Профессор без штанов - Гусев Валерий Борисович - Страница 17

Алешка тут же смекнул свою выгоду:

– Два крокодила – одно яйцо. Страусиное.

Продавец вздрогнул от счастья. Но не уступил:

– Один крокодильчик, вот этот, самый юный, плюс корм для него.

– Сначала крокодил? – попытался схитрить Алешка.

– Вечером деньги – утром стулья.

– Договорились, – важно кивнул Алешка. – Будут вам или деньги, или стулья.

И мы пошли дальше по рядам – любоваться многообразием земной, водной и земноводной фауны нашей планеты.

– Эх, Дим, – вздохнул Алешка, глядя, как скачет в клетке простая красивая синичка. – Был бы я миллионер, я бы их всех купил, одним разом. – Он задумчиво помолчал. – И одним разом выпустил бы их всех на волю.

А когда мы садились в машину, жестко добавил:

– А людей, которые животных в клетках держат, я бы на их место пересажал. Годика на два.

Спорный, однако, тезис. Шибко спорный.

Тут пришел дядя Федор и стал укладывать в багажник какие-то железяки и даже запасное колесо.

– Вот так вот! – удовлетворенно захлопнул он крышку багажника. – Разжился. На то и Птичка.

А я и не знал, что, кроме живой природы, тут и неживой торгуют.

– Места знать надо, – поучительно сказал на это дядя Федор, садясь за руль. – Куда закатимся?

– В школу, – сказал Алешка.

– Соскучился? – ухмыльнулся дядя Федор.

– Беспокоюсь, – лаконично объяснил Алешка.

...И было от чего. Когда мы подъехали к родной школе, возле нее стояли две милицейские машины, плакала наша уборщица тетя Груня и сердито размахивал руками наш директор.

– Так я и знал, – прошептал Алешка.

Глава IX. МАМА УЛИТОК НЕ ЕСТ!

Дядя Федор предусмотрительно остановил машину поодаль, а мы с Алешкой вмешались в небольшую толпу зрителей.

Милиция на входе никого внутрь не пускала – там работала оперативная группа. По той причине, что в здании школы была совершена попытка кражи. С некоторым элементом насильственных действий. Об этом нам рассказала всхлипывающая тетя Груня, которую уже успели допросить оперативники. Результаты допроса: тетя Груня, как обычно, спала себе спокойно в учительской на диване. Под утро ей понадобилось выйти «по личному делу». А вот выйти она не смогла.

– Торкнулась в дверь – никак не отворяется. Уж я так шибко в нее билась – все без толку. Потом уж как ахнула и в калидор вылетела. Глядь – на полу моя швабра валяется. Тут я сильно испужалась. Поняла: кто-то меня этой шваброй снаружи подпер.

Картина прояснилась. Неизвестные лица выставили окно на втором этаже (в Алешкином, кстати, классе), проникли в здание, заблокировали дверь в учительскую, где отважно храпела тетя Груня, палкой от швабры и направились в спортзал. Там они перевернули все, что смогли, даже под старыми матами шарили – что-то искали.

– Даже акварий перепрокинули, – возмущалась тетя Груня. – Всю воду по полу разлили.

– А Невидимка? – спросил Алешка. – Рыбка там была.

– Никого там не было, – отрезала тетя Груня. И проявила прозорливость: – Это все эта... легенда ваша. Одни булки размокшие. И конфеты тухлые.

В общем, ничего полезного для себя грабители в спортзале не нашли. Тогда они поймали в коридоре тетю Груню и устроили ей допрос.

– Три мужика, – рассказывала она, – все в чулках на мордах – страшные! И говорят: где, бабка, зверей прячешь? Я говорю: у нас тут зверей, кроме тараканов, не водится. А ежели вы про школьников – так они все на каникулах. Поругались на меня и ушли.

Алешка у тети Груни любимцем был – он всегда с ней вежливо здоровался и подолгу беседовал, когда его выгоняли с уроков из класса. Она его очень уважала. И поэтому рассказала больше, чем милиции.

– Я, Леньк, так испужалась, так испужалась, в туалете спряталась. А потом думаю: дай-ка гляну, куда они еще полезут. Думаю, как бы буфет не ограбили. Тама с весны в белом шкафе булочки остались, невостребованные...

