Запад-81 (СИ) - Гор Александр - Страница 3

Готовятся так, что щепки летят. В буквальном смысле тоже: оказалось, что с трибуны, где будут стоять все эти гости, плохо видно «линию обороны», которую нам предстоит штурмовать. Вот и пришлось вырубать лесок, мешающий обзору начальства. Зато дров для полевых кухонь и печек, установленных в палатках, теперь — хоть завались. Всё-таки уже сентябрь, и по ночам в палатках прохладно от болот, которых тут полно. И в полевых банях, куда мы ходим каждую неделю, экономить на дровах не приходится.

Кстати, про баню. Завтра как раз очередь нашей роты. Вот и отработает Зинович один из нарядов вне очереди, таская воду в армейскую палатку, приспособленную для помывки рядовых и сержантов. А также в ту, что наспех срубили для офицерского состава.

По поводу накачки на тему «всё должно быть самым лучшим образом», я угадал. А ещё предупредили, что завтра вечером прилетает Устинов с кучей сопровождающих, так что вполне возможны «неожиданные» проверки командования и посредников, что будут нас сопровождать на всех мероприятиях учений, которые начнутся уже послезавтра утром. Поэтому, в дополнение к банно-прачечному дню, завтра ещё и боеприпасы получать. Причём, использовать будем не холостые патроны, врывпакеты и орудийные заряды без снарядов, а всё боевое. Только свинец, только жёсткий гексоген в стальной оболочке. И гранатомётчикам придётся стрелять не по фанерным щитам, а по реальной движущейся бронетехнике. Устаревшей, но настоящей.

— Поэтому ваша задача, товарищи офицеры, постоянно требовать от личного состава максимального соблюдения правил безопасности в использовании оружия. ЧП с убитыми и ранеными нам не нужны, — резюмировал комбат. Это всё-таки учения, пусть и максимально приближенные к боевой обстановке, а не война.

Да уж. Зная разгильдяйство наших защитников Родины, с которым приходится сталкиваться ежедневно, не хотелось бы вместе с ними оказаться на войне. Не зря же срочники шутят: армия — это вооружённый детский сад.

Майор Игорь Старовойтов, 3 сентября 1981 г., 20:45 аэродром Витебск-Северный (Журжево)

Наш 927-й истребительный авиационный Кенигсбергский Краснознамённый ордена Александра Невского полк приняли на «Икорке» (это позывной аэродрома) без проблем. Там, где постоянно базируются Ил-76 отыскать места́ для стоянки крошечных «балалаек» Миг-21 проще простого. Тем более, если учитывать разницу в потреблении керосина этими мамонтами и нашими «игрушечными» самолётиками, то транспортную авиацию мы не объедим. Пусть даже летать нам придётся куда чаще, чем «извозчикам», для которых по плану учений предполагается лишь единственный вылет для десантирования личного состава и боевой техники.

Миг-21

Почему нас сюда перебросили из Берёзы? Да всё очень просто: время полёта «мигаря» очень ограничено, всего-то тридцать шесть минут, если говорить о крейсерской скорости. И пока мы долетим из Брестской области до Дретуньского полигона, топлива в баках на штурмовку позиций условного противника почти не останется. Ведь надо учитывать и то, что машины будут идти с подвешенной под крыльями ракетно-бомбовой нагрузкой. Значит, и «аппетит» у них вырастет.

Считаете, что наши Миги устарели и уже ни на что не годятся? Не скажите! Мне, как командиру эскадрильи, прекрасно известны все их положительные и отрицательные качества. Да, всего пять точек подвески, на которые можно подцепить лишь тонну полезной нагрузки. Но в войну, например, это была нормальная бомбовая нагрузка фронтового бомбёра. А мы можем прицепить вместо них неуправляемые ракеты. И не по одной на подвесное устройство, как это было во время войны. Неуправляемые ракеты С-5 калибром 57 мм — в 32-зарядных контейнерах. Считай, 128 ракет за один вылет. В контейнерах для 82-мм С-8 ракет, конечно, поменьше, а С-24 и вовсе по одной на каждой подвеске, но это уже не военные РС-132 и РС-82, а 240-мм ракета с массой боевой части 123 килограмма. Разрывающаяся в 30 метрах над целью и поражающая четырьмя тысячами осколков всё, что находится в радиусе 300–400 метров. Впрочем, есть у этих ракет и разновидность, способная уничтожать защищённые оборонительные объекты: сначала пробивает крышу, скажем, ДОТа, а потом взрывается внутри него.

