Анимаг и Оборотень (СИ) - Гнутова (Gnutova) Алена (Alyona) - Страница 36

Роза застыла перед очередным коридором, наблюдая, как перед ней промелькнул черный плащ дементора. Она зажмурилась, готовая встретиться с концом, но ничего не произошло. Дементор ее будто не заметил, проплывая дальше по коридору, исчезая где-то наверху.

Роуз прислушалась к своим ощущениям. Ничего общего с теми чувствами, когда она только появилась рядом с Азкабаном. Присутствие дементоров на нее просто не влияет.

Ну конечно, мантия. Роза и не думала, что этот магический артефакт, которым владеют Поттеры, передавая его из поколения в поколение, настолько сильный. Кажется, пока она под мантией, защищена от их воздействия.

Роза намного уверенней двинулась вперед. Присматриваясь к людям в камерах более внимательно, Роза порой даже узнавала их личности, ведь довольно часто в кабинете матери видела портреты бывших Пожирателей. Однако сейчас их едва ли можно было узнать. Обезвоженные, бледные с впалыми щеками на лице, слабые, что едва ли могут держать миску в руках.

В одном из них Роза узнала Люциуса. Он был совсем не такой, каким на колдофотографиях, которые она видела в Малфой-Мэноре. Лоснящиеся блондинистые волосы почти все выпали с его головы, оставляя проплешины. Те волосы, что остались, были все в грязи, которая засохла еще пару лет назад вперемешку с какой-то землей. Он лежал на камне и тихо стонал. Видимо, ему и правда досталось от дементора.

— Я должен, — простонал Люциус, как только Роза собиралась двинуться дальше от его камеры. — Я должен ему помочь, он не может находиться здесь…

Роза пыталась разобрать его стоны. Люциус кому-то хочет помочь. Может, он узнал, что Скорпиус тоже здесь и пытается помочь собственному внуку, которого ни разу в жизни не видел? А ведь Скорпиус рассказывал, что Драко настолько обижен на отца за то, что тот так опозорил их род, что, видимо, даже не навещал отца никогда. Скорее всего про внука Люциусу рассказала Нарцисса, которая любила мужа несмотря ни на что.

Роза дошла до конца коридора, обнаружив, что больше нет никаких лестниц. А где же Скорпиус? Не могли же его освободить так быстро…

Роза начала медленно спускаться обратно по лестницам, проходя еще раз по всем коридорам, заглядывая в угловые камеры, не понимая, как она могла пропустить Скорпиуса, но его не было. Роза растерянно встала посреди одного из коридоров, не зная, что ей делать. Как вдруг откуда-то послышался вой.

— Оборотень, — испуганно прошептала Роза, оборачиваясь и начиная бежать на звук.

Сомнений больше не оставалось. Скорпиуса, как подозреваемого в болезни ликантропии, посадили в помещение вместе с арестованными оборотнями. Остатки души вновь заледенели от страха, стоило ей осознать, как должно быть невыносимо страшно Малфою среди настоящих оборотней, ведь они обращались не только в полнолуние, а клетка могла быть совсем ненадежной, если они рядом учуют не только человека, но и волшебную кровь.

Роза нашла какую-то дырку в стене, из-за которой отчетливо слышался вой. Она была уверена, что в этот отдел камер есть и нормальный проход, но тратить время на его поиск совсем не хотелось. Тем более, что она была уверена, на нем лежит слой дополнительной защиты, чтобы оборотни не сбежали.

Как только Роза очутилась в маленьком и сыром помещении, где было всего пять камер, четыре из которых заняты оборотнями, она поняла, что мать ее обманула. Как она допустила, что Скорпиуса посадили именно сюда? И в пятой клетке, даже не камере, а именно клетке, сидел Скорп.

— Скорпиус, — прошептала Роза, опускаясь на колени перед ним.

На ее удивление Скорп отреагировал. Его взгляд заметался по клетке, очевидно пытался понять, кто его позвал. Но сквозь мантию он не мог ее увидеть.

Роза достала свою руку из-под мантии, протягивая между железными палками и накрывая холодные пальцы Скорпиуса своими.

Малфой вздрогнул, но его тело все равно оставалось неподвижным и статичным. Глаза все такие же стеклянные. Роза не выдержала и сняла мантию.

— Скорпиус, — одинокая слезинка выкатилась из ее глаза.

