Честь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 56

Катон кивнул в знак благодарности, затем отошел к краю стола и посмотрел на Рамирия и остальных, прежде чем заговорить. Он уже давно усвоил, что перед обращением к своим людям нужно немного помолчать и говорить достаточно тихо, чтобы заставить их замолчать и молчать, следуя его словам.

— Макрон очень щедр на похвалы, и я сделаю все возможное, чтобы соответствовать его словам. Конечно, это несколько облегчается отсутствием у меня аристократического происхождения, а значит и некомпетентности и самодовольствия, которые обычно сопутствуют ему.

Некоторые ветераны захихикали, другие улыбнулись. Катон по достоинству оценил значение короткого момента юмора в начале выступления. Он располагал солдат к себе и позволял им всем ощутить общую связь. Он подождал, пока улыбки сойдут, и продолжил.

— Центурион Макрон не ошибается в отношении стоящих перед нами задач. Это будет грязная работа. Плащи и кинжалы. Вы знаете о рисках. Но это ради благородного дела: исправить зло, причиненное нашему брату по оружию Макрону. Мы также будем бороться за то, чтобы очистить улицы Лондиниума от коррупции и гнета преступных группировок. Рим пришел на эти земли, чтобы принести цивилизацию и верховенство закона. Это то, за что мы выступаем. Это идеал, за который мы, солдаты, сражались. Поэтому мы сражаемся за честь самого Рима. Прежде чем я продолжу, будет справедливо предложить вам всем шанс отказаться от участия. Я не обижусь ни на кого, кто решит, что не хочет участвовать в этом. Если вы решите идти с нами, то назовете свое имя Макрону и дадите клятву довести дело до конца, что бы ни случилось. В противном случае вы можете идти, и никто не подумает о вас ничего плохого. — Он указал на дверь.

— Кто-нибудь хочет уйти?

Он сделал паузу, но никто не сдвинулся с места.

— Очень хорошо. Благодарю. Есть ли какие-нибудь вопросы, прежде чем мы продолжим?

Лысоголовый ветеран с жилистым телосложением поднял руку.

— Да?

— Что нам за это будет, господин? Кроме того, что мы уничтожим мерзавцев, напавших на Макрона? Или это только дело ради чести.

— Разве этого недостаточно?

— Конечно достаточно, господин. — Ветеран выглядел слегка смущенным. — Никто не имеет права напасть на ветерана из колонии, и уж темболее что бы это все обидчику сошло с рук.

— Но…? — спросил Катон.

— Ну, господин, до меня дошли слухи, что мы получим долю от серебра и другой добычи, которую мы заберем у банд. По крайней мере, я слышал, что центурион Макрон обещал именно это.

Катон боковым зрением посмотрел на своего друга.

— Это правда?

— Военные трофеи, парень. — Макрон бесстрастно пожал плечами. — Как только мы расправимся с их прежними владельцами, всем этим денариям понадобятся новые дома.

— Понятно. — Катон поджал губы и слегка нахмурился, его плечи поникли в знак покорности. — Очень хорошо. Значит, военные трофеи.

С другого конца комнаты раздались радостные возгласы. Он дал им мгновение насладиться перспективой богатств, прежде чем кашлянул и поднял руку, чтобы заставить их замолчать.

— Братья. Клятва…

Ветераны встали во весь рост и подняли правые руки, и Катон начал, делая паузы, чтобы дать им возможность повторить слова за ним.

— Мы, ветераны и братья по оружию, клянемся Юпитером Наилучшим Величайшим… что будем подчиняться приказам тех, кто поставлен над нами… что будем сражаться и не дрогнем… пока наши враги не будут побеждены… и пока нас не освободят от этой клятвы окончательной победой или поражением и смертью… В этом мы добровольно клянемся… Если мы не выполним клятву… пусть Юпитер и все боги, которых мы признаем… лишат нас плоти и перемолотят наши кости…..и сделают из наших останков пыль… Такова наша клятва. Так клянемся мы все.

Когда последний голос утих, он указал на восковые таблички.

— Это письменная клятва. Подпишите свое имя или сделайте любую пометку согласно вашей очередности.

Он взял стилус и аккуратно написал свое имя в верхней части под надписью «Командир». Выпрямившись, он передал стилус Рамирию, а затем Макрон добавил их имена, после чего по очереди вызывал ветеранов. Немногие умели писать, остальные либо вдавливали в воск кольцо-печать, либо делали характерный знак, после чего Катон вписывал их имя. Последним расписался мускулистый гигант по имени Геренний. Катон одобрительно кивнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Рад, что ты на нашей стороне.

