Любовь не знает преград - Фетцер Эми - Страница 6

Дункан с любопытством разглядывал то, что оказалось в его руках.

— Похоже, это растягивается, сэр, — заметил он. Женская одежда выглядела вдвое меньше, чем на теле.

Дэн взял странную блестящую черную ткань в руки и потянул в разные стороны.

— Прибери все это, — кивнул он слуге, возвращая вещицу и показывая на лежащую рядом сумку.

Дункан обошел кровать и наполнил кувшин водой. Затем намочил кусок мягкой ткани, слегка выжал и подал капитану. Тот отрицательно покачал головой.

— Ты был женат, Дункан.

— Когда леди очнется, сэр, ей будет неловко увидеть рядом с собой двух незнакомых мужчин. Две пары глаз для обнаженного тела — слишком много, сэр.

— Ты уверен, что она леди?

— О да, сэр. — Слуга улыбнулся. — Такое тело не может принадлежать шлюхе из таверны.

Дэн не мог не признать правоты старого слуги. Взяв мокрую ткань, он осторожно протер лицо и шею женщины.

— Леди она или нет, — проговорил он вслух, — но не сомневаюсь, что она должна быть нам благодарна.

— Безусловно, сэр, — согласился Дункан, решив про себя, что молодой человек понятия не имеет, как обращаться с девушками. Отойдя к столу за бинтами и мазями, он услышал негромкое чертыхание и обернулся.

— Что-то не так, сэр?

Дэн в это время отодвинул покрывало, обнажив до колена одну ногу, и рассматривал раненую лодыжку.

— Похоже, наша леди встретилась с ядовитой медузой. Распорядись, чтобы Хига-сан приготовил какой-нибудь из своих обезболивающих компрессов для раны, и наполни мою ванну холодной водой. Ее тело слишком пострадало от морской соли. Дурацкие тряпки тут не помогут.

Дункан моментально повиновался. Спустя некоторое время Дэн подхватил женщину на руки и прямо в простыне отнес в свою личную ванну. Аккуратно погрузив в воду по пояс, он первым делом смочил ей холодной водой губы, поглаживая горло, чтобы было легче глотнуть.

— Ну все, Дункан. Дальше я сам справлюсь. — Блэкуэлл, придерживая тело, подтянул к себе небольшую табуретку, сел и пригоршней плеснул воду на голову страдалице.

— Хорошо, сэр. В таком случае я, пожалуй, пойду распоряжусь, чтобы кок приготовил свежий бульон для леди?

— Да, но скажи, чтобы не слишком спешил. — Голос Дэна прозвучал тихо, даже печально. — Боюсь, что это несчастное создание не выживет.

— Лучше помолимся, сэр, чтобы ваше мрачное предчувствие не сбылось! — с жаром откликнулся Дункан, направляясь к двери.

— Дункан!

— Да, сэр.

— Как ты думаешь, почему она оказалась в открытом море?

— Даже представить не могу, — округлил глаза слуга, понимая, что капитану в общем-то не важно его мнение. Просто мысли вслух. Капитан Блэкуэлл терпеть не мог непонятных ситуаций.

— А что ты скажешь о дельфине, который спас ее?

— Обычное дело, сэр. Если надо, я согрею пресной воды, сэр.

Дэн не отреагировал на предложение, склонившись над воспаленной обгорелой кожей женщины.

— Черт меня побери, как же она намучилась, — пробормотал он, приподнимая руку и осторожным движением смывая крупицы соли.

— Да, сэр, — с легким смешком откликнулся слуга. — И как же она хороша, не так ли?

Дэн резко обернулся, намереваясь рявкнуть на своего слугу за неуместную реплику, но того и след простыл. Капитан Дэн Александер Блэкуэлл остался наедине со своей таинственной подопечной.

Глава 4

Дункан Макпит склонился над лежащей в кровати капитана женщиной, прикладывая холодные компрессы к ее лицу и шее. Дверь резко распахнулась. Он обернулся — в проеме выросла высокая крупная фигура капитана Блэкуэлла.

— Ее лихорадит, сэр.

— Почему раньше не сообщил? — рявкнул тот, врываясь в каюту. Карты и секстант полетели на стол, пояс с кортиком — в другую сторону. Он впился взглядом в лицо женщины.

— Это началось только что, сэр, — отступил в сторону Дункан.

