Дядюшка в законе - Гусев Валерий Борисович - Страница 19

– Хорошо бы погулять по острову. Это романтично.

Сердце у меня дрогнуло. Однако Жюль меланхолично продолжил:

– Но ваш брат Алекс сказал, что на острове очень много водится всяких злых змей с острыми зубами.

Молодец Алешка! Правильно: и змей там полно трехголовых, и ни одного дуба нет. Кроме пенька заветного...

Я сдал моторку лодочнику, попрощался с приунывшим Жюлем и занялся подготовкой нашей главной акции – определения местонахождения сокровищ на дне Белого озера.

В будочке лодочника был столярный верстак и необходимые инструменты. Потому что время от времени ему приходилось чинить весла, поломанные неумехами.

Я подобрал подходящую реечку ростом примерно с себя; приладил внизу крестовину, чтобы рейка могла стоять вертикально, а на верхний ее конец набил небольшую дощечку.

Небольшую, но не простую. На одном конце ее торчал гвоздик, а на другом я сделал узкую прорезь. Получилось что-то вроде винтовочного прицела.

А мысль была такая: устанавливаем приспособление на пенек и наводим на то место, где был когда-то крест на церкви, таким образом, чтобы гвоздик попал в прорезь. Вот и все! Получается нужное направление, по которому отмеряем километр с гаком, и поднимаем с этого места сокровища.

Как мы это сделаем, я еще не задумывался. А вот как найти и зафиксировать бывший крест, уже догадался.

Глава XVI

НЛО НАД ВОРОНЦОВОМ

Когда я, вернувшись в наш новый дом, поделился с Алешкой своими соображениями и сомнениями, он не сомневался ни секунды:

– Вызывай карету! Едем в Воронцово.

Все у него так просто. Как в старом мультике.

– А деньги?

– Дим! Ты что! – У него даже глаза на лоб полезли. – Мы их спасли! Вместе с ихними конями и конюшнями.

Практичный пацан. Не потерял бы он совесть, играя такую роль.

...Однако конюхов и кучеров уговаривать не пришлось. И торговаться с ними тоже. Нам быстро запрягли резвую лошадку в легкую колясочку, и мы помчались в Воронцово. А над коляской вился и трепетал надутый шар из шапито.

У развалин церкви мы остановились, вышли, отвязали шарик и попросили кучера подождать.

Бродить по развалинам было нелегко. Мы спотыкались о разбросанные всюду кирпичи, запутывались в лопухах и шипели, когда нас «ласкала» своими листьями злющая крапива.

Припоминая облик церкви, я примерно определил место, над которым находился в свое время крест, венчавший купол. В этом месте как раз росла подходящая березка. Мы привязали к ней шарик и отпустили его. Он взмыл в небо, натянул бечевку и застыл в вышине, чуть покачиваясь под ветерком. Неопознанный летающий объект.

Получился, как и было задумано, хороший ориентир.

– Красиво, – сказал кто-то сзади. – Помочь?

Мы разом обернулись: это был Паша с семечками.

– Я все понял, пацаны, – вполголоса проговорил он. – Сигнал подаете, точно?

Мы покивали, соображая, как от него отделаться. Алешка догадался быстрее меня.

– Вы приглядите за ним, – попросил он тоном приказа, – чтобы мальчишки не утащили. А то нам дядя задаст. И не только нам.

– Будь спок! – заверил Паша. – На моей территории всегда порядочек.

Удачно получилось, ничего не скажешь.

Мы вскочили в свою коляску и помчались обратно в пансионат. На пристани мы поблагодарили кучера, а он заверил нас:

– Ребята, в любое время для вас – лучшие кони! Бывайте! – И ускакал, стуча копытами. Вернее, конечно, стучал копытами не он, а его лошадь.

Мы скатились на причал, забрались в свой фофан и отправились на остров, захватив с собой мое «прицельное устройство».

На острове мы установили его на пень и навели рейку на хорошо видный отсюда шарик. Полдела сделано: линию мы определили.

– А дальше как? – спросил Алешка.

– Как-как? Плывем четверть лье по линии...

– Ну а как? – настаивал он.

Я немного стал в тупик. А потом сообразил:

– Остаешься здесь, у прицела. Я на лодке плыву в направлении шарика. Если отклоняюсь от линии, ты мне даешь отмашку белым флажком... Вправо-влево...

