Сяо Тай, специалист по переговорам (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 50

— Я не переживаю за нее потому, что наша Сяо Тай — сильная. И очень умная. Если она однажды попадет в Ад, то уже через день подружится с младшим демоном, через неделю она станет пить чай с главным надсмотрщиком, а через год — станет советником и близким другом Верховного Демона. Она же как кошка — всегда встает на ноги. — говорит тетушка Чо и прищуривается: — я не беспокоюсь о ней. Тут скорей надо беспокоится о наследнике клане Феникса, и о всем этом клане но я не собираюсь жалеть ни его, ни этот клан. Так им и надо. — заключает тетушка Чо: — так им и надо.

Глава 26

Глава 26

— Белых цветков лепестки, девичьей невинности цвет! — поет Сяо Тай дуэтом вместе с госпожой Мэй, раскачиваясь в такт песне. На столе перед ними стоят подносы со сладостями и закусками, фарфоровыми бутылочками с нагретыми вином, высоким чайником и кувшинами с рисовой водкой.

— Я тебе вот что скажу, мелкая девчонка, — наклоняется к ней госпожа Мэй: — ты вредная паршивка, ик! Я тебя с первого взгляда раскусила, сразу подумала, вот вредная паршивка! Думаешь я не вижу, какая ты? Еще как вижу. Я, Вон Ми Мэй, первая и единственная жена Главы семьи Вон Ми, маленькая хозяйка большого дома и мать гения поколения Вон Ми Лилинг! — доверительно сообщила она и задумалась: — так, о чем это я?

— О белых цветках. И о том, что вы маленькая хозяйка всего этого бардака вокруг, — сказала ей Сяо Тай: — а можно я больше пить не буду? У меня завтра проводины.

— Ик! — отвечает госпожа Мэй, первая и единственная жена Главы семьи Вон Ми: — слушай сюда, мелкая лисица. Завтра ты можешь как хочешь себя вести. Вообще можешь лечь и лежать, эти курицы общипанные должны быть счастливы, что дочь нашей семьи помолвлена с таким придурком, как их наследник! Плевать на клан Общипанных Куриц! Давай, выпьем и споем! Белых цветков лепестки, девичьей невинности цвет…

— Да, да, девичьей невинности цвет… — закатывает глаза Сяо Тай: — но все же…

— Тск! Молчать! — госпожа Мэй поднялась со своего места и начала танцевать, поднимая руки. Она кружилась на месте, а ее руки изгибались, словно шеи у двух белых лебедей. Сяо Тай невольно загляделась, все-таки госпожа Мэй, несмотря на свой возраст, была довольно привлекательной женщиной. Да и танец завораживал. Напевая себе под нос, госпожа Мэй то воздевала руки к небу, то опускала их вниз, проводя ладонями так, словно бы плывя по поверхности воды. Длинные рукава персикового одеяния — взметались и опадали как крылья неведомой, волшебной птицы, вверх, вниз, в стороны, закручивались спиралью вокруг вращающейся госпожи Мэй, словно бы живя своей отдельной жизнью. Наконец, танец закончился и госпожа Мэй опустилась обратно на свое место. Оперлась на мягкие подушки и вздохнула.

— И почему у нас нет своих музыкантов? — спросила она вслух: — надо завести. Чтобы и на флейте играли и на цитре, и с барабаном. Только хороших, а не как в прошлый раз. Мелкая паршивка!

— Да? — в текущем состоянии и обстановке Сяо Тай решила отбросить все ненужные политесы, госпожа Мэй завтра все равно половины из того, что сейчас происходит не вспомнит. Госпожа Мэй уже кривая как турецкая сабля, а ей, Сяо Тай — еще много дел предстоит. Например, серьезный разговор с Главой, господином Баошу, вот к бабке не ходи, а будет таковой. Обязательно будет. Нет, если бы господин Баошу был бы чужд всему человеческому, состоял из металла и был собран на конвейерной ленте «Скайлайн», воспринимал ее как врага, ну или на худой конец — не воспринимал как человека, тогда никакого разговора не было бы. Просто завтра после начала праздника посадили бы эту ничтожную Сяо Тай в красный паланкин и все, прости-прощай, писать не забывай, передавай привет Фениксам. Но этот господин Баошу все же был человеком, заботился о своей семье, делал все, чтобы защитить своих близких, ненавидел своих врагов, шел на компромисс со своей совестью. Что это значит? Да то, что он испытывал угрызения совести. Ему было неловко перед Сяо Тай, которую он обрек на неминуемую смерть. Нет, конечно, господин Баошу не собирался отказываться от своих планов по разгрому клана Лазурных Фениксов и использованию какой-то девчонки в качестве троянского коня для перегрузки защиты клановой цитадели, не настолько уж он и испытывал эти самые угрызения совести. Федор Михайловичем тут и не пахнет, никакого Раскольникова нет, равно как и душевных терзаний уровня «тварь я дрожащая или право имею?». Нет, господин Баошу точно знает, что он имеет право, что он может распоряжаться жизнью и смертью других людей на раз-два и что во имя высшего блага его и его семьи — люди могут умирать. Должны умирать.

