Запад-81 (СИ) - Гор Александр - Страница 2

Заводы строятся бешеными темпами. Если верить замполиту, то едва ли не каждый день вводится в строй новый завод. Дефицита, конечно, ещё хватает, но, если сравнить с тем, что было лет десять-пятнадцать назад, то уровень жизни людей подскочил очень сильно. Фуфайку и резиновые сапоги теперь не считают за нормальную одежду и обувь, как тогда. И панцирные кровати норовят поменять на мягкий уголок или хотя бы раскладывающийся диван. На таком мы со Стешей и спали эту ночь. Одним словом, цитируя Генерального Секретаря, «неуклонно растёт благосостояние советского народа». Действительно ведь растёт!

Да взять хотя бы нас, армию. Постоянно идёт обновление техники. Если раньше в автопарке преобладали старички Зил-157, то теперь их уже на две трети заместили Зил-131. Огромные «Уралы», жравшие, как «Жигули», девяносто третий бензин, переходят на дизельные моторы. У БМП-1 в Афганистане выявили кучу недостатков, и теперь у нас в БелВО перевооружили 339-й гвардейский мотострелковый полк, базирующийся в Уручье, на новейшие БМП-2. До нашего полка они пока не дошли, но скоро и к нам начнут поступать. БТР-60 активно втесняются «семидесятками». Уже не единожды видел на полигоне танки Т-72 и Т-80, которыми заменяют Т-55 и Т-62. В каждом танковом полку теперь есть «Шилки», хорошо зарекомендовавшие себя в арабо-израильском конфликте и в Афгане. РПГ-7 и ПЗРК «Стрела-2» стали обычным оружием против танков и реактивных самолётов соответственно. Автоматы меняют с АКМ на АК-74 с патроном меньшего калибра и более точные. Это не ППШ военных лет, из которого дальше, чем на 200 метров, прицельно не стрельнёшь. Пулемёты СГМ замещаются в танковых войсках и пехоте на более удобные и надёжные ПКМ. В новейших типах самолётов и вовсе запутаться можно. Вертолёты стали не просто обыденностью, но и важнейшим типом авиации ближнего действия. А уж всевозможная вспомогательная техника… Мостоукладчики, локаторы, траншеекопатели, машины разграждения, способные со скоростью 10 км/час прокладывать дорогу даже через дремучий лес, минные постановщики, устанавливающие минные поля за считанные секунды. Да разве ж всё перечислишь?

— Ты чего так тяжело вздыхаешь?

— Расставаться не хочу.

— Через две или две с половиной недели снова приеду. Раньше никак: сначала ученья, потом их разбор… Ты чего это?

Глаза Стеши заблестели от слёз.

— Не знаю. Почему-то боюсь. Очень боюсь, что больше не увижусь с тобой.

— Откуда такие мысли? — накрыл я ладонью руку женщины. — А знаешь, давай всё-таки, когда эти чёртовы учения закончатся, пойдём в ЗАГС.

— Пойдём, Серёжа. Только ты обязательно приедь!

Лейтенант Алексей Вавилов, 2 сентября 1981 г., 10:10, Дретуньский полигон

— Рядовой Зинович, от имени командира полка объявляю вам десять суток ареста на гауптвахте с отбытием после окончания учений.

Одна маета с этими «партизанами»! Призвали их из запаса на три месяца для участия в самых грандиозных за всё послевоенное время учениях. Именно так сказал командир нашего 297-го гвардейского мотострелкового полка, когда ставил задачи офицерам. Очень много их призвали, пару десятков тысяч, если всех посчитать. Брали тех, кто отслужил срочную не более чем десять лет назад. Но беда в том, что они местные, и у многих в окрестностях полигона то семья, то подруга, то родственники. Вот и пытаются улизнуть в самоволку. И ладно бы — просто по бабам, так ещё и норовят за выпивкой для себя и для товарищей. А десантура, для противодиверсионных учений которой нужен противник, отлавливают самовольщиков на дорожках и тропинках лесных массивов, где замаскированы сконцентрировавшиеся воинские части. У них приказ — действовать по законам военного времени. До расстрела «дезертиров» на месте и военного трибунала дело не доходит, но качественно «мнут бока» самовольщикам и возвращают в часть. А там «десятка на губе» — стандартный «приговор». Плюс письмо на место работы, на основании которого никакой оплаты за время пребывания на сборах беглецу «не светит».