Катон закрыл восковую табличку и передал её Рамирию.

— Когда мы закончим, пусть это будет помещено в хранилище колонии. Так будет обеспечена справедливая доля для тех, кто выживет, и для семей тех, кто не выживет.

— Да, господин.

Катон сцепил руки за спиной, снова повернувшись лицом к ветеранам.

— Теперь вы обязаны подчиняться моему слову, братья. Мой первый приказ — хранить в тайне все детали нашего дела. Ни одно слово о нашей группе не должно покинуть эту комнату. Вы можете сказать своим семьям только то, что присоединились к охотничьему отряду, что в какой-то мере правда, или любую другую историю, которая удовлетворит или утихомирит их любопытство. Но вы не должны раскрывать наше истинное предназначение. Не должно быть никаких упоминаний о Лондиниуме или нашем намерении уничтожить преступные группировки. Ничего. Понятно?

Ветераны кивали и бормотали свое согласие.

— Очень хорошо. — Катон расслабил свое выражение лица. — Завтра с первыми лучами солнца мы покинем Камулодунум тремя отрядами под командованием меня, Рамирия и Макрона. Моя часть отправится первой. Рамирий последует за нами в полдень, а Макрон и его люди отправятся в Лондиниум на барже. Когда мы достигнем города, мы отправимся по двое и по трое на склад, принадлежащий матери центуриона. Таким образом, я надеюсь, мы не привлечем нежелательного внимания до того, как сконцентрируем наши силы. Склад будет нашей оперативной базой. Единственное снаряжение, которое вы возьмете с собой, это ваши мечи и кинжалы. Никаких армейских плащей или туник. Мы не должны допустить, чтобы кто-то подумал, что мы солдаты. — Он указал на одного из ветеранов, который отрастил длинные волосы и бороду. — Я вижу, что некоторые из вас внешне уже начали перевоплощаться в варваров…

Другие ветераны ухмыльнулись и сделали несколько насмешливых замечаний.

— Это к лучшему. Остальные должны последовать его примеру. Я не хочу видеть ни бритых лиц, ни свежеподстриженных волос. Мы должны соответствовать остальным гражданским, чтобы никто не взглянул на нас дважды на улице. Если наш враг догадается о нашем присутствии и о том, что мы замышляем, то битва будет проиграна. — Он окинул их пристальным взглядом.

— Это означает, что никаких вольных разговоров и никакой выпивки, пока дело не будет сделано.

Раздалось несколько стонов и бормотаний протеста.

— Тихо! — рявкнул Катон. — Братья, я прослужил достаточно долго, чтобы знать, как мы, солдаты, любим выпить. И я знаю, как часто это приводит к случайно оброненным лишним словам и дракам. Для этого будет время, когда мы выполним нашу миссию, и я с радостью куплю первую порцию для каждого из присутствующих. До тех пор, никакой выпивки. Любой, кто нарушит этот приказ, будет отправлен обратно в колонию, где его ждет бесчестье, уготованное нарушителям присяги. Ни один из тех, кто нас подведет, не получит доли в добыче, о которой говорил Макрон. Ни одного сестерция. Я ясно выразился?

Он позволил своим словам укорениться в их сознании, а затем продолжил.

— Как только мы займем позицию, мы будем готовы нанести первые удары. Тогда же я вкратце расскажу вам об общем плане. Если все пойдет так, как я надеюсь, банды разорвут друг друга на части, и когда это произойдет, мы уберем выживших и покончим с этими преступными ублюдками. Вот и все. Свободны!

Ветераны покидали зал, глаза их сияли от предвкушения грядущей драки и перспективы получить добычу, чтобы облегчить свою отставку. Катона поразило, как много среди них седоволосых или лысых. У многих были шрамы, а некоторые двигались чуть более скованно, чем ему хотелось бы. Но они были закаленными ветеранами, и их опыт и выносливость с лихвой компенсировали прожитые годы. Если — что более вероятно — дело дойдет до борьбы за контроль над улицами Лондиниума, он предпочел бы иметь на своей стороне таких людей, а не кого-либо другого. Особенно таких, как Макрон и Рамирий, которые пробились в центурионы благодаря мужеству и упорству.