Призраки графской усадьбы - Гусев Валерий Борисович - Страница 28

– Порвет! – шепнул Миха. – Однозначно в мелкие дребезги.

Когда до Рыжего оставался один собачий скок, тот неожиданно повернулся к Буяну и... сел. Спокойно так, обернувшись пушистым хвостом, будто спрашивая: вы что-то мне хотели сказать? Вы не обознались?

И было что-то такое в его ледяном взгляде, что Буян резко пресек свой бег, упершись в землю всеми четырьмя лапами. Ребятам даже показалось, что завизжали тормоза и запахло горелой резиной.

Рыжий недвусмысленно облизнулся.

Буян попятился и, чтобы не ронять окончательно свой собачий авторитет, сделал вид, что Рыжий ему не нужен: мол, действительно обознался, а вот до Черного он сейчас доберется!

Черный подпустил его поближе и одним махом взлетел на липу. Устроился на самой нижней ветке.

Буян, встав на дыбы, бухнулся передними лапами в ствол и стал яростно, захлебываясь, облаивать кота. Так, что дерево тряслось и качалось. Аж листва сыпалась.

Васька подобрал Рыжего и вернулся к ребятам.

– Все, – сказал он, – можете проводить свою операцию. Черный его не отпустит.

И правда, Черный знал свое дело не хуже. Он тоже вздыбил шерсть, шипел прямо в раскаленную пасть Буяна, а вдобавок еще вдруг провокационно опустил хвост с ветки. Пес стал подскакивать, рычание его перешло в какой-то поросячий визг – такое оскорбление ему наносили впервые.

– Пошли, – сказал Колька и первым выбрался из склепа, сжимая в руке ржавый металлический прут.

Костик достал пистолет. А Миха размахивал пустым пакетом с кошачьей мордой.

Трусили они все отчаянно. Но шли.

Миновали место дуэли Буяна и Рыжего. Буян в их сторону даже ухом не повел, скакал вокруг липы, скреб ее ствол когтями и лязгал зубами в бессильной злобе. Не до ребят ему было.

Не доходя нескольких шагов, мальчишки остановились. Что дальше?

Миха откашлялся и взмахнул пакетом:

– Эй! Леопольд! Выходи, подлый трус!

В ответ – ни звука.

– Выходите, Черновцов! – крикнул и Костик. – Стрелять буду!

Куда стрелять? – вот вопрос.

И на эту угрозу нет ответа.

Переглянулись. Колька звякнул железкой по ближайшей ограде.

Никто и на это не отозвался. Тихо. Только липы шелестят, Буян лает и кот шипит.

– Затаился, – сказал Миха. – Однозначно. А потом как выскочит! С саблей.

Этим он словно подстегнул Кольку. Тот решительно шагнул вперед, распахнул ногой створку решетки и крикнул вниз:

– Выходи, Черновцов! Сейчас здесь милиция будет! – И заглянул внутрь.

Удивленно обернулся на стоящих за его спиной друзей:

– Опоздали...

Ребята спустились в склеп. Пусто. В углу валяется какое-то тряпье, видно, постель была. Пустые бутылки, мусор. Прилепленный к камню свечной огарок.

Старательно обшарили каждый угол, надеясь: вдруг содержимое сундучка спрятано где-то здесь. Ничего не нашли, выбрались наверх.

– Что он, дурак – нас дожидаться? – проворчал Миха и повесил пустой пакет на пруток ограды. Словно ненужную теперь винтовку в пирамиду поставил.

– Говорил: надо в милицию сообщить, – пробормотал Костик. – Где его теперь искать?

– Утро вечера мудренее, – заключил Миха. – Пошли спать, братцы.

– А кот? Васька, что с котом делать?

– Разберутся, – спокойно сказал Васька, выбираясь из склепа.

Он опустил Рыжего на землю. Тот сел, лизнул себя в плечо – привел в порядок – и, задрав хвост перископом, пошел вальяжно, будто прогуливаясь после обеда, прямо к дереву, где Черный дразнил Буяна и где тот бесновался без всякой надежды на успех.

Буян словно почувствовал приближение Рыжего, обернулся. Кот остановился, сел, снова лизнул свое плечо и уставился в глаза собаки ленивым вопросительным и ледяным взором: а чего это вы тут делаете, а? И кто вам позволил?

Буян опустился на все лапы, деловито понюхал дерево и, будто взяв след, потрусил меж могилок. Поджатый хвост, правда, выдавал его смятение. Пес шмыгнул за решетку, нырнул в склеп – будто его и не было.