Вот и Зинович, тридцатилетний наводчик БМП, теперь «сверкает» подбитым глазом и ссадиной на скуле. Что-то буркнул себе под нос.

— Не слышу ответа, — рявкнул я.

— Есть десять суток ареста на гауптвахте, — недовольно проворчал наводчик.

Я для него — пацан, возомнивший себя большой шишкой на ровном месте. Двадцать пять лет, без пяти минут старший лейтенант, всего-то командир взвода. Я ещё в школу ходил, когда он служил срочную на такой же БМП, как у нас в роте. И неплохой наводчик, как показали учебные стрельбы. Но с дисциплиной у него… Ещё бы! Мужик второй раз женат, любит выпить, судя по разговорам. Кстати, самый старший среди «партизан», которыми пополнили роту. И заводила всех безобразий, ставших происходить, как только в полку появились эти охламоны.

В прошлый раз пьянка сошла безнаказанно. Просто командиры не сразу догадались, для чего призванные на сборы закупают в пришедшей автолавке наборы из пары носок и флакончика одеколона «Русский лес». А когда случайно заглянули под нары в одной из палаток и обнаружили там россыпь пустых пузырьков из-под одеколона, было уже поздно. И как только такую гадость пить можно? Торговать подобным товаром автолавке запретили, так Зинович теперь решил сбегать в ближайшую деревню за самогоном. Это ведь призывался он на сборы из Новополоцка, а родился в соседних Полотах. Так что каждую лесную тропку знает. Оказалось, что десантники тоже… А поскольку командование такое предвидело, заранее дали право даже командирам взводов наказывать за самоволки за бухлом от имени командира полка.

За счёт мобилизованных полк, можно сказать, удвоил численность личного состава. Был развёрнут до штатов военного времени. Поэтому все последние два месяца и пахали и срочники, и «партизаны». Сначала на расконсервации и техобслуживании, потом на маршах и учебных стрельбах. А чтобы в ходе учений призванные не наворотили ничего, не лезущего на голову, пришлось создавать смешанные экипажи. К примеру, командир экипажа из опытных военнослужащих второго года службы, а наводчик и механик-водитель — из резервистов. Или наоборот. И обычных мотострелков-срочников «разбавлять» «партизанами».

Разные люди среди призванных на сборы. Есть и очень ответственные, с огромным интересом осваивающие новинки и восстанавливающие утраченные «на гражданке» навыки. А есть и… такие, как Зинович. Хотя второго такого в роте точно не сыскать. Взять хотя бы тот случай, когда его пришлось заставлять чистить орудийный ствол после стрельб. Я тогда просто обалдел, когда увидел, как «молодые» орудуют банником, а он отлёживается в тенёчке. Попытался призвать к его совести: мол, если завтра война начнётся, то он так и будет стараться выехать на плечах товарищей? Только ответ меня убил:

— Вот именно, товарищ лейтенант. Вдруг война, а я уставший.

Вот и влепил ему три наряда вне очереди, а он ещё и довольный остался.

— Хоть отъемся на кухне…

А куда его ещё, кроме кухни? Не в караул же. Он ведь там наверняка где-нибудь заляжет вместо того, чтобы ходить по посту, как положено по Уставу. Или, чего доброго, по девкам вместе с автоматом рванёт. И это уже залёт не только для самого Зиновича, но и для взвода и роты. А мне такое надо накануне обещанного после учений присвоения звания старший лейтенант?

— И как вас, такого лентяя и разгильдяя, только жена терпит?

— Да была одна дура, которую я не устраивал. Её не устраивал, так нашёл другую, которую устраиваю. А та идиотка пусть теперь одна с ребёнком крутится. Вы ж знаете, товарищ лейтенант, правило буравчика? Хочешь жить — умей вертеться, — заржал рядовой в ответ на мою очередную попытку нравоучения. — О, кажется, к вам посыльный от ротного.

Честно говоря, я уже устал от этих совещаний. Но что делать? Ходят слухи, что на заключительный этап учений прибудет сам Брежнев, поэтому нас и накачивают каждый день. Подобные учения готовили в прошлом году, но Леонид Ильич, по слухам, приболел, и их отменили. А в этом году отменять не собираются. И уже достоверно известно, что прибудет министр обороны, начальник Генштаба и ещё куча всевозможных маршалов и генералов. И представителей стран Варшавского договора.