Миловидное лицо незнакомки приобрело цвет розового фарфора. Из-под тончайшей простыни видны были обнаженные плечи и руки, густо покрытые бисеринками пота. По всем признакам, опаленная кожа начала заживать, очевидно, таинственные снадобья Хига-сан тоже сделали свое дело. Краснота спала, но губы были еще бледны. Дэн осторожно присел у изголовья. Пальцы невольно потянулись к густым черным локонам, разметавшимся по подушке. Они блестели, отливая голубизной; лишь у лба и на висках можно было различить легкий медный оттенок.

«Кто же ты, милая моя, — безмолвно произнес Дэн. — Неужели действительно ведьма, как считает мой экипаж? Какой силой занесло тебя в море? И почему твой большой серый друг по-прежнему бдительно плывет рядом с моим кораблем?»

Дэн резко мотнул головой и отдернул руку, словно обжегшись, сообразив, что за ним наблюдают.

— Если угодно, кэптен, вы можете вернуться на ют. Я позабочусь о ней. — Дункан намочил очередной кусок ткани и приблизился к кровати, чтобы сменить холодный компресс на лбу.

— Нет! — рука вскинулась, невольно преграждая ему путь. — Нет, — повторил капитан более спокойным тоном. — Мне там нечего делать. А, кроме того, Дункан, я проголодался.

— Конечно, капитан, — уловил намек слуга, скрывая усмешку.

Дэн вскинул голову, но на непроницаемом лице старика не заметил и тени юмора, проскользнувшего в голосе. Дункан, выказывая непривычное послушание, поклонился и вышел из каюты, прикрыв за собой дверь. Дэн снова обернулся к женщине. Взгляд нежно скользнул по лицу и плечам, по всей фигуре, укрытой простынями. Внезапно Дэн почувствовал неодолимое желание еще раз увидеть, какое же сокровище лежит в его постели. Он слишком хорошо помнил, как облегала это тело мокрая ткань, когда он вынимал ее из ванны несколько дней назад. Эти воспоминания пробудили мучительную, едва сдерживаемую страсть.

Под простыней она напоминала изящно вытянувшуюся кошку. «Немного высока для женщины», — подумал Блэкуэлл, хотя еще не видел ее в полный рост. Руки, плечи, икры ног были удивительно выразительны, просто скульптурны, с хорошо развитыми мышцами. В то же время она была довольно легкой, не больше девяти стоунов3. Так он размышлял, не забывая менять мокрые компрессы и находя в этом странное удовольствие. «Если бы эта девушка смогла заговорить, — думал капитан, страстно желая услышать ее голос, увидеть осознанное выражение на ее лице, — она ни за что не позволила бы мне такой вольности». Но вот уже несколько дней она никак не могла прийти в себя.

— Как же звать тебя, прелестная маленькая русалка? — чуть ли не вслух произнес капитан.

Ее начал колотить сильный озноб. Дэн слегка прикоснулся к ее лбу ладонью и почувствовал, что она вся горит.

Закрыв за собой дверь каюты, Дункан в веселом настроении двинулся в сторону камбуза. Интуиция его никогда не подводила. Вот уже в течение недели капитан по меньшей мере трижды в день заходил и подолгу оставался в своей каюте, заявляя, что желает принимать пищу в одиночестве. Причем еда, как правило, так и оставалась нетронутой, и Дункан каждый раз обнаруживал, что капитан с каменным выражением лица тщательно втирал в кожу женщины кремы, приготовленные Хига-сан. Есть он хочет, как же! То, что вам хочется, сэр, называется совсем иначе!

По-прежнему улыбаясь, Дункан заглянул в дверь камбуза и окликнул кока. Хига-сан слегка кивнул головой, показывая, что внимательно слушает, не прекращая нарезать морковь. Под его массивным ножом морковка быстро превращалась в ломтики не толще волоса. Дункан подождал, пока маленький повар жестом не показал ему, что можно войти. Никто не имел права проникать в помещение камбуза без разрешения Хига-сан. Один из членов экипажа, нарушив это правило, тут же поплатился указательным пальцем — кок его просто-напросто отсек.

— Капитан проголодался. — Хига-сан вопросительно посмотрел на него. — А у нее лихорадка.

Коротышка наконец прекратил свое занятие и отложил нож. Под удивленным взглядом Дункана поднос в мгновение ока оказался наполненным едой. Все движения кока были скупы и едва заметны. В довершение сервировки на поднос была водружена большая чашка без ручки. Слегка поведя рукой в сторону этой изящной чашки, наполненной настоем из трав, кок молча взял ножи и вернулся к прерванному делу. Дункану оставалось только взять поднос. Осторожно держа его перед собой, он пошел обратно в каюту.