Сочинения великих итальянцев XVI века - Макиавелли Никколо - Страница 34

Раздоры флорентийцев так и не прекратились, напротив, они разгорались с каждым днем, и наконец в июне папа Александр приказал объявить во Флоренции, что фра Джироламо отлучен от Церкви за то, что во всеуслышание проповедовал еретическое учение, а затем не пожелал по его приказу к нему явиться. Считают, что папа сделал это по собственной воле, но он сделал это тем охотнее, что его подстрекали из Флоренции противники монаха; поэтому, чтобы доказать невиновность монаха, в Сан Марко произвели подписку граждан, которые утверждали, что он хороший и истинный католик. Подписалось около пятисот человек, так что не осталось почти ни одного неподписавшегося из людей его партии; а поскольку из-за отлучения фра Джироламо воздерживался от проповедей и его враги были довольны, казалось, что разногласия немного улеглись.

Примечательно, что в то утро, когда объявили об отлучении фра Джироламо, во Флоренции стало известно о кончине в Риме герцога Критского, любимого сына папы, к чьей смерти, как потом говорили, приложил руку кардинал Валенсии, сын папы, которому было совсем не по душе, что папа отдавал предпочтение его брату. Сторонники монаха видели в этом совпадении знак, которым Бог хотел указать папе, что тот совершил ошибку, отлучив от Церкви фра Джироламо. Потом, в августе, при гонфалоньере Доменико Бартоли, произошло очень важное событие; чтобы его лучше описать, вернусь назад к его истокам.

В правительстве Флоренции был полнейший разлад, ведь магистраты избирались в Большом совете, а он вначале отдавал предпочтение людям из народа, гражданам, известным своей добропорядочностью, и тем, которые не вмешивались в дела государства, а не людям, имеющим большой вес и опытность; затем постепенно поняли, что в правительстве должны быть благоразумные и толковые люди, угасла ненависть к большинству тех, кто в прошлом обладал в городе властью, и выборы главных магистратов, в первую очередь гонфалоньера справедливости и комиссии Десяти, стали проводиться более разумно. В результате чего — в то время как раньше какой-нибудь Антонио Манетти[275] и ему подобные вытеснили из гонфалоньеров справедливости таких, как Паолантонио Содерини, а люди вроде Пьеро дель Бенино, Пандольфо Ручеллаи, Андреа Джуньи в комиссии Десяти значили больше, чем самые достойные граждане, — теперь суждения Совета стали более здравыми, и гонфалоньерами справедливости были назначены последовательно Франческо Валори и Бернардо дель Неро; их также выбирали постоянно в комиссию Десяти, а кроме них мессера Гвидантонио Веспуччи, Пьерфилиппо Пандольфини, Паолантонио Содерини, Бернардо Ручеллаи и других.

Вслед за тем на многие должности за пределами города, в таких местах, как Ареццо, Пистойя, Вольтерра, Кортона[276] и другие, также весьма разумно стали проводить выборы; поэтому состав Совета сильно улучшился, и стало очевидно, что если выборы и в дальнейшем вести по наибольшему числу бобов, то должности в государстве займут многие самые достойные люди. Тем не менее, хотя фратески[277] пользовались большими симпатиями, чем их враги, — что объясняется авторитетом монаха и тем, что, по правде говоря, кроме Бернардо дель Неро, мессера Гвидантонио, Бернардо Ручеллаи и еще некоторых, были там и другие люди, — все противники монаха стремились изменить образ правления, но большинство, особенно Бернардо дель Неро, не собирались призывать во Флоренцию Пьеро де'Медичи, а хотели создать правительство из добропорядочных людей, а во главе его поставить Лоренцо и Джованни ди Пьерфранческо. Получив на то секретное согласие герцога Миланского, Джованни по его приказу отправился в Имолу[278], где тайно женился на правительнице Имолы и Форли, побочной дочери герцога Галеаццо и, следовательно, племяннице герцога Лодовико, которая раньше была женой графа Джироламо и правила этим государством от имени сыновей названного графа; возможно, он намеревался прибегнуть к помощи ее людей, когда представится возможность совершить во Флоренции государственный переворот.

