Скелеты в тумане - Гусев Валерий Борисович - Страница 10

Глава X

«Летучий голландец»

День прошел очень быстро, как-то незаметно. В хозяйственных хлопотах. Мы обустраивали лагерь, запасали дрова, чтобы они всегда были под рукой. Сделали на дереве навес и сложили на него продукты, чтобы не добрались мыши. Подобрали на берегу подходящие доски, выброшенные морем, и соорудили обеденный стол и скамейки. А папа нашел в лесу старый лосиный рог. Такой огромный и позеленевший, что из него получилось кресло.

И папа сказал:

– В этом кресле за вечерним чаем будет сидеть тот, кто особенно отличится за день.

И тогда мама сказала:

– Я уже отличилась – обед приготовила!

И мы уселись за стол. Это был обед! На первое – свежая грибная лапша с вермишелью, на второе – свежая жареная рыба, а на третье – свежезаваренный чай с иголками и свежим черничным вареньем.

После обеда папа не дал нам отдохнуть, а усадил вокруг костра и устроил инструктаж по технике безопасности.

– Первое правило: ни в лес, ни в море поодиночке не ходить. Второе: куда бы ни шел – всегда в кармане должны быть спички и нож. Третье: в трудную минуту не паниковать, подумать и действовать. Четвертое: медведю всегда уступать дорогу...

И так далее. Даже про мокрую обувь не забыл – чтоб сразу же переобувались в сухое.

– ... Змей за хвосты не хватать... Алексей, что я сказал?

Алешка так заслушался, что незаметно задремал. Он вскинул голову, поморгал и повторил:

– ... Да... Прямо сейчас... Обязательно... Не беспокойся...

– А конкретно? – строго настоял папа.

– Ну... Змеям уступать дорогу... Медведей за хвост не таскать... И это... Спички и нож чтоб всегда сухие...

Мама хихикнула, а папа согласился:

– По существу, верно.

На том инструктаж и завершился. Но когда мама с Алешкой взяли котелок и отошли за черникой, папа добавил специально для меня:

– Вот что, Дима... Алешку – ни на шаг одного не отпускай. А я буду маму подстраховывать. – И повторил слова участкового. – Если увидишь или услышишь что-нибудь подозрительное, сразу сообщай мне.

– Ты думаешь, – взволновался я, – эти бандиты идут по нашему следу? И не отстанут от нас?

– Не знаю. – Папа задумчиво поворошил угли в костре. – Но нужно быть готовыми к борьбе. Жаль, что у нас только одно ружье.

Во как! Раньше: не смей прикасаться к ружью, а теперь...

– Завтра будешь учиться стрелять. Для охоты, – он многозначительно посмотрел на меня. Подумал. – И вот еще что: всегда поддерживай меня, если я что-нибудь странное предложу. Понял?

Я не понял, но кивнул. Чтобы не думал, что с дураком связался. Тем более, что его мужское доверие было мне очень приятно.

Свечерело. Но было светло – белые ночи.

Вернулась мама с черникой.

– А где Алешка? – равнодушно спросил папа.

– Там, – мама кивнула в сторону моря, – на вечерний океан любуется.

Папа мне подмигнул, и я, собрав грязную посуду, пошел к морю.

Алешка сидел на большом плоском камне, еще теплом от дневного солнца. Он пристально смотрел в белую даль, где вода совсем незаметно сливалась с небом, и казалось, острова висят прямо в воздухе. Отражаясь в зеркальном море, они были похожи на круглых ежей – ощетинились острыми верхушками елей, как иголками, во все стороны, и вверх и вниз. И чайки пролетают над ними и под ними.

– Пошли домой, – сказал я, покончив с посудой. – Холодно уже.

Мы вернулись в свой лагерь, который издалека светил нам костром сквозь гущу деревьев.

Папа лежал у огня на своей любимой телогрейке. Мама наводила порядок в палатке перед сном.

Алешка привалился к папиному боку. Задумался. Потом спросил:

– А кто такой Летучий голландец? Человек? Или летчик?

Папу только спроси. Потом не остановишь.

– Корабль, – сказал он. – Таинственный.

– Я так и думал. А он старинный?

– Очень, – усмехнулся папа. – Был в давние годы такой капитан. Звали его Берент Фогт...

– Я же говорил – человек, – поправился Алешка.

