – не поверил бы», – подумал доктор, подходя к ожидающему его экипажу.

Квадроцикл при ближайшем рассмотрении оказался близким родственником мотоцикла, но родственником весьма и весьма странным. «Бастард, – вынес свой вердикт травматолог, – от фаэтона».

Собранный в основном из мотоциклетных деталей аппарат по ширине не уступал автомобилю. А вот кабины не было: два сиденья, установленных поперечно в ряд, прикрывал только плексигласовый козырёк, напоминающий переднюю часть кабины самолёта. За сиденьями была мелкоячеистая клетка, служившая, видимо, багажным отделением.

– Добрый день, доктор. Как долетели? – спросил сидевший за рулём квадроцикла улыбающийся красноармеец, снимая с себя наушники.

– Добрый. Нормально. У вас что, и рация есть? – Доктор смотрел на весело блестевшую под лучами солнца антенну.

– Конечно. Куда в современной войне без связи? Сказал, что вижу вас, пусть чайник ставят.

– Вот даже как?

– А вы как думали? Всё по-взрослому. Так что давайте, доктор, берите вон в клетке тулуп, шлем, очки и садитесь. Прокатимся с ветерком.

Прокатились на самом деле с ветерком, точнее, с воем рассекаемого обтекателем ветра и снежным хвостом позади. Гнали они, по словам Коляныча (а именно так представился водитель), со скоростью более чем пятьдесят километров в час.

Оказалось, доктору в каком-то плане повезло: такая резвость квадрика объяснялась мощным движком от английского автомобиля «Форд-Префект». Но начальство решило, что тридцать лошадиных сил – это слишком много для курьерского транспорта, и в ближайшее время квадроцикл попробуют переделать в грузовой. Что из этого получится, Коляныч не знал, но понятно же, что скорость грузовику урежут по самое не балуй. Вот и отрывался Николай напоследок.