Враги Совета считали, что постепенное улучшение процесса выборов приведет к тому, что многие почтенные люди приспособятся к новому образу правления и он таким образом с каждым днем будет укрепляться; поэтому они решили ввести более широкое голосование и отменить практику выборов по наибольшему числу бобов, воображая, что чем шире будут выборы, тем скорее расшатается Совет и вызовет неодобрение порядочных людей, которые будут недовольны тем, что должности оказываются в руках людей, того не заслуживающих из-за неблагородного происхождения, их собственных пороков или по каким другим причинам. Чтобы добиться этого (поскольку они не имели такой власти, чтобы провести это обычным порядком), они стали при избрании на должности за пределами Флоренции кидать белые бобы за тех, кто поставлен на голосование, с тем чтобы никто не оказался победителем и пришлось прибегнуть к другой форме голосования; в этом они получили поддержку многих, которые, не понимая, какова цель этого предприятия, содействовали ему не с тем, чтобы уничтожить Совет, а чтобы положить конец узким выборам на основании наибольшего числа голосов.

Так продолжалось несколько месяцев; все это многократно обсуждалось в пратиках; наконец те, кто не хотел беспорядков, предложили постановить, чтобы в случае, когда вопрос об одной должности трижды будет поставлен на голосование в Совете и никто не одержит победу, эта должность отдавалась тому, чья кандидатура трижды получила больше бобов, хотя кандидат и не одержал победу при голосовании; таким образом, даже если кто-то ради внесения беспорядка будет срывать выборы, считая: пусть я проиграю дело, но зато никто не победит, — должности все равно будут заняты. Пратика готова была согласиться с этим проектом, и тогда Бернардо дель Неро, видя, что этот проект мешает их планам, опроверг его столь живо и убедительно, что он так и не был принят. Однако, в конце концов, нужно было предпочесть наименьшее зло и принять постановление об изменении порядка выборов на внегородские должности: в то время как раньше ставилось на голосование по назначению определенное количество кандидатур и выбирался тот, кто побеждал, получив наибольшее число бобов, теперь следовало ставить на голосование по жребию, вынимая из общей сумки имена всех способных занять эту должность, а затем имена всех тех, кто выиграет голосование — получив половину бобов и еще один или больше, — и должностным лицом становился тот, кого избирали по жребию. Таким образом, выборы расширились и порядок их ухудшился, потому что в результате голосования по жребию выбирались не всегда достойные, как то было при назначении; кроме того, поставленные на голосование, то есть те, кто получил половину бобов и еще один или больше, имели одинаковые шансы быть вытянутыми по жребию, хотя один получил намного больше бобов, чем другой. Этот малопригодный способ выборов распространился впоследствии, как о том будет сказано ниже, не только на внегородские должности, но и на внутригородские, и тем не менее изобретатели его не достигли желаемого результата: ведь если прежде на должности выбирали немногие, двести граждан или чуть больше, так что только они были сторонниками Совета, а все прочие его врагами (число врагов было намного больше), то теперь выборы значительно расширились, и почти всем, кому должен был не нравиться Совет, он стал нравиться и приобрел намного больше сторонников, чем прежде.

Но на том не прекратилось, а, напротив, продолжалось противодействие происходящему, вследствие чего граждане обеих партий с пагубной вольностью стали во всеуслышание злословить о Совете и говорить, жилось нам, мол, лучше во время правления Медичи. За это не наказывали, по обычаю городов, где граждане разделены на партии и, занятые спорами, не заботятся о важнейшем, к тому же, кто в немилости у одной партии, в милости у другой; поскольку же все считали, что власть в городе принадлежит не одному лицу и не малому числу граждан, а она в руках многих, то не было ни одного человека, кто бы взял на себя общие заботы и улаживание распрей, и поэтому распущенность в городе с каждым днем возрастала. Поскольку обо всех злословили публично и многие граждане были недовольны, Никколо Ридольфи, Лоренцо Торнабуони, Джаноццо ди Антонио Пуччи и другие, желавшие возвращения Пьеро, заключили, что у того много сторонников во Флоренции, и начали вести с ним переговоры. Все это очень воодушевило Пьеро, который к тому же знал о намерении лиги помочь ему поссорить Флоренцию с Францией; с целью лучше подготовить почву он послал во Флоренцию маэстро Мариано да Гинаццо, генерала ордена святого Августина, который несколько раз еще при Лоренцо с величайшим успехом читал в городе проповеди. Как бы противодействуя делу фра Джироламо, тот стал искусно поучать с амвона, чтобы Флоренция присоединилась к лиге, а кроме того, вел приватные переговоры с друзьями Пьеро. И несмотря на то, что его приезд, а затем и переговоры с этими гражданами во Флоренции вызывали почти у всех подозрение относительно мотивов его действий, раздоры в городе не позволяли начать расследование и соответствующим образом его наказать.