Будь нужным: Семь правил жизни - Шварценеггер Арнольд - Страница 12

Оставив бодибилдинг и переключившись на кино, я тратил те же пять часов в день на то, чтобы стать профессионалом и здесь. Ходил на занятия по актерскому мастерству, по английскому, по ораторскому искусству, по исправлению акцента (за этот курс я до сих пор хочу затребовать деньги обратно). Посещал бесчисленные встречи и читал сотни сценариев – и те, что мне присылали как предложения, и любые другие, какие только мог найти, чтобы понимать разницу между плохим и хорошим сценарием, между хорошим и великим.

Кроме того, каждый из фильмов тоже требовал работы – и не просто чтения сценария и заучивания текста. Для «Близнецов» потребовались хореография и импровизация. Для «Терминатора» пришлось стать машиной: я завязывал глаза и отрабатывал все трюки с оружием, пока не удавалось проделать каждый из них вслепую, а на стрельбище выпустил столько патронов, что перестал моргать от звука выстрела. Для «Терминатора-2» я столько отрабатывал прокручивание дробовика на пальце, что в кровь сбил фаланги – и это ради двух секунд на экране! Я не жаловался. Все это было частью работы, необходимой, чтобы сломать стереотипы и стать драматическим актером нового амплуа – героем экшна.

Эту же философию я принес в политику. В дни выборной кампании 2003 г. я один за другим глотал составленные экспертами информационные бюллетени по всем запутанным вопросам, важным для штата Калифорния. Я и представить не мог, что буду обдумывать микроклеймение боеприпасов или число медсестер на одного пациента, тем более – что буду болеть всем этим и предлагать какие-то решения. Но после ежеутренней часовой тренировки на Венис-бич я распахивал двери своего дома для всех, кто был готов рассказать мне о государственном управлении, о политике и о том, что важно для калифорнийцев. Я твердо намеревался быть политиком нового типа, сдержать обещания, воплотить в жизнь все планы, о которых говорил избирателям. И тогда я начал выделять те же пять часов, что когда-то тратил на бодибилдинг, а потом – на овладение актерской профессией, на то, чтобы погрузиться в язык политики и управления. День за днем я учился и упражнялся, будто иностранный студент, осваивающий местный язык. Я снова и снова пересматривал свои заметки – а затем говорил по памяти, пока фразы не стали складываться сами собой.

Смысл этого напряженного труда – всех этих многочисленных упражнений, всей нагрузки, всего усердия, всех долгих часов – один и тот же. Такой подход годится для любого замысла, который вы хотите воплотить в жизнь. Свое дело? Брак? Фермерское хозяйство? Профессия часовщика, разъезды по миру, повышение зарплаты и карьерный рост, участие в Олимпийских играх, управление сборочной линией, создание некоммерческой организации… Смысл чего бы то ни было – в подготовке. В том, чтобы не облажаться, когда вспыхнут софиты или откроется возможность, когда зажужжат камеры или разразится кризис. Безусловно, труд ценен и сам по себе, но суть в том, чтобы не спасовать и не растеряться, когда мечте придет момент сбыться, а видению – воплотиться в жизнь.

Еще, еще и еще…

С самых первых моих шагов в бодибилдинге работа неизменно означала многократное повторение. И не только выполнение повторов, но и их подсчет. Еще в Граце я писал на грифельной доске план тренировки, вплоть до списка подходов и числа повторений, – и не позволял себе уйти из тренажерки, пока не вычеркну все строчки. Спустя годы, готовясь к съемкам в кино, – подсчитывал, сколько раз прочел сценарий от начала до конца, рисуя палочки на первой странице, и перечитывал его, пока не заучивал наизусть всю роль. (Один раз я текст все-таки забыл – на съемках «Близнецов», когда Дэнни Де Вито подшутил надо мной, начинив мою послеобеденную сигару марихуаной.) На посту губернатора (да и сейчас, когда мне надо выступить с речью) я точно так же ставил пометки на первой странице. Я знал, что после десяти прочтений смогу произнести текст прилично, но уж после двадцати будет просто блеск! Фразы зазвучат естественно, будто я говорю без бумажки и от души. Чем дольше я учу речь, тем больше будет в ней моей личности – и с тем большей вероятностью слушатели почувствуют общность со мной и моими идеями.

