Ищу того, не знаю кого (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна - Страница 11

Только и того, что магия моя зеленым туманом болотным стелется. Да еще вот… комарье не трогает.

16

–  Да-а-а уж, –  протянул Егор, наклонившись и поворошив прутиком угли в костре. –  Не позавидуешь тому бедолаге, которого ты на себе женишь…

–  Эт-то еще почему?! –  я резко выпрямилась было. Даже хотела руки в боки упереть. Только одеяло тотчас сползать начало, и сразу как-то зябко сделалось… В общем, миг поразмыслив, я решительно прислонилась снова к парню и в одеяло запахнулась поплотнее. Пусть греет! С паршивой-то овцы хоть тепла чуток. Смотреть грозно, однако, не перестала. Вот ей-ей –  убоялся!

Еще пальцами чуток прищелкнула незаметно –  так что тоненький туманный хлыстик осторожненько так, незаметно вокруг шеи Егоровой обернулся.

–  Ну как же, –  безмятежно, тем не менее, отвечал парень, будто беды не чуял. –  Теща-то –  кикимора болотная! Каково! А тестем –  вообще сам Кощей! Это ж никакой жизни не будет!

Нет, нормально вообще?! Да, между прочим, моя матушка –  самая тихая и покладистая кикимора на все болото! Да что там –  на все Навье царство! Батюшке почти и не перечит вовсе. Ну, бывает в сто лет разок, поскандалят вусмерть до разрушения древнего замка. Как-то вовсе едва все царство с землей не сравняли. Но потом-то мирятся! Еще как мирятся. А замок –  так что ж замок, его и восстановить можно. У нас нежити еще не на то достанет. А то и посохом батюшкиным можно ударить –  враз все как было и сделается.

И меня матушка отродясь ни в чем не неволила. Ну вот разве что бусики… кикиморы, они на украшения падки больно. Бусики любят, колечки, очелья… вечно матушка меня “как деву” обрядить норовит.

Я покосилась на тройной ряд красных бус на своей груди и чуть скривилась. А заодно слегка потянула за плеть тумана –  так, чтоб чуточку горло сдавить одному нахалу. Пусть знает!

–  У самого-то мать –  Яга! Вот уж свекровушка кому-то достанется! И что это вообще значит –  “на себе женю”?! Как будто добром меня и взять никто не захочет! Да за мной, между прочим, столько королевичей бегало, скольких ты и во сне не видал!

Бегали, между прочим, чистая правда! В академии когда училась, там всякий народ случался. И королевичи были в ассортименте, как без них.

…Бегали-то, конечно, в основном чтобы конспекты выпросить по прикладному зомбоводству или там таблицы классификации духов. Двое еще ходили, уговаривали снять с них бородавочное проклятие, которое я же и наложила, а снять больше никто не мог. А нечего было меня дразнить! И еще один очень просил отвязать от него кладбищенского гуля, а то на лекции с питомцами не пускают. Особенно если питомцы истекают слизью, воняют, скалятся и норовят сожрать преподавателя. Гуля к нему тоже я привязала. Эх, было времечко…

…Но ведь бегали же!

–  Да я ж не спорю! Девка ты ладная… очень даже, –  тут взгляд Егора, будто невзначай, скользнул по моим коленкам поджатым, да в вырез рубахи нырнул. –  Вот кабы еще не ведьма!

–  А сам кто? –  изумилась я.

–  А я –  ведьмак! Это ж совсем другое дело! –  гордо сообщил он, подмигнул… и легко сдернул туманную удавку с шеи.

17

–  Да снимешь ты уже этот кокошник или нет! –  не выдержал наконец Егор.

Это когда я раза эдак три засыпать сидя начинала, головушку ему на плечо роняя. А заодно –  кокошником его по лицу охаживая да краем в плечо впиваясь.

А после –  это уж как на ложе из лапника перебрались –  так и ухо ему, кажется, тем кокошником исцарапала. Потому как, опять же, на плече пыталась пристроиться.

А где еще? Одеяло-то одно на двоих, порознь не ляжешь.

–  Неа, –  зевнула я. –  Мне батюшка не велел…

Костерок наш давно затух, от куропатки и воспоминаний не осталось, а уж разговоров было переговорено –  не на один день бы хватило. Зверь лесной на нашу полянку не зайдет –  уж об этом-то Леший позаботится. Со мной ссориться ему всяко не с руки.

