Призраки графской усадьбы - Гусев Валерий Борисович - Страница 29

Затем он проскользнул в оранжерею, тихо, без стука опустил панель на место. И словно отгородил себя от друзей, с которыми спокойно и не одиноко.

Костик долго стоял на верхней ступени, не включая фонарик, прислушиваясь. И вначале ничего не слышал.

Но вскоре слух его от напряжения обострился, и Костику показалось, что откуда-то из угла доносится ровное, спокойное дыхание спящего человека.

Осторожно нащупывая ногой ступени, Костик спустился в оранжерею и пошел, ступая плавно и бесшумно, на этот мирный пока звук.

Иногда, на какой-то миг, дыхание спящего прерывалось, и Костик застывал на месте с поднятой ногой. Потом снова ставил ее в мягкий ковер вековой пыли.

Тьма была беспросветная. Казалось даже, ее можно разгребать ладонями. Без особой, правда, пользы.

А дыхание спящего раздавалось все ближе и ближе... И Костик решился – включил на мгновение фонарик. Спящего он этим слабым и коротким пучком света не разбудит, а все, что надо, увидит.

Черновцов спал на полу, у самой стенки. И действительно, голова его покоилась на обычном пластиковом пакете с ручками из витого шнура. Рядом лежала и сабля, холодно блеснувшая лезвием в ответ лучу фонарика.

«Сейчас я сделаю так, – медленно, проверяя самого себя, думал Костик, – протяну руку, нащупаю ручки пакета и дерну к себе. Панель на место и кресло к стенке. Черта с два он нас возьмет».

Костик протянул руку, нащупал ручки пакета... И тут же вскрикнул от неожиданности и боли – рука его оказалась, как в тисках, в чужой, сильной и безжалостной руке.

– Выследил, щенок? – прошипело в темноте. – Тебе же хуже. – И по звуку Костик с ужасом понял, что бандит шарит в пыли, нащупывая саблю.

Костик выпустил фонарик, выхватил из-за пояса пистолет и ахнул в темноту рукояткой. И попал удачно.

– Ой! – по-детски вскрикнул Черновцов и разжал свои клещи.

Костик отскочил назад и едва не упал, за что-то зацепившись.

– Ну, сопляк! – взревел уже не по-детски Черновцов, и Костик услышал, как где-то совсем рядом свистнул во тьме клинок.

Мальчик бесшумно сделал еще шаг назад, совершенно забыв про пистолет, который он так и сжимал за ствол.

– Да я ж тебя достану! – ревел Черновцов. Внезапно свист его сабли резко прервался ударом. Бандит что-то зацепил своим оружием и пошел крушить направо и налево.

Свист клинка, грохот, звон!

Костик тихо отступал к лестнице, как он думал, совершенно потеряв ориентировку. Эти жмурки нравились ему все меньше и меньше. Несколько раз сабля свистела совсем рядом, Костик даже чувствовал лицом движение разрезаемого клинком воздуха.

И решился он на хитрость: ахнул и притворно застонал.

– Ага! – взвизгнул в восторге Черновцов, прекратил свою рубку и чиркнул зажигалкой. И словно от этого движения в оранжерее вспыхнул свет.

Черновцов стоял в проходе с зажигалкой в одной руке – саблей в другой. Костик находился в двух шагах от него, держа, как молоток, бесполезный пистолет. Оба они смотрели на вход в подвал, где в распахнутых дверях возник Саша. Ни в каком-нибудь старинном костюме, а в джинсах и ветровке. Левая рука на выключателе, в правой – длинная красивая шпага.

Несмотря на джинсы, Костику показалось, что на помощь ему вовремя явился бесстрашный мушкетер.

– Не убивай его, отрок, – усмехнулся Саша. – Оставь эту гадину мне!

– Ну ты! – взвыл Черновцов и, занеся саблю, как топор, двумя руками над головой, ринулся на противника.

Саша сделал едва заметное встречное движение, и страшный удар, которым можно было бы свалить медведя, скользнул в сторону, отраженный умелым звонким клинком.

– Еще попробуешь? – спокойно спросил «мушкетер».

– Зарублю!

И зазвенели клинки в подземелье, засверкала холодная сталь. Звериная сила и злоба столкнулись в жестоком бою с ловкостью и умением. Черновцов колол, рубил наотмашь, беспорядочно сыпал удары, а Саша неуловимо отражал их, отбрасывал в стороны, оставаясь неуязвимым.