– Не спеши менять мнение... И он был капитаном красивого и быстроходного корабля...

– Ну, я же говорил – «Летучий голландец». А дальше?

– И вот однажды он завершал очередное плавание. И вдруг ночью вахтенный матрос увидел в море зарево. Это горело какое-то судно. Пламя охватило уже мачты и паруса, весь такелаж...

– Такелаж? – удивился Алешка.

– Ну, так называются все снасти парусного корабля. А ты что думал?

Алешка не смутился:

– Я думал, это когда женщина лицо раскрашивает.

– Макияж, – уточнила из палатки мама.

– «Джанетта поправляла такелаж», – процитировал Алешка. – Не так, что ли?

– Откуда ты знаешь? – удивился папа.

– Мне капитан МРБ пел. Вообще-то, – признался он, – не очень приличная песня. – И сразу же переложил руль на другой курс. – А дальше?

Папа поправил очки, раскурил загасшую трубку.

– В яростном свете огня было видно, как несчастные матросы пытаются спустить на воду уже тлеющие шлюпки, как, охваченные пламенем, они бросаются в отчаянье за борт, где становятся добычей кровожадных акул... Главный закон моря...

– ... Подавать гудки в тумане, я знаю, – опять врезался Алешка.

– Главный закон моря, – строго поправил его папа, – всегда идти на помощь терпящему бедствие экипажу. Даже с риском для собственного корабля и команды... Но Берент Фогт очень спешил на родину – там ждала его любимая невеста. И он приказал – добавить парусов, сам стал к штурвалу и прошел мимо гибнущих людей, которые молили его о спасении...

– Не может быть! – ахнул Алешка. – Ну ему потом за это было! – злорадно добавил.

– Было! – улыбнулся папа. – Эта древняя легенда гласит, что боги, разгневанные таким бесчеловечным поступком капитана, сурово наказали его: осудили на вечные скитания по морям. И вот уже много-много лет бродит по волнам корабль-призрак – «Летучий голландец». И никогда не может пристать к берегу. По преданию, если он встречается кому-нибудь в море, особенно если удается разглядеть стоящего за штурвалом бородатого Берента Фогта в черном плаще, то эта встреча предвещает какую-нибудь опасность.

– А невеста? – спросила мама, высунув голову из палатки и хлопая себя по лбу – комара прибила.

– А невеста? Невеста долго ждала своего жениха. Каждый день она шла на берег и часами стояла на самом краю самой высокой скалы и смотрела в даль моря – не покажутся ли знакомые паруса... И ждала, ждала – пока не окаменела от горя. Говорят, в Голландии есть на берегу такой камень – очень похожий на застывшую в вечном ожидании женщину...

– Вот это да! – сказал Алешка.

А я подумал – неспроста он затеял этот разговор. Не зря приставал к папе с расспросами. Но зачем? Вообще-то, он любит перед сном немного побояться. Чтобы крепче спать.

Папа с мамой спустились к морю – полюбоваться полной луной. Как она отражается в уснувшей воде. Как бежит от острова к берегу лунная дорожка. И как она играет бликами, когда ночной ветерок поднимает легкую рябь.

Это все папа маме наобещал. Чтобы она не сбежала раньше времени домой. Или на северный берег южного моря.

А мы с Алешкой луну смотреть не пошли. Забрались в палатку и зажгли свечу в подсвечнике, который папа очень красиво сделал из консервной банки.

Алешка долго копался в своем рюкзачке, что-то там перекладывал, перепрятывал, потом дунул на свечу, вздохнул и сказал мрачно. По секрету.

– Я этого Голландца сегодня видел.

– Где? – опешил я.

– Ну в море, где еще?

Конечно, в море. Не в миске же с лапшой.

– А что же ты папе не сказал?

Алешка убедительно хмыкнул:

– Еще чего! Ему только скажи – он тут же маме доложит. А она сразу вещи начнет собирать. – Поворочался, устроился поуютнее. И мечтательно добавил: – А я не хочу уезжать. Мне здесь нравится... Звезд полно, и в море и в небе... Зубы два дня уже не чистил... И руки не мыл.

Он зевнул так, что у него зубы лязгнули. Нечищенные два дня.

– Не спи, – я толкнул Алешку в бок. – Рассказывай. Что ты видел?