Да, «двадцать первый» — очень лёгкая машина, если сравнивать с Миг-23. Но зато и вёрткая, с приёмистым двигателем, позволяющая крутить самые сложные фигуры высшего пилотажа. И против вражеских истребителей способна сражаться хоть на дальности ракетного пуска, хоть в ближнем бою при помощи 23-мм спаренной пушки. Боезапас приличный, 200 выстрелов. Это не 70, как у Су-7: две секунды огня, и можно возвращаться на аэродром. И управляемые авиационные ракеты Р-60М позволяют стрелять не только вдогон вражескому истребителю, но и на встречном курсе, когда у него тепловое излучение двигателей не сильно отличается от выпускных систем поршневых моторов.

Конечно, хотелось бы освоить те же Миг-23 или Миг-25, но я сомневаюсь, что столь крупные машины смогут быть столь юркими, как наши «балалайки». Ракетный бой с противником на больших дистанциях — это одно, а ближний, когда приходится маневрировать, заходить в хвост, уворачиваться от вражеских атак — совсем другое. Мне всё-таки ближе тактика, которой придерживались наши отцы во время Великой Отечественной.

Ведь именно здесь, в небе над Белоруссией, разворачивались самые напряжённые воздушные сражения первой недели той войны. Самые трагические, последствия которых наши предки расхлёбывали больше года, потеряв на Западном фронте столько авиации, что вполне хватило бы минимум на равенство сил в воздухе на протяжении всего сорок первого. Самое обидно, что основную массу самолётов потеряли не в воздухе, а на земле. По дури авиационных и иных высоких начальников, не желавших ничего слышать о рассредоточении и маскировке самолётов, о надёжном зенитном прикрытии аэродромов. И пришлось уцелевшим лётчикам надрываться, пытаясь хоть как-то противостоять «экспертам Геринга». Ценой собственных жизней затыкать дыры в «зонтике» над отступающими войсками.

Злые языки утверждают даже, что этими учениями наши маршалы и генералы хотят «переиграть» в свою пользу то ли операцию «Багратион» 1944 года, то ли страшный июнь 1941 года. Не знаю. Насколько помню, маршал Устинов ни единого дня на фронте в Великую Отечественную не сражался. Маршал Огарков, начальник Генерального Штаба — да, воевал. И, кажется, войну встретил не так уж далеко отсюда. Ну, а про боевой путь нашего Генерального Секретаря каждому ребёнку известно. Никакого отношения к Белоруссии он не имеет. Да и вообще настолько пренебрегает республикой, что даже на похороны Петра Мироновича Машерова в прошлом году не приехал. Хотя, может, и на самом деле очень плохо себя чувствовал: анекдотов про дикцию Леонида Ильича уже столько насочиняли! Как там, в одном из них, говорится? «Мелкий политический деятель времён ансамбля „Бони М“ и Аллы Пугачёвой»?

Дмитрий Фёдорович Устинов всего на два года помоложе, но выглядит не в пример лучше. Достаточно живой, энергичный. Да, да. Довелось на министра обороны сегодня взглянуть, когда он с толпой сопровождающих прилетел на Ил-18 правительственного авиаотряда сюда, в Журжево. Взглянуть издалека, конечно. Ну, невелика фигура — командир эскадрильи — чтобы целого маршала и члена Политбюро встречать. Вся эта толпа приняла рапорты от местного командования, республиканского партийного и хозяйственного начальства, погрузилась в вертолёты и улетела в штаб учений.

Выбросил окурок в урну и двинулся, было, в гостиницу. Приму душ, а потом спать: делать-то пока нечего, а выпить нельзя — завтра полёты. И почти у дверей меня едва не сшиб с ног лейтенант, немедленно принявшийся извиняться.

— Ты куда, Икрамов, так несёшься?

— Понимаете, товарищ майор, там с министром на Ил-18 такие девочки-стюардессы прилетели…

Талгат поцеловал сложенные в щепоть кончики пальцев. Ага, как говорил Райкин, «Стройные, как горные козочки, нежные, как персик». Но мне-то что до них? Я, в отличие от лейтенанта, женат.