Смысл в том, чтобы повторения были добросовестными. Не ленивыми, равнодушными, холодными и вялыми – то есть никому не нужными. Нет, все надо делать точно и четко. Доводить упражнение до конца. Выкладываться по полной. Помните: «Wenn schon, denn schon»! И не важно, чтó это – мертвая тяга, пресс-конференция или подготовка речи, – нужно погружаться в каждую задачу целиком, с головой. Поверьте: я сужу по собственному опыту. Хватает одного промаха, одного неверного движения, одного неудачного слова, чтобы пустить всю работу под откос.

Весь смысл многократных повторений – дать вам базу, которая сделает вас сильным и защитит от обидных глупых ошибок, какими бы они ни были в вашем случае. Цель – научить вас справляться с большой нагрузкой, чтобы, когда придет час делать то, что люди увидят и запомнят, не пришлось гадать, по силам ли вам дело. Чтобы вы взяли – и сделали. Но все развалится, если вы не потратите время на добросовестную подготовку. Если вы халтурите при повторениях и не обращаете внимания на детали, фундамент, на котором вы строите, окажется неустойчивым и ненадежным.

Именно поэтому опытные стрелки говорят: «Медленно – это плавно, а плавно – это быстро». Именно поэтому спецы из экстренных служб, например парамедики и пожарные, тренируются с маниакальным упорством, снова и снова отрабатывая основные приемы своей работы, пока они не станут для них второй натурой. И когда, что называется, клюнет жареный петух, когда случится непредвиденное (а оно неизбежно случается!), им не придется задумываться при выполнении типовых действий по спасению жизни, а этот небольшой запас нейронов они могут использовать, не тратя драгоценных секунд, на анализ ситуации, в которой оказались впервые.

Ставки далеко не везде столь высоки, но тот же принцип равно применим всюду. Вот, к примеру, саксофонист Джон Колтрейн, один из величайших джазовых импровизаторов. Он создал собственный уникальный стиль, именуемый «звуковые пласты»: в моменты вдохновения его инструмент звучал так, будто он играет разом все ноты. В конце 1950-х – начале 1960-х Колтрейн постоянно играл с другими великими джазменами, например Телониусом Монком и Майлзом Дэвисом, и каждый вечер невозможно было предсказать, какая мелодия польется из его саксофона. Но днем он репетировал – фанатично, непрерывно. Другой саксофонист той же эпохи сказал, что Колтрейн занимался «25 часов в день». Он регулярно проигрывал всю 256-страничную «Хрестоматию гамм и мелодических рисунков» – музыкальная аналогия Брюса Ли, 18 часов подряд отрабатывающего «полировку» или «покраску забора»[11]. Рассказывали, что он мог извлекать одну-единственную ноту 10 часов кряду, добиваясь идеального тона и объема звука. Жена то и дело обнаруживала его заснувшим с мундштуком во рту. Однажды в интервью Колтрейн признался, что, когда не на шутку на чем-то сосредоточится и играет снова и снова одно и то же, теряет счет часам.

То, что он повторял в одиночестве, и то, что играл на концертах, могло бы показаться просто разными видами искусства, но две его ипостаси тесно связаны. Именно отработка базовых умений превращала импровизации Колтрейна на сцене в магию. Репетиции были жестко организованными, предсказуемыми и скучными. А концертные выступления – свободными, стихийными, виртуозными. Казалось, ему не нужно даже думать о нотах, – но он бы и не мог. Если стиль его импровизации должен органично ложиться на стиль тех музыкантов, что выходят с ним на сцену, ни малейшего промедления быть не должно. Ни одной драгоценной секунды нельзя потратить на раздумья. Как парамедику на месте аварии или пожарному в рушащемся здании, Колтрейну нужно было в тот же миг знать, что делать, куда и как двигаться.

Если вы любите спорт, это очень похоже на оттачивание техники у лучших футболистов, хоккеистов, баскетболистов и лыжников, которым приходится выступать на крупных состязаниях. Неделя за неделей – долгие часы монотонной отработки удара или броска. Многие километры бега на лыжах или коньках и просто бега с фокусом на работе ног, смене направления, равновесии, перемещении центра тяжести. В каждую тренировку заложены сотни, если не тысячи повторений финтов и пасов.