Пионер – ты в ответе за всё! - Широков Алексей - Страница 19

– Да сдохни ты, сука! – я в который раз сбил его с ног и замер на секунду, переводя дух. – Блин, ты же и так дохлый.

Силы таяли. Пусть я сейчас был Разрядником, и выносливость моя выросла относительно обычного человека, но все же она была не бесконечной. Как и внутренняя энергия. Техники движения и удары давались мне все с большим трудом. Даже легкое погружение в сатори уж не помогало. Оно уменьшало затраты за счет оптимизации действий, но не убирало их полностью, и я с ужасом чувствовал приближение того момента, когда силы полностью покинут меня. И встанет вопрос, оставаться тут и погибнуть вместе с Васей, или бросить его и спастись самому.

А внутри уже ворочался червячок сомнения, шепчущий, мол, ну кто он тебе такой. Ты знаешь его всего ничего, часов десять, от силы двенадцать. Сколько таких Василиев еще будет в жизни, и что, из-за каждого жизнью рисковать? А она у тебя одна… ну ладно, две, но первую ты уже потратил. А будет ли еще попытка, ты не знаешь. Так может, пока есть силы, свалить по-тихому? Никто тебя не обвинит, зомби – это не то, с чем советский человек сталкивается каждый день. Давай, пошли…

– Иди на хрен! – я помотал головой и покрепче сжал лом. – Это, сука, мой Рубикон! И вы, твари, не пройдете, пока я жив! А я не умру никогда!

Жаль, никто не услышал, и пафос ушел в никуда. Зато я сделал выбор. И отшвырнув очередной ходячий труп, пытающийся добраться до тела Васьки, поднял лом над головой, принимая удар палкой от все того же бронированного зомбака. А в следующую секунду ему на голову легла тонкая девичья рука, высунувшаяся у меня из-за спины. Прозвучал щелчок, и мертвец отлетел, будто его в грудь пнул Кинг-Конг, оставив на месте, где стоял уже знакомый мне черный шар.

– Хорошо сказал, – из-за спины вышла девчонка лет двадцати пяти в черной форме и с оружием, правда убранным за спину, и подмигнула мне. – Ну все, герой, можешь отдыхать. Кавалерия из-за холмов прибыла, дальше мы сами.

– А вы не спешили, – я где стоял, там и сел, заодно ногой наступая на шар. – Пришлось всю работу за вас делать. И вызовите, наконец, «скорую». Васю в больницу надо, его зомбак покусал. Только учти, убивать его я не дам, у него сын недавно родился, так что засуньте свой протокол в задницу. У тебя она, кстати, классная. Что делаешь вечером?

– Рапорты пишу, – рассмеялась девчонка. – Сиди уж, герой-любовник. Никто твоего друга не тронет, «скорая» в пути. А тебе самому в ближайшее время свидания не светят, разве что со следователями. Так что отдыхай, самое сложное еще впереди.

Глава 10

Я глотал горячий сладкий чай, почти не чувствуя вкуса. После нашего спасения прошло шесть часов, в течение которых из меня выжали все соки. Рапорт, допрос, проверка на полиграфе, беседа с психологом, допрос, рапорт и опять по кругу. Причем никого из беседующих со мной я не знал. А, нет! Вру! В самом начале появилась Ольга Леонидовна, та самая врачиха, что обследовала меня в КГБ после того, как я стал Юниором, и на этом всё.

На этот раз она обошлась без сложных приборов, взяла кровь для анализов, поводила руками, явно используя какую-то энергетическую технику, иначе почему бы ладони светились, и удалилась, ничего не сказав. А я отправился в хождение по мукам. Кто там его написал? Так вот, не бывал он на допросе в конторе. Вот где настоящие страдания. Не удивительно, что после них я чувствовал себя как выжатый лимон.

Справедливости ради надо признать, что ни о чем лишнем меня не спрашивали. Исключительно по фактам, относящимся к делу, а именно, как я попал на кладбище, где произошел микро-прорыв. Мне тоже скрывать было нечего, так что я отвечал честно, ничуть не нервничая даже на полиграфе. А что, я прямо заявил, что автором себя не считаю, так как стихи получаю в состоянии сатори сразу целиком. При этом никогда не слышал о Митрофанове и его вирши не читал. Я и так был не особым любителем поэзии, а такое, извиняюсь, дерьмо, даже за деньги читать бы не стал.