Эти булочки, наверное, уже в сухари превратились, они и в мае уже черствыми были, потому и остались невостребованными.

– ...Но ничего больше вроде не взяли, я за ними на цыпочках кралась. Они все ругались на какого-то Борю. Нет, не Борю. Бирмана вроде.

– Бира? – уточнил внимательно слушавший ее Алешка.

– О! – тетя Груня обрадовалась. – Точно сказал. Бирма! Знакомый тебе?

Алешка дипломатично промолчал.

– Вот... А потом в окошко вылезли и уехали. Уж я так рада была!

Еще бы ей не радоваться – булочки с плесенью не забрали.

– А на чем уехали? – нетерпеливо спросил Алешка.

Тетя Груня подумала. Собрала на лбу морщины, потерла подбородок.

– На машине!

Ну не на паровозе же! Как у Лешки терпения хватает?

– На какой?

– На такой вот! – Тетя Груня широко развела руки, посмотрела на них критически и чуть свела снова. – Нет, на такой, помене.

– А цвет?

– Красная! Ну прям как морковка.

– Дим, – вдруг сказал Алешка. – Посиди с тетей Груней, успокой ее, а я сейчас приду. – И куда-то умчался.

– Посидим, теть Грунь, – тупо предложил я. – Успокоимся.

– Хороший у тебя братец, уважительный. Ты его не забижай.

Его забидишь!

Тетя Груня, очень довольная вниманием к себе, начала снова пересказывать мне все события минувшей ночи. Она была одинокая старушка, и никто на нее внимания не обращал. А среди тысячи учеников, наверное, особенно грустно чувствовать себя одинокой.

Незаметно тетя Груня в своем рассказе о совсем недавнем событии перебралась сначала в дни своей молодости, а потом и далекого детства.

– Лошадка у нас славная была, добрая, работящая. Уж тятька так ее холил, и мы за ней, как за дитем, ходили. Вот ее и свели со двора. Как же мы убивались! Я девчонка малая была, а попадись мне этот конокрад, уж я бы ему...

Что бы тетя Груня сделала конокраду, я так и не узнал – примчался запыхавшийся Алешка, почему-то с большой маминой сумкой. С которой она ходит на рынок. За продуктами. Но в сумке были не продукты.

Он поставил ее на скамейку, отдернул «молнию» и стал вытаскивать и ставить перед тетей Груней... наши автомашинки.

У нас в детстве скопилась неплохая коллекция моделей машин. Всяких и разных. Они стояли в прихожей, на полке за стеклом. И все ими любовались. Алешка притащил только легковые – «Волги», «Жигули», «уазики», «Москвичи». Там была даже и первая, советская «Чайка», черная и солидная.

Он поднимал по очереди каждую машинку и совал ее тете Груне под нос:

– Такая? Нет? Такая? Нет? А может, такая?

Тетя Груня заглянула в сумку, покопалась в ней и вытащила машинку красного цвета:

– Она самая!

Это была красная «Нива»!

Следственный эксперимент закончен.

Алешка снова уложил машинки в сумку, задернул «молнию».

– Спасибо, теть Грунь, до свидания.

– И тебе спасибо. Булочку принесть? Все равно их выкидывать.

Мы еще повертелись возле школы, хотя и так уже все было ясно.

Но вот кто такой Бир? Явно – главарь и организатор.

На следующий день мы это узнали. Совершенно случайно.

Вот как это получилось.

К нам пришла Ленка, принесла очередную порцию Алешкиных заданий на лето. Алешка сел их переписывать своим почерком и со своими ошибками.

Там было и задание по английскому языку – Лешкин класс экспериментальный, они иностранный изучают с первого класса. Правда, без никакого результата. Как в «Денискиных рассказах». За все лето одно слово: «Пит – это по-английски Петя!»

Алешка старательно списывал упражнения, листал учебник английского... и вдруг замер.

– Дим! Смотри!

Я взглянул. На вкладке – цветная картинка со всякими животными. И под каждым зверем английское его название.

– И что?

Алешка ткнул пальцем в бурого медведя, сидящего на задних лапах с ульем в руках. То есть в лапах.

– Медведь, – сказал я. – По-английски bear.

– Бир! – сказал Алешка подозрительно спокойно. – Мистер Бир. А по-нормальному – господин Медведев.