Тамо далеко (1941) (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 46

Ну и объяснял личному составу задачу:

— Наше дело выйти на позиции и ждать общего сигнала. Понимаю, будет очень соблазнительно снять часового или уничтожить расчет пулемета до сигнала, но обещаю, что любого, кто позволит немцам обнаружить нас раньше времени, застрелю сам.

— Не слишком круто берешь, дечко? — спросил патлатый четник со здоровенным крестом на шубаре.

— Не слишком. Я лучше одного торопыгу пристрелю, чем мы все из-за него погибнем и людей не спасем. Еще раз напоминаю, нам предстоит переправиться через реку, потом всю ночь ползти мокрыми через поле, без курева и молча. Кто не уверен, что выдержит такое, лучше откажитесь сейчас.

По строю прокатилась волна, несколько человек заколебались, но вышли только двое.

— После сигнала каждая группа атакует свою цель, командирам групп еще раз объяснить порядок действий. Через час всем спать, в десять вечера подъем.

Поле, как ни странно, мы проползли вполне успешно, промокшую в холодной реке одежду компенсировали ракией из расчета грамм триста на человека — к атаке выветрится начисто. Сжали зубы, затаились и смотрели, как вокруг решетчатого, похожего на заводской цех навеса-ангара для паровозов, ходили и сменялись часовые.

Потпоручик оказался прав — утром немцы бдели серьезнее, трижды проверили посты, некий начальник наорал на пулеметчика, считавшего ворон, а вот после завтрака малость расслабились.

И тут подошел примерно полувзвод, со скрипом распахнули ворота депо и принялись выгонять людей наружу. Пока немцы сверялись со списками, несколько человек разгрузили с подъехавшего «блица» целую гору лопат и заступов. Первую группу человек в сто построили, приказали разобрать инструмент и увели под конвоем вдоль путей за железнодорожные мастерские.

Вот тут у меня волосы и зашевелились — сколько раз я читал про эту гадскую манеру фашиков, когда заложников заставляли рыть себе могилу… И точно, где-то через час с запада послышались очереди трех или четырех пулеметов. Марко вцепился зубами в пилотку — тоже понял, что там происходит.

— Терпи, терпи, нельзя сейчас, — встряхнул я парня и шепотом передал тоже самое по цепочке.

Пока мы ждали сигнала, немцы успели обернуться еще два раза. В ангар сквозь треугольный световой фонарь на крыше било солнце и наши передовые группы ясно видели, как людей выдергивают из толпы, как рушится надежда на жизнь. Некоторые заложники пытались объясняться по-немецки, кто-то кричал «Киндер! Фюнф кляйне киндер!» Некоторые спокойно ждали, другие ругали и проклинали немцев…

— Лежать! Терпеть! Ждать сигнала!

После третьего залпа пулеметов не выдержал патлатый, он вскочил и, стреляя от живота из шмайсера, кинулся на ближайшего часового, изрыгая площадную брань. Следом за ним кинулись еще двое.

Внутри все оборвалось — сейчас бросятся остальные и нас всех на этом поле и положат. Первым среагировал Бранко, пользуясь грохотом перестрелки он проорал соседям:

— Лежать! Терпеть! Передай дальше!

Возможно, его бы и не послушали, но немцы легко завалили патлатого и принялись для гарантии палить в кукурузу, прямо над нашими головами. Вот не было счастья, так несчастье помогло — все уткнулись в землю и больше не помышляли о том, чтобы выскочить и передушить гадов прямо сейчас.

— Лежать! Терпеть! Ждать сигнала!

Слава богу, до четвертой партии дело не дошло — с западной гряды по городу выстрелили две пушки и на окраина взорвалась от треска винтовок и пулеметов. Я подтянул карабин и после трех-четырех вздохов совместил мушку с башкой дальнего пулеметчика.

Еще минуты через три, когда немцы вместо стрельбы по нам почти все тревожно уставились в сторону околицы, взлетела красная ракета.

— Огонь!

Винтовка лягнула в плечо, пулеметчик отвалился с пробитым горлом, я дернул затвор и поймал в прицел второго номера расчета. Бум! Затвор,прицел, третий номер. Бум! Опытный, сука! Но третьего срезали другие, а следом четвертого и пятого.