— Ро… — слишком тихий шепот, но она его услышала.

— Да, это я, Скорпиус, я… — выдохнула Роза, прислоняясь к прутьям все теснее, чтобы обнять Скорпа, а мантия вся упала с ее плеч, являя всю ее оборотням.

Волки завыли, начав метаться по клеткам. Из их вонючих пастей летели слюни, гнилыми зубами они пытались грызть клетку, но их раз за разом отбрасывало обратно. Роза встала с колен, чтобы осмотреться и оценить, способны ли они прорвать защиту, как встретилась взглядом с дементором, который появился как раз из той дыры, через которую влезла сюда и она.

— Экспекто Патронум, — испуганно произнесла Роза заклинание, но, конечно же ничего не случилось, она в такой панике даже не могла вспомнить, что нужно воспоминание, а не просто слова заклинания. — Экспекто…

Она почувствовала, как темнеет в глазах, ноги перестают держать, а голова ударяется о что-то жесткое.

— Роза, нет! — послышался крик Скорпиуса, но Роза уже не могла пошевелиться или выбраться из этой тьмы.

А перед глазами в этой вечной тьме мелькали воспоминания.

Скорпиус. Его поцелуи, будоражащие душу. Теплые прикосновения, приносящие спокойствие.

Но в один момент всё исчезло, постепенно удаляясь из ее воспоминаний, и как бы она не пыталась зацепиться за них.

На их место пришли совсем другие. Темно. Роза почти забыла тот самый страх из детства. Ведь ей тогда было не больше двух лет. Но обыкновенный детский страх возвращался к ней и начинал давить с новой силой. Страх одиночества. Страх быть брошенной. Ведь она звала в этой темноте маму, проснувшись среди ночи. Но к ней никто не подходил. Роза помнила, что мама потом пришла. Но только не сейчас. Она все такая же маленькая девочка в темноте и одиночестве, у которой никого нет.

Вдруг снова свет. Яркая гостиная Гриффиндора. Конец очередного учебного года, а также финальный матч. Она счастлива, как никогда, ведь впервые под ее руководством команда выиграла кубок по квиддичу. Ее все подходили и поздравляли. Столы с едой и сливочным пивом, громкий смех и безудержное веселье.

И вновь все уплывало в темноту, едва ли оставляя от себя хоть малейший намек на то, что когда-то подобное присутствовало в ее жизни. Но снова появилась школа. Первый курс. Насмешки. Обзывательства. Что она никогда не добьется тех высот, что добились ее родители. Понимание, что с ней хотят дружить только из-за статуса. В жизни были Роксана и Альбус, которые справлялись прекрасно не только с ролью кузенов, но еще и друзей. Однако в этой реальности их не было. Она словно сидела в клетке, на которую показывали пальцем. Слизеринцы. Из-за ее мамы их родственники в Азкабане.

Сам Азкабан, сырой, пропитанный страхами и болью…

Кромешная тьма.

Роза пыталась пошевелиться, но все тело жутко болело. В голове была каша и адская боль. Хотелось умереть. Но через закрытые веки она чувствовала свет, а не ту тьму, которую помнила. Роза сделала усилие и через боль открыла глаза, видя перед собой маму, которая сидела в кресле, склонив голову, видимо, уснув.

— Мама, — позвала Гермиону Роза, но вместо своего голоса услышала какой-то хрип, а горло запершило, заставив ее закашляться, но от кашля начали болеть легкие, перестало хватать воздуха, заболели все внутренности, заставив ее заплакать, а потекшие слезы будто бы обжигали щеки, словно с них сняли кожу, но это разбудило Гермиону.

— Тихо, родная, все хорошо, я рядом, — Гермиона тут же пересела к ней на кровать.

— Что… — все, что смогла выговорить Роза, потому что поступивший воздух обжег легкие, вызывая головокружение.

Она была уверена, что мама ее поняла. Гермиона провела по ее волосам правой рукой, а левой слегка сдавила ее ладонь. Но на сердце было неспокойно от такого долгого молчания, что-то случилось.

— Ты его так сильно любишь, — Гермиона сказала эту фразу утвердительно.

Роза лишь моргнула в знак ее правоты. Она почему-то не помнила прикосновений Скорпиуса, но в душе знала, что любит его. Воспоминания начали возвращаться к ней, а она с ужасом вспомнила камеру, клетку и дементора.