В плену твоего безумия (СИ) - "Extazyflame" - Страница 36

Еще немного. Еще совсем немного…

— Я вернусь, Милана, — прошептал он, дуя на пальцы и экран мобильника. — Вернусь и посмотрю в твои глаза снова…

Писк известил о том, что сообщение отправлено. И он, президент крупной корпорации, привыкший повелевать и властвовать, едва не расплакался от удачи в этот момент.

Жуткий вой разорвал тишину. Так близко, что в этот раз его нельзя было перепутать с воем ветра. Но страх, прокатившийся по позвоночнику, тут же вышибло иным чувством — когда телефон завибрировал в его руке, требуя принять вызов…

Связь была ужасная, с треском помех, голос говорившего то и дело прерывался.

Они потеряли их на радаре. Пытались отследить по спутнику. Сейчас это будет сделать легко — просто запеленговать звонок.

— Метеоусловия ужасные, но мы вылетим немедленно. Возвращайтесь в укрытие и попытайтесь продержаться. Ищите все, что может поддержать тепло. Жидкость в термосе, нагревательные элементы в системе отсеков управления. Держитесь\. Мы немедленно отправляем военный вертолет…

Связь оборвалась резко — будто новый порыв вьюги рассеял ее по необъятным лесным просторам. Но это уже было неважно.

Он смог. Дозвонился. Вызвал подмогу. Скоро их спасут, и он снова увидит свою любимую женщину. Свою Милану.

Закрыл глаза, вспоминая, как таяли на губах ее горячие поцелуи, как млела она в его руках, теряя себя и растворяясь в наслаждении и счастье. Как впервые доверила ему свою душу и тело. Теперь он точно знал, что они подходят друг другу как никто и никогда на этой земле.

Тряхнул головой, понимая… да, он едва не задремал сейчас под действием лютого холода, позволив себе отдых и задумавшись о ней, любимой и желанной.

Смерть от холода — самая ласковая смерть. Просто засыпаешь…

Попытался вскочить на ноги — и замер. Два желтых огонька горели впереди, и неотрывно следили за ним. Не сразу мужчина понял, что это такое. А именно — глаза зверя…

Крупный волк замер в двух метрах, осалив клыки и изучая свою добычу. Нападать не спешил: знал, что никуда она больше от него не денется.

И словно в подтверждение намерений лесного хищника, в ближайших соснах раздался пронзительный вой как минимум пяти глоток…

Панический ужас не накрыл с головой, лишая воли и путая мысли вопреки ожиданиям человека, впервые столкнувшегося со смертью лицом к лицу. Смертью, которая, словно Джокер, находилась в поиске разных лиц. Являла то сигналы отказавших приборов, то холод, то оскал волчьей пасти.

Он всегда был реалистом. Не понимать, что это все, конечная точка пути — для тех, кто летает в облаках и верит в несбыточное. Усмехнулся, почему-то без страха глядя в светящиеся глаза лесного хищника.

Вот, значит, как это будет. Не от шальной пули конкурентов или крыс, засевших в совете директоров, не от ДТП вследствие езды на бешеной скорости, не от рано отказавшего сердца. А смерть — хитрая сука. Дала ему поверить в то, что умереть этой ночью не суждено: сначала смягчив падение, затем погасив искры от столкновения геликоптера с землей, даже дав ему дозвониться и поверить, что все, каких-то два три часа — и спасение придет. Жестокая ирония. Если вспомнить — он и сам так поступал когда-то, завоевывая место под солнцем.

— Ну, привет, серый, — потрескавшиеся от мороза губы с трудом шевелились. — Ты тоже хочешь согреться? Понимаю.

Волк угрожающе зарычал. Где-то рядом промелькнули другие тени — крупные и серые. Окружали, изучали, прикидывая, как лучше напасть.

Это было глупо и дико, но в какой-то момент он искренне восхитился волками, кружащими вокруг. Они не скрывали своих намерений. Они вели себя… по-честному, что ли. Так, как не умели люди.

Серая тень зверя двинулась вперед, протаптывая траншею в снегу. Тотчас же за ним выстроились в ряд еще двое животных. Светящиеся глаза гипнотизировали, не отпускали.

«Вожак, — понял мужчина, — всегда идет первым, не боится пасть от пули охотников. В них действительно куда больше достоинства»

Справа, за соснами, сверкнула еще одна пара глаз. Вожак стаи поднял голову и завыл. И на мужчину в тот момент снизошло озарение.

Нет — не то, что он сейчас умрет. Даже не то — что его растерзают живьем, и это будет ужасно, мучительно и больно. Это он уже понял и даже принял. Но это общение вожака стаи и обладателя, вернее, обладательницы светящихся глаз…

Словно тумблер переключился в рассудке, уже наполовину отказавшем от лютого холода. Ка вспышка-озарение. Она была цвета моря, как… как глаза женщины. Миланы. Той, что заставила его жить вопреки всему и всем.

— Твоя жена, — пожалев, что не курит, впервые, констатировал мужчина. — Наверняка голодна. Ты мужик, я понимаю. Без мамонта в пещеру не вернешься…

Вспышка отдалась жаром во всем теле. Уже точно зная, что терять нечего, но почему-то испытывая желание выговориться — хотя бы перед смертью, он сжал пальцы, почти потерявшие чувствительность, в кулаки. Боль отрезвила, аукнувшись в замерзающем теле вспышкой ярости.

— А я вот тоже не могу к своей вернуться… Хот я она бы рада была, даже если бы я пришел с пустыми руками. Только я не приду, представь. Ни с пустыми, ни с полными…

Волк приблизился настолько, что мужчина услышал его рваное дыхание. С клыков на снег капала горячая слюна, прожигая в нем дыры. Зверь принюхался, вновь продемонстрировав оскал, и начал опускаться на задние лапы в снег.

Хоть мужчина и не был знаком с миром животных так близко, почему-то понял — хищник готовится к нападению. Меньше