Каникулы с невидимкой - Гусев Валерий Борисович - Страница 29

Он плохо выглядел. Проголодался, осунулся, щурился от непривычного света. Потерял товарный вид.

– Приехали, – сказал он. И вдруг спохватился: – А где багаж?

И не успели мы ничего понять, как его верхняя половина опять исчезла в дыре. И вернулась обратно, вытягивая за собой мешок. Туго набитый. Пачками долларов. Теми самыми, которые хапанул Майский в обменном пункте.

Вот это финиш!

Снегурочка захлопала глазами. Майский открыл рот и схватился за подбородок. Алешка тоже открыл рот и сел мимо раскладушки. А я захохотал, как ночной филин.

Только папа сохранил невозмутимость. Наверное, потому, что ничего еще не понял.

Лаборант сидел на полу, обхватив мешок, и смотрел на нас. Боже, какое разочарование его ждет!

Но он первым пришел в себя. Вскочил на ноги и, прижимая мешок к животу, бросился к лестнице.

– Стоять! – опомнился папа и обнажил пистолет.

Лаборант уже был на верхней ступеньке. Он медленно повернулся. И из-за мешка высунулся ствол пистолета.

– Не вздумай стрелять, мент, – сказал Лаборант с угрозой. – Кругом тебя женщины и дети.

– Я не женщины! – вдруг возмутился Майский.

– А тебя никто и не спрашивает, – за спиной Лаборанта появилась, как в сказке, Баба Яга. Только не с помелом, а с лопатой, которую она держала двумя руками. И ахнула ею Лаборанта по башке.

Тот покачнулся, выронил сначала пистолет, а потом мешок и с грохотом свалился с лестницы. Папа поднял его пистолет и защелкнул на руках Лаборанта наручники.

А Баба Яга подхватила мешок и исчезла за дверью.

– Не гонись за ней, – сказал я папе. – Это не деньги. Это фальшивые доллары из обменного пункта.

– Не слабо получилось, – усмехнулся папа.

Тут дверь открылась, и вошел Вася.

– Товарищ полковник, опергруппа прибыла. Вас спрашивают.

– Иду, – папа наклонился над Лаборантом. Тот приоткрыл один глаз. – Вставайте, граф Монте-Кристо. Пора в тюрьму.

Лаборант, кряхтя, поднялся.

– Эх! – сказал он с сильной горечью в голосе. – Такую работу провел, через такие муки прошел – и все зря! Две минутки всего богачом побыл, а? А все из-за вас, ментов! – он погрозил папе скованными руками. – Больше всех вам надо! Не даете спокойно жить!

– И не дадим, – тихо и уверенно ответил папа. – Чтобы честные люди могли жить спокойно.

– Да ты, Игорь Петрович, – сообщил Лаборанту Майский, – особо-то не огорчайся. Не был ты богачом ни минутки.

– А вот и был! – заорал Лаборант. Видно, после заточения в коробе у него немного в голове помутилось. – Был, был! Только что вот такую охапку долларов своими руками держал. А ты – никогда, ни минутки! Ты всегда будешь нищим! Умным, гордым, но нищим! И невеста твоя будет нищей. И дети ваши будут нищими!

– Может быть, – спокойно согласился Майский, обнимая за плечи свою Снегурочку. – Но они будут умными, гордыми и честными. – Помолчал, подумал и все-таки сказал: – А охапку эту – ты здорово ошибаешься – держал я в своих руках. И подольше, чем ты. Это ведь я добыл эти деньги. Только они фальшивые. Насквозь.

Странно, но после этих слов Майского Лаборант успокоился. И сказал, садясь на ступеньку:

– Дали бы пожрать чего. И попить.

Алешка сбегал наверх, принес ему большую кружку воды и пачку печенья – больше ничего не нашел.

Лаборант сразу же осушил кружку и стал жадно хрустеть печеньем, повторяя между глотками:

– А ты артист, Алеха... Большой артист...

«Все мы тут артисты», – опять подумалось мне.

– Поел? – спросил Лаборанта Вася. – Пошли.

В холле уже было полно людей. Они ждали папу. Предстояла еще большая работа. Нужно было изъять ценности, документы и все другие вещественные доказательства преступной деятельности группы Карлсона.

Во дворе стало тесно от машин. В одной из них уже сидел и клевал носом задержанный водителем Васей механик. В эту же машину посадили и Лаборанта.