– И сколько ты так будешь плыть? – ехидно спросил он. – До другого берега?

Да, вот про это я и забыл. Отмерить такое расстояние веревкой – это нереально. Веревок в километр длиной не бывает, даже в цирке шапито. Да и не поместится такой моток в лодке, тут целая баржа потребуется.

– Все надо по-другому, – сказал Алешка, видя мое смущение. – Сматываем удочки.

Я не стал спорить, потому что предложить мне было нечего, а Лешка, похоже, что-то придумал.

Когда мы высадились на пристани, он сразу же пошел к лодочнику, забрал у него свою удочку и попросил кошку. Кошка – это такой небольшой трехлапый якорь с острыми когтями. А потом выпросил еще и моторку. Вытащил свой блокнотик и стал что-то в нем черкать, шевеля губами и хмуря брови.

Потом пробормотал:

– Пригодилась все-таки...

– Кто?

– Да арифметика. Вот уж не думал. – И пояснил: – Лодочник сказал мне, что наш фофан имеет среднюю скорость пять километров в час.

– Ну и что?

– Ну и все!

Объяснил... Спасибо...

Лешка еще раз проверил свои расчеты и захлопнул блокнот. По этому решительному жесту я понял, что он принимает командование на себя. Теперь держись! Или клад найдем, или уплывем куда-нибудь в дальние страны.

– Садись в моторку, – приказал он мне, укладывая в лодку кошку и удочку. – И бери меня на буксир. Курс – на остров.

Я пожал плечами и повиновался. Без слов.

Когда мы пристали к острову, Лешка привязал моторку к деревцу, а мне велел пересесть в фофан.

– Задание такое: плывешь по линии «дуб – шарик» ровно двенадцать минут. Я проверяю направление. Через двенадцать минут бросаешь якорь и ждешь меня. Все ясно?

– Так точно! – обрадовался я. Мне действительно все стало ясно. Обидно только, что сам не догадался. Тем более что идея-то моя.

... Я старался грести ровно, в среднем темпе, все время приглядываясь к Лешкиной фигурке, которая становилась все меньше и меньше. Но я хорошо различал взмахи белого флажка-отмашки и послушно следовал им. Махнет вправо – я сильнее загребаю правым веслом или табаню левым; махнет влево – точно наоборот. И все время поглядываю на часы...

Все! Я бросаю весла и опускаю за борт якорь. Встаю во весь рост и изо всех сил машу Алешке обеими руками. И очень при этом сомневаюсь, что наш фофан завис над сокровищами. Все-таки точность нашего способа не большая. Мягко говоря.

Но я не знал, что Алешка в мою идею внес свои поправки.

Вскоре он подходит ко мне на моторе малым ходом и тоже становится неподалеку на якорь.

А дальше... Дальше он выдает: собирает свою удочку, наживляет и усаживается рыбачить...

Здорово он меня надул! Лихо!

И то сказать – давно мальчик не рыбачил!

Но у мальчика было свое на уме. Он забрасывал удочку, ждал, не отвечая на вопросы, потом, не включая мотор, перегонял лодку веслом на другое место и снова забрасывал удочку. Иногда он выдергивал из воды серебристую рыбку. Иногда – две подряд. И вот нашел место, где начался лихорадочный клев.

«Ну все, теперь его отсюда не утащишь и буксиром», – подумал я с тоской и даже завистью. Но Лешка повел себя странно – в самый разгар клева вытащил и смотал удочку. И наконец-то соизволил вспомнить о старшем брате:

– Подгребай сюда, я клад нашел!

Я снялся с якоря, сделал несколько гребков и пристал к его моторке, ожидая объяснений. Хотя, конечно, для нормального рыбака такое уловистое место и есть настоящий клад.

– Давай кошку, – сказал Алешка. – Вот здесь бросай.

Я послушно сбросил кошку за борт, потравил веревку, пока якорь не достиг дна.

– Потаскай кошку по дну, потаскай, – продолжал командовать Алешка. – Туда-сюда.

Я и это выполнил. Потаскал туда-сюда.

– Перебрасывай.

Вытащив кошку, облепленную черным илом, я перебросил ее в другое место. Опять потаскал...