Но даже так вымотали меня основательно. И теперь я больше всего хотел домой, забраться в теплую ванну, часа на полтора. Потом рухнуть в постель и давануть на массу часов двенадцать на каждый глаз. Но отпускать меня не спешили. К тому же я не знал, что там с Василием и Павлом. Последний-то точно спасся, кто бы еще вызвал «инквизиторов». В то, что у мудака Михи проснулась совесть, я не верил, это из области фантастики. Значит, остается только тракторист, тем более ради друга он был готов на подвиг, только непонятно, почему не вернулся, когда помощь вызвал.

– Сидишь? – Дверь распахнулась, и в комнату вошел даже с виду уставший Тихомиров, плюхнувшийся на стул. – Вот скажи, что с тобой делать? Может, и вправду закрыть в каком-нибудь секретном институте? Просто чтобы ты больше в неприятности не влипал.

– Не надо, – я тяжело вздохнул, – невиноватый я, оно само как-то.

– Я же предлагал тебе решить вопрос с Митрофановым, – Илья Демидович потер лицо и, выдохнув, потянулся за чайником. – Разобрались бы по-тихому, но нет, ты же у нас лучше всех все знаешь.

– Далеко не все, – я не понял наезда и откинулся на стуле, сложив руки на груди. – Но проблему с Аристархом решил бы, не поднимая шума. Предъявил бы ему заключение и предложил разойтись краями. Поднимать волну в этом случае было бы невыгодно ему же самому в первую очередь. Кто ж знал, что этот дебил обратится к ментам, а те сработают так топорно. Я когда общался со следователем, такой кринж словил, дичайший просто. Блин, опять это лезет. Привычка. Короче, это шок, стыд за другого человека, грубо говоря. Веркуэнза айджена, короче. Испанский стыд, если по-нашему. Англичане для этого определения используют слово кринж.

– Я понял, – кивнул внимательно слушавший меня капитан. – В принципе, ты прав, мы тоже не ожидали от него таких действий. Связей в милиции у Митрофанова особых не было, да и по психотипу не похож он на человека, решающего проблемы так радикально. Вот через партию он надавить мог бы и обязательно сделал. Так что тихо бы все не закончилось, но милиция – это перебор для него. Жаль, что теперь не удастся узнать точно, кто его надоумил.

– А вы знали, но молчали, – я усмехнулся. – Решили дать возможность набить шишек, чтобы я потом к вам сам обратился и тем самым поставил себя в зависимую позицию? Умно. А почему допросить Аристарха нельзя? Сбежал?

– Скончался, – равнодушно пожал плечами Тихомиров. – Когда к нему пришли оперативники, как только корочки увидел, сердце прихватило. Спасти не удалось.

– Жаль, – я тоже особой горечи не испытывал. – Человек был дерьмо, но все же человек. А насчет кто его надоумил, я и так скажу. Галкин-старший. Больше некому. Правда, у меня еще с Чумаковым терки из-за сети быстрого питания, но тот так подставляться не будет. Умный, зараза, все делает через третьи руки и не выходя за рамки законности. Даже нас прикрыл пусть с перегибами, но, по сути, вполне официальными методами.

– Так, про Чумакова сразу забудь! – напрягся комитетчик. – Даже думать в его сторону не смей. Даже если твоя затея с батареями подтвердится, все равно мы не сумеем тебя от него прикрыть в случае чего.

– Точнее от его дяди, – я улыбнулся, давая понять, что прекрасно понимаю, где там собака порылась. – Поэтому Чумаков может делать что хочет. Ладно, ладно, не дергайся. Не буду я с ним цапаться. На самом деле, наоборот, я бы с ним с удовольствием поработал. Это же возможность выйти на всесоюзный уровень.

– Так уверен в себе? – удивился капитан, но я ничуть не смутился. – Ладно, просто имей в виду, будь с ним предельно осторожен.

– Как скажешь, – я отхлебнул еще чаю. – Так что это Галкин по-любому. Только не пойму, как он на ментов вышел. Этот Карась из РОВД кто такой?

– Заместитель начальника, майор, – ничуть не удивился вопросу Тихомиров. – По сути рулит всем отделом, подполковник Петров свалил на него всю работу и старается в нее не лезть. Ему до пенсии не так много осталось, вот и хочет спокойно доработать. Точнее, хотел. Но сейчас они в один голос валят все на покойного Митрофанова и инициативу капитана Аникина. Тоже тот еще кадр. Совершенно профнепригоден, его держали только из-за матери – начальника бухгалтерии в главке. Работать с подозреваемыми просто не умеет, показания выбивал пытками.