Однако одно дело, когда эти самые умирающие — либо враги, либо воины, люди, которые знают на что идут. Совершенно другое — когда это твоя приемная дочь. Он может не признавать этого, однако факт удочерения все же влияет на его отношение. Перед Небом и людьми эта Сяо Тай теперь приемная дочь Главы семьи Вон Ми, господина Баошу. А еще — девушка, которую он обманывает для того, чтобы уничтожить своих врагов, невинная жертва.

В этих обстоятельствах господин Баошу чувствует себя должным ей. Нет, он не станет раскрывать свои карты, не расскажет ей всей правды, не откажется от своего плана. Не будет спасать ее от смерти от разрыва энергией изнутри… но какое-то чувство вины у него есть. Так в свое время Цао Цао узнал убийцу Цао Ана — по внутренним терзаниям, тремору души. Люди здесь неизбалованные нигилизмом, искренне считающие себя самыми хитрыми и умными, но до цинизма людей будущего им далеко, конфуцианство и Воля Неба — определяло рамки приемлемого поведения.

Господин Баошу резко прекратил встречаться с ней, начал избегать сразу после того, как они несколько раз поиграли в сянци, поговорили по душам. И она почувствовала, что ему понравилось общаться с ней, играть в эти странные местные шахматы, разговаривать о том, о сем. Почему же он так резко прекратил эти встречи и более того — при случайных встречах перестал даже замечать ее существование? Есть только одна причина — он начал воспринимать ее как человека, как личность, а это сразу же вызвало у него чувство вины. Намного легче отправить свою приемную дочь на смерть если ты не воспринимаешь ее как личность.

Потому ей интересно, состоится ли этот разговор, так нужный и ей и самому Главе. Ей для того, чтобы понять, как именно он относится к ней и на каком этапе его великий план с троянским конем. Если все без изменений, то Глава будет испытывать небольшую вину и готов будет пойти ей на уступки… а ей нужна уступка. Благодаря короткому разговору с скрытником Лу Цзижэнем, она кое-что знает о местной системе правил и норм, которыми руководствуются кланы, высокие дома, секты, и прочие объединения. Всем нужны правила, всем нужны договоры, иначе невозможно сотрудничество.

— Где-то года три назад в город приезжала знаменитая Гу Тин, Волшебная Певчая Птичка. — говорит госпожа Мэй: — эх, если бы удалось уговорить ее приехать снова и спеть для нас. Надо было тогда с ней контракт заключить. У нее с собой целый оркестр был и ансамбль. Тогда все было по-другому, между уездами можно было безопасно передвигаться. Говорят, что она вместе со своими людьми в лапы разбойникам попалась, никто не знает, что с ними. Надо было ее выкупить, и ее и всех ее людей… Эх.

— Выкупить? Эта Гу Тин — служанка? — спрашивает Сяо Тай. У местных долговые рабы или наемные работники — одинаково назывались слугами. Для приличия. Однако на самом деле существовали рабы или рабыни за долги — так называемые «бэй», рабы — военнопленные, так называемые «злые рабы» или «сюн-ну», и отличие в статусе между наемным работником и рабом были довольно сильны. Подумать, что известная певица была рабыней — было довольно странно. Хотя с другой стороны, все работницы местных публичных домов были именно долговыми рабынями, работали до тех пор, пока не выплатят долги.

— Она из «бэй-сы». Ее папаша задолжал крупную сумму одному землевладельцу из южных Сунов, вот и отрабатывает. К сожалению, Глава не в самых лучших отношениях с южными Сунами и если бы он показал интерес к выкупу контракта, то цена этого контракта взлетела бы до небес. — вздыхает госпожа Мэй.