Алешка догнал его и сунул ему в карман свои мятые, разрисованные с одной стороны доллары:

– На память, – сказал он. – Чтоб не очень расстраивался.

Машина уехала, и ворота за ней закрыли.

– Что ж, – сказал следователь, – приступим? Приглашайте понятых.

Только вот Баба Яга куда-то исчезла. Вместе с мешком.

Глава XX

С НАМИ ЛУЧШЕ НЕ ССОРИТЬСЯ

Работа затянулась. Дом был большой, в нем много было всяких закоулков. И тайников. И все их постепенно находили сотрудники милиции. Доставали из них всякие дорогие вещи, деньги, документы. Описывали их, составляли протоколы.

Но главные заначки Карлсона никак не могли найти. По оперативной информации, за все время своей преступной деятельности группа Карлсона наворовала очень большие суммы. Но вот где они?

Осмотрели и «обработали» весь первый этаж и весь подвал. Даже в нашу дырку слазили. Вдруг Лаборант второпях и в радости схватил первый попавшийся мешок, а там этих мешков еще полно осталось. Но все впустую. Да и не стал бы опытный жулик Карлсон всю добычу в одном месте прятать.

На втором этаже нашли Бабу Ягу. Она сидела на полу, обхватив мешок и приговаривая:

– Это мое. Это все мое.

Ее оставили на время в покое. Только врач сделал успокаивающий укол. И вообще, решили прерваться до утра. Все уже сильно устали.

Отвезли по домам сонных понятых, и вся группа тоже уехала до завтра. А мы остались ночевать в тереме.

Мы с Лешкой сходили в разрушенный ангар за дровами и растопили камин, потому что в доме стало еще холоднее. Даша нажарила штук восемь яичниц, мы их съели и разбрелись по кроватям.

Вася улегся в холле, на диване. Даша устроилась в той же комнате, где она жила раньше. И мы – тоже в бывшей «своей». Только притащили из подвала раскладушку для Майского.

– Я к ней привык, – объяснил он. – На ней ко мне приходят плодотворные идеи.

Но сегодня ночью они, похоже, к нему не придут. Потому что он, как только сел на раскладушку, чтобы разуться, так сразу и уснул. В одном ботинке. Как Карпухин.

Алешка с папой тоже мгновенно вырубились. А я еще успел о чем-то подумать и послушать, как бормочет в своем спортзале Баба Яга:

– Это все мое. Никому не отдам. А вас никто не спрашивает...

Мне опять стало грустно, и я поскорее уснул.

Утром все началось сначала. Работали теперь на втором этаже и на пыльном чердаке. Но без особого результата.

Папа попытался допросить Бабу Ягу, но из этого ничего не получилось. Видно, она теперь по-настоящему сошла с ума.

Он вызвал психиатров, они ее стали расспрашивать, опять сделали ей укол. Но она ничего не слушала, ничего не отвечала. Сидела на мешке Майского и, обнимая руками новенький боксерский мешок, подвешенный к потолку, бормотала все то же: никому не отдам, никто не спрашивает.

– Нужно отправлять ее на экспертизу, – сказал следователь. – Похоже, она и в самом деле невменяема. Но проверить надо.

За Бабой Ягой пришла машина. Но она никак не хотела расставаться со своими мешками.

– Да пусть забирает с собой, – сказал врачам следователь. – Деньги фальшивые, документы на них мы оформили, потом заберем. Вы только, когда она успокоится, уберите их в сейф.

И Баба Яга уселась в машину с мешком Майского на коленях. Мелькнуло за стеклом ее некрасивое лицо, и затихло ее однообразное бормотание.

– Мне ее жалко, – сказал Алешка.

– А мне не очень, – признался я. – Она ведь от жадности с ума сошла. И, вообще, я считаю, что все преступники ненормальные.

– Есть такое научное мнение, – подошел к нам папа. – Нормальный человек не может сознательно причинять людям зло.

– Значит, их надо лечить? – спросил Алешка.

– Надо. Только еще никто не знает, как.

– Кочергой, – сказал я.

День клонился к вечеру. А работа шла к концу. Уже и ангар весь переворошили, и мастерскую. В ангаре, кроме дров, которые пришлось перетаскивать с места на место, старых ведер и садовых инструментов, ничего не обнаружили. И в мастерской, кроме инструментов и ободранных до нитки кузовов, тоже ничего не нашли. Впрочем, как раз кузова и были важными вещественными доказательствами. И с ними занимались эксперты. А вот денег-то и не было нигде.