– Вот это коты! – ахнул Костик.

– Лучше нас сработали, – хмуро отозвался Колька.

Но Костик почему-то подумал, что встреча с Черновцовым еще впереди.

Васька собрал своих бойцовых котов, усадил в кошелку.

– Пошли спать, – зевнул Миха. – Однозначно. А то что-то есть хочется.

Глава XVI

Вашу шпагу, сударь!

Ребят словно кто-то выключил. По коридору гостиницы Колька тащил за шиворот Вовчика, а тот, закрыв глаза и что-то бормоча, только вяло перебирал ногами, как осенняя муха.

Бросились вповалку на «зеленое поле стадиона», не раздеваясь, лишь сбросив на пол обувь, и тут же уснули, как провалились в глубокий тяжелый сон. Такой, когда даже во сне хочется спать.

А Костику не спалось. Приключения последних дней, резкая смена событий – от радости к разочарованию – не давали уснуть. Лишь он закрывал глаза, как в голове начинали вертеться ярким калейдоскопом Сергей Оболенский, «журналист Пижон», Тема и Жучка, Вовчик с сундучком и Саша со шпагой.

Костик не выдержал, не зажигая света, набрал номер Ратникова.

– Дядя Андрей, – сказал он вполголоса, – мы «Пижона» задержали. Он жулик оказался, а не журналист. Причем наш, отечественный.

– Я знаю, – сонно отозвался участковый. Он двое суток просидел в засаде, дожидаясь каких-то бандитов, и тоже безумно устал.

– А может, вы знаете, и где Черновцов скрывается, с сокровищами? – съехидничал Костик.

– Ищем, – сказал Ратников. – Из города он не уйдет. Оба шоссе перекрыты, на автостанции и на вокзале усилены патрули. Найдем... Хотя, конечно, где он сейчас, не знаю.

– А я, кажется, знаю, – медленно проговорил Костик и положил трубку.

Во время разговора он стоял у окна и бездумно всматривался в темную ночь за стеклом. И ему показалось, что в музее, как давным-давно, когда они в первый раз подошли к этому мрачному зданию, блеснул в черноте окна слабый огонек. То ли спичка вспыхнула, то ли зажигалкой кто-то чиркнул.

«Начинается, – мелькнуло у Костика в голове, – снова-здорово».

Он прижался лбом к холодному стеклу, словно это могло ему помочь что-то разглядеть в темноте ночи.

И вдруг огонек на мгновенье вспыхнул опять, но уже в другом окне. Похоже, кто-то шел залами музея, время от времени подсвечивая себе путь.

«Черновцов», – решил Костик.

А кто еще? Саша не стал бы бродить в темноте. А Черновцов знает в музее все ходы и выходы, и если он решил спрятаться здесь, то решение это, надо признать, не самое глупое. Уж в музее искать его даже самому умному в голову бы не пришло.

Огонек блеснул в последний раз – в той угловой комнате, где был вход в подвал.

Все ясно. Сейчас он спустится туда, проберется в оранжерею и уляжется спать, поставив под голову сундучок с сокровищами. А милиция тем временем будет останавливать и проверять все машины, идущие из города...

Первой мыслью была мысль здравая: позвонить Ратникову или прямо в горотдел милиции. Пусть они приедут с мигалками и вопилками, с бронежилетами и автоматами и «без шума и пыли» возьмут сонного Черновцова вместе с сундучком. А вот и не с сундучком, мысленно поправился Костик. Сундучок-то остался у «Пижона».

Вторая мысль была похуже, послабее первой. А именно: прежде чем вызывать милицию, не мешало бы проверить, действительно ли в музее прячется жулик Черновцов? А ну как там занимается сверхурочной работой тетя Мотя?

Костик решил немного подождать (если это Черновцов, пусть уснет покрепче) и сходить проверить. А уж тогда решать: звать ли милицию на помощь или обойтись своими наличными силами. Которые сейчас дружно посапывали поверх зеленого одеяла.

Костик уселся в кресло, вытянул гудевшие от усталости ноги и... уснул. Мгновенно. Без всякого перехода из мира реального в мир сновидений.

И проснулся так же мгновенно. За окном уже светлело. Ранние птахи уже торопились сообщить, что на подходе новый день с его делами и заботами.

Костик сунул за пояс пистолет, взял со столика у кровати фонарик и, подцепив снизу кочергой панель, приподнял ее.