Честно сказать, я с этим кокошником уже даже… не то чтоб сказать –  сроднилась. Но свыклась, пожалуй, как-то, это да. Спать вот даже приноровилась. Если на перине да подушке, конечно. И одной.

А так –  пришлось, позевывая, рассказывать. И про кокошник, и про бусики… и про посох батюшкин.

–  Да-а… протянул наконец парень. –  Я-то думал, моя матушка сурова со своим доглядом… слушай, а может, нам и впрямь –  того?

–  Кого?

–  Ну это –  пожениться… все одно же они от нас не отстанут. Тебе жених нужен, мне –  невеста. А так все довольны будут. Ну, родишь всем по наследнику. Лесу –  Ягу новую, Нави –  царевича Кощеевой крови… и свободны будем! Можно жить, как захотим, никто и лезть не станет!

Я даже засыпать перестала.

–  Это что значит –  “родишь” –  и свободны?! –  рявкнула я это прямо ему на ухо –  парень аж отшатнулся.

–  А чего? –  заморгал он. –  Да дело-то нехитрое!

–  Это тебе, может, нехитрое! –  вызверилась я. –  А мне всех этих наследников рожать вообще-то! И вообще –  ты что это думаешь –  я свое дитя твоей матушке на воспитание, что ли, отдам? Да еще чего не хватало!

–  Зачем отдавать? Сами вырастим! А уж как подрастут…

–  Я не поняла, –  я, поерзав, даже приподнялась, опершись головой о локоть, и уставилась на парня. –  Это ты чего ко мне –  свататься надумал, что ли?

–  Ну… вроде того, –  широко открытые глаза Егора поблескивали в темноте.

–  Ты это чего удумал? Сам же только что моего жениха жалел! И теща тебе не такая, и тесть… –  Ну, жалел… жалко же, вот и жалел! Да мне тут любой мужик посочувствует! А что делать? Тесть –  не тесть, а вот ты повертись еще, я не того удумаю!

–  Тьфу на тебя! –  я уронила голову обратно.

–  Ай! Чуть глаз не выколола! –  В этот раз Егор едва успел дернуться, но по уху кокошником я его все-таки приложила.

–  Береги глаз, –  я снова широко зевнула, –  смолоду. Думальщик!

*

Разбудило меня, пожалуй, все-таки солнце –  оно ласково прошлось теплыми лучами по моему лицу, посветило в закрытые веки, и я попыталась повернуть голову, чтобы уткнуться в подушку и еще немного подремать –  утром-то оно слаще всего спится!

Только вот подушки-то у меня и не было. И голову никак не повернуть.

А потом солнечный свет от меня чем-то загородило –  тут-то я и открыла глаза.

В первый миг, жмурясь против света, я подумала, что это Ганька нас отыскал. Уж больно здоровенный мужик над нами стоял.

Однако тут же пришло понимание –  да нееет… Ганька-то, хоть парень и деревенский, а рубаха-то на нем чистая, новая. Да и бородища все ж не веником торчит.

И дубину на плече Ганька не носит.

А потом, переведя взгляд, обнаружила, что точно такой же детина навис и с другой стороны.

Я потыкала пальцем в Егора.

–  Да вижу, вижу, –  зевнул он.

–  А это, –  говорю, –  чего?

–  А это, Еленушка, никак разбойнички лесные…

Я моргнула. Подумала. И все-таки шепотом уточнила:

–  А зачем?

–  Ну дык это… –  мужик над нами помахал дубинкой. –  Грабить вас, значится,  будем!

Мы с Егором дружно с интересом приподняли головы, переглянулись –  и захихикали.

18

–  Разбойнички, –  ласково, даже с нежностью протянула я. –  Грабить нас. Хорошие!

Кажется, разбойнички слегка насторожились. И даже отступили на полшага, переглянувшись между собой. Впрочем тут же попытались взять себя в руки и даже выразительно поиграли дубинками.

Я приподнялась на своем ложе из лапника. Егор, к слову, продолжал мирно лежать, безмятежно закинув руки за голову.

–  Ребятки, –  с интересом начала я. –  А вы чего отнимать-то собрались, а?

–  А вот чего есть, то и давай! –  набрался храбрости ближайший ко мне разбойник. В кустистой бороде у него застряли лохмотья кислой капусты –  с обеда, видать, запас остался. Этой самой капустой, да еще кислой же брагой от нашего утреннего гостя разило за пяток шагов.