Часовых и расчеты прочих пулеметов тоже снесли — с двухсот метров даже стрелок слегка выше среднего уровня может натворить немало дел. Правая штурмовая группа атаковала вверх по склону в направлении городского кладбища, довольно успешно выбила охранение немцев на гребне и даже зацепилась за стоявшую там водокачку. Левая, самая многочисленная, продвинулась к дороге на Крагуевац, расширяя горловину, через которую мы планировали вывести заложников. Две группы обогнули депо слева и справа, не давая подкреплениям немцев проскочить широкую полосу, занятую железнодорожными путями.

На западной окраине бухали пушки, им отвечали немецкие минометы, неумолчно гремели винтовки и автоматы, зло стрекотали пулеметы. А мы резали колючую проволоку, намотанную в полтора человеческих роста вокруг ангара. И стоило только проделать первый, самый узкий проход, как в него ломанулась обезумевшая толпа, опрокинув Глишу с резаком. Люди лезли вперед, прижимая друг друга к проволоке, распарывая одежду и кожу острыми шипами. Вырвавшиеся за периметр бежали куда глаза глядят, не слушая команд, лишь бы подальше от смертоносного депо.

— Марко, стреляй над головами!

Младший неуверенно взглянул на меня. Я ткнул в Глишу, который все пытался встать и хотя бы отползти в сторону.

— Давай, или сомнут! Давай!

Очередь немного отрезвила заложников.

— Назад! Все назад! Или помрем все!

Матерно ругаясь, Глиша, Бранко и еще двое срезали проволоку между двумя опорами и тут же перешли к следующему пролету, но там уже резали умнее, так, чтобы проход открылся не щелкой, а весь сразу. А потом к следующему.

Поток людей удалось организовать и направить к реке, через то самое поле, очень нам помогли заложники в черной форме, который я сгоряча принял за усташей, но это оказались местные пожарные. Помогали и жандармы, и рабочие фабрики.

Когда сквозь проход пробежали последние, Лука бабахнул в небо зеленую ракету и мы, дав несколько залпов в сторону противника, начали отход перекатами.

Вот тут мы и понесли основные потери — немцы рывком вернулись к ангару и провожали нас плотным огнем. Хорошо хоть мы сразу переместили стрелков на новые позиции, и с каждой остановки раз-два отвечали немцам (я вроде бы даже попал в офицера), стараясь сколько возможно прикрыть отступление и переправу.

Хотя это больше походило на неуправляемое бегство — заложники вновь поддались панике и увлекли за собой большую часть нашего отряда. А подстрелить бегущего куда легче, чем того, кто отходит перекатами и огрызается — почти километр до реки усеяли трупы.

— Сколько человек вывели? — майор затеял разбор сразу по нашему возвращению в Дракчичи.

— Точно не сказать, — промямлил вместо меня Лука.

Ныла подвернутая при беге нога, мне хотелось только спрятаться и забыть все, что я видел — на другой берег Западной Моравы выбрались далеко не все, несколько человек утонуло.

— Оцените, — твердо приказал Джурич.

— Большую часть, — ответил уже за Луку потпоручник. — Человек триста немцы успели расстрелять и, наверно, еще столько же погибло при побеге.

— И все-таки? — потребовал майор.

— Полагаю, не менее тринадцати сотен, скорее даже четырнадцати. Всех пересчитать не успели.

— И у нас человек сто, — мрачно резюмировал начальник.

Тут даже я вышел из прострации — они что, не удержались и атаковали, вопреки плану? Откуда такие большие потери?

— Почти сразу после начала акции нас бомбили. Только не передовые позиции, а деревню, где оставались новобранцы.

Семьсот убитых, тысяча четыреста спасенных. Так себе пропорция. В далеком уголке мозга промелькнула вялая мыслишка — что же мне приснится сегодня?

Глава 18

Пожега

Отходняк накрыл меня, стоило только забраться в кузов. Рядом устраивались Марко, Бранко, Лука и другие наши ребята, но я этого уже не видел — после ночных переползаний, купания в холоднющей реке, нервного боя и разбора полетов организм предпочел даже не заснуть, а мгновенно провалиться в нудный и вязкий сон. Целый насыщенный день XXI века, наполненный бюрократической рутиной и ненужными подробностями, уложился в два часа, которые грузовик тащился до Пожега.