И более того, как заметил Костик, Саша вел какую-то тонкую партию. Он, легко парируя удары сабли, успевал с усмешкой сказать Черновцову что-то обидное, несколько раз плашмя – звонко и сильно – ударил его по мягкому месту. Впечатление было такое, будто он умело и настойчиво зачем-то накалял противника до бешенства.

И это ему удалось. Черновцов отступил на несколько шагов, как для разбега, выставил вперед саблю и с ревом бросился на Сашу.

Тот сделал полуоборот, как матадор на арене, легко встретил опасный клинок своей быстрой шпагой и направил его в дверь.

Раз! И сабля, вонзившись в дерево, с треском ломается, а Черновцов, не в силах удержать свой мощный напор, по инерции летит вперед и ударяется лбом в притолоку. Ноги его подкашиваются, и он мешком опускается на пол.

– Опять головку зашиб, – покачал Саша головой. – Вот невезучий.

– Всем стоять! – раздался в дверях голос. – Руки на голову!

– Явление третье, – проворчал Саша. – Те же и участковый инспектор.

– Надрать вам уши? – осведомился, входя, Ратников.

– Это не так просто. Один уже попробовал, – Саша кивнул на лежащего в пыли веков Черновцова.

– Что с ним? – Ратников наклонился, взял за руку, попробовал пульс. – Живой.

– Головкой ударился. Разбежался – дверь пробовал открыть. А она в другую сторону открывается.

– Шутники! – Ратников снял с пояса наручники и защелкнул их на Черновцове.

Тот начал приходить в себя и что-то пробормотал.

– Что ты сказал? – спросил участковый.

– Ну ты!

– Мудрец, – восхищенно покрутил головой Саша и опустил шпагу в ножны. – Сколько слов знает! И каких!

Костик взял пакет и заглянул в него. Так и есть: рукописи, а на дне завернутые в тряпочку драгоценности.

Перед домом засигналила машина.

– Вставайте, граф, – Ратников тронул Черновцова за плечо. – Вас ждут великие дела. Лет на восемь.

Глава XVII

Ну их, эти привидения!

«Оперотряд» Кольки Челюкана в полном составе собрался в комнате Оболенского. Еще были гости – Саша и Оля.

– Протокол будете вести? – съехидничал Саша. – Тогда уж занесите в него и тот случай, когда вы драпали от рыцаря.

– Мы не от тебя драпали, – возмутился Миха, – а Черновцова догоняли. А ты зато гремел здорово. По всем углам раскатился.

– И сундук мы нашли, – скромно добавил Вовчик. – И тайный ход.

– И могилу Оболенского, – сказал Костик. – Мы с Михой просмотрели в кладбищенской конторе старые книги, где всех покойников записывали...

– Да ну! – обрадовался Саша. – И что?

– Есть там одна запись... Вот я выписал. – И Костик прочитал: «А что в том углу, за усыпальницей купца Леонтьева, то в ней неизвестный, о чем на том месте камень положен». И дата совпадает день в день с исчезновением Оболенского.

– Ай молодцы, отроки! Пошли, навестим могилку несчастного князя. Чего здесь сидеть?

А действительно, чего здесь сидеть? Тайна князя разгадана. Клад найден. Преступники задержаны...

В дальнем углу кладбища, у разрушенной ограды, за «навороченным» памятником купцу Леонтьеву, среди кустов и бурьяна остановились у простого замшелого камня, глубоко ушедшего в землю.

Словно нарочно заморосил дождик.

Тут и участковый подоспел.

Постояли, помолчали, подумали – наверное, каждый о своем.

Саша и Оля – о том, что теперь не только можно развернуть экспозицию, посвященную декабристу гусару Оболенскому, но и привести его могилу в порядок, поставить на ней соответствующий его жизни и смерти памятник.

Костик – о том, как сложна жизнь, как неистребимо зло, как важно вовремя стать у него на пути со шпагой в руке.

Колька – о том... Пожалуй, о том же, о чем и Костик. Только более конкретно и практично. Теперь он твердо знал, какой профессии посвятит свою жизнь.

Миха думал о том, что «ну их, эти привидения». Куда вольготнее и спокойней в лесу, на речке. Однозначно.

О чем думал Васька-Кролик, сказать трудно. Его сейчас здесь не было. Он, наверное, мурлыкает среди своих зверюшек. И ждет, когда его позовут друзья, если им понадобится помощь.