Угроза мирового масштаба 5 (СИ) - Лекс Эл - Страница 12

Но Алкаст Выдра не был королем.

Видимо, поэтому он счел себя недостойным подобного захоронения. А, может, причина была в чем-то другом… Так или иначе, огромного склепа за дверью не оказалось.

Это была лишь небольшая комнатушка, размером даже меньше, чем комната, которую я делил с Ноксом в Академии.

Причем, если присмотреться, это даже «комнатушкой» назвать язык не поворачивался, поскольку это просто было продолжение той же каменной кишки, из которой мы пришли, только отделенное дверью с целым ворохом защитных магических плетений, которых было так много, что в их мельтешении и наслоении я даже не разглядел ничего знакомого.

Единственное, что отличало этот кусок от остального коридора — это каменный вырост ровно посередине.

Широкий и длинный, совершенно плоский, высотой по пояс, будто стол, который застелили скатертью, небрежно сложившейся вертикальными складками, а потом, вместе с этой скатертью, обратили в камень.

И вот на этом-то каменном «столе» и лежал скелет. Как я и ожидал — затянутый паутиной и покрытый пылью.

Сначала я даже удивился, откуда здесь пауки и пыль, но потом до меня дошло, что воздух в гробнице не спертый, а точно такой же, как в коридоре — а значит, какая-то вентиляция здесь есть. А где есть вентиляция, там есть и всякие тварюшки, включая пауков и личинок, которые за полторы сотни лет и превратили тело в голый скелет, покрытый паутиной.

А еще здесь даже были сокровища. Или, говоря вернее, сокровище. Одно-единственное, но стоящее всех ценностей мира.

В едва держащихся на одной только паутине костях пальцев, сплетенных на груди скелета, в свете фонарей слабенько блестел камень. Алый граненый мутноватый камень, будто минуту назад выпавший из одной из стен этой пещеры.

Таким он был для остальных.

Для меня же, глядящего на него магическим зрением, он был совершенно другим… Да что там «другим» — для меня камня вообще не было!

Вместо него в руках скелета клокотал настоящий водоворот магии. В крошечном объеме, не превышающем размер среднего апельсина, клубилась мана всех цветов, сменяющая друг друга в бесконечном танце. Даже при беглом взгляде становилось очевидно, какая дикая мощь заключена в этом маленьком объеме — мощь звезды, ужатая до размеров небольшого фрукта. Сила, которую я никогда не закладывал в этот камень, но которая зародилась там сама, когда он прошел через грань между мирами, а после — был оставлен сам по себе на полторы сотни лет.

И теперь эта сила моя.

И она меня узнала.

Я протянул руку к камню, и заключенная в нем мощь потянулась к моим пальцам, словно скучавшая в разлуке собака к хозяину. Разноцветные нити ласково оплели мои пальцы, будто пожали их, и я даже, кажется, почувствовал, как они тянут меня на себя, тянут, чтобы я поскорее забрал камень…

Осторожно, стараясь как можно меньше тревожить скелет, я наконец сделал это — забрал камень из пальцев скелета и сжал в ладони.

На меня упал каменный свод.

Меня сбил поезд.

Меня захлестнуло девятым валом. Лавиной всей той магической мощи, которая влилась в меня из камня. Она в десятки, в сотни раз превосходила то, что я представлял собой в своем нынешнем состоянии. Она сделала меня даже сильнее, чем я был в свои лучшие времена!

Ощущение новой силы, точнее старой силы, которая снова билась во мне, опьянила меня сильнее, чем любой алкогольный напиток этого мира! И пусть прямо сейчас, прямо здесь эту силу применить возможности не было, я знал, что это время настанет…

Поэтому я заставил себя разжать пальцы, сжимающие камень так, что острые грани больно кололи пальцы, и приложить его к рукояти ножа — к тому самому месту, в котором он должен находиться по своей природе.

Он встал на свое родное место и прирос к нему, как уже сделал это однажды — когда я создавал этот нож. Все мановое многообразие послушно всосалось в посадочное гнездо и растеклось по всему ножу. И клинок, который ранее слабо светился лишь фиолетовым и только в те моменты, когда я открывал проходы в Изнанку, запылал всеми цветами манового спектра.

Снова.

Я закусил губу, чтобы из горла не вырвался торжествующий вскрик, и только глубоко выдохнул. Дрогнувшими руками поднял нож и прорезал пространство, как куриную тушку, открывая проход. Его рваные края ярко засияли фиолетовым.

Это был проход в другой мир…

Я уже настолько привык к тому, что открывающиеся проходы ведут лишь в серую и холодную Изнанку, что вид, открывшийся в портале, буквально сбил меня с толку. Яркое солнце, качающиеся на ветру пальмы, золотящийся песок и пенящиеся барашки волн… Тропический рай, так и манящий к себе…

Вот бы сейчас шагнуть туда, скинуть пропотевшую одежду, искупаться в прохладном море, растянуться на горячем песке, а потом залезть на ближайшую пальму, сорвать кокосовый орех и потягивать кокосовое молоко прямо из него…

Я обязательно это сделаю. Возьму Ванессу, возьму Нокса, Фрейю и даже Лютеса возьму, если хорошо будет себя вести. И махнем туда, отдыхать.

Но потом. Когда все будет кончено. Когда Вальтор будет мертв.

Поэтому я провел рукой сверху вниз, закрывая прореху между мирами и чиркая ножом снова, открывая проход в Изнанку.

Но засиявшее фиолетовым лезвие снова открыло проход в другой мир. На этот раз в другой мир, в котором до горизонта тянулись снежные равнины, а с неба падали пушистые огромные снежинки. Тоже неплохо, но не то, что мне нужно прямо сейчас.

Сейчас мне нужен был инструмент, которым я уже привык пользоваться и который давал неплохое преимущество в дополнение к магии и позволял быть более гибким.

Мне нужна была Изнанка.

Я снова чиркнул ножом и снова открыл проход в другой мир. Еще попытка — то же самое. Еще одна — повтор.

Я видел обрушенные и заросшие зеленью замки, потом видел пылающие вулканы, после этого — водную гладь от горизонта до горизонта, а затем — высокие сияющие города будущего… Но не видел того, что мне было нужно.

Ни разу я не открыл проход в Изнанку, а каждый новый разрыв вытягивал из меня немало маны, и в итоге, после пятидесятой попытки мне пришлось скрепя сердце признать очевидное.

Снова научившись открывать проходы в другие миры, нож разучился открывать проходы в Изнанку…

Глава 7

Признать это было тяжело. Признавать не хотелось. Но делать нечего — факт оставался фактом: мой легендарный нож больше не позволял пользоваться Изнанкой.

Как такое могло получиться — ума не приложу.

Для того, чтобы это понять, нужно было сначала разобраться, почему он вообще давал такую возможность, которую я в него никогда и не закладывал. На ум приходил только один вариант.

Отколовшийся камень, который служил основным вместилищем всей маны, на которой работал нож, отобрал у него возможность открывать проходы в другие миры именно за счет того, что забрал у него основной источник маны.

Примерно то же самое произошло с моим телом, которое когда-то было лишено магии вовсе, а потом получило ее в минимальном количестве. Я имел в своем распоряжении лишь капельки маны и поэтому мог создавать плетения не более тех, что требовали самый мизер.

Несмотря на то, что я знал десятки плетений, сотни плетений, несмотря на то, что я даже мог их сотворить, мне нечем было их наполнить. Можно было бесконечно прясть пальцами воздух, но это ни к чему бы не привело.

Так же и с ножом.

Та крошечная (по сравнению с изначальным количеством) часть маны, которая осталась в самом ноже, позволила ему прорезать пространство этого мира, но, видимо, ее было недостаточно для того, чтобы вскрыть континуум другого мира. Все равно как проковырять дыру в кармане и наткнуться на внешний слой ткани, в итоге оказавшись в пространстве между тем и тем.

Хотя и эта теория не сильно укладывалась в известные мне факты о магии, поскольку «пространство» уже есть, и это — межмировой вакуум, который и разобрал мой нож на составные части. Неужели есть еще что-то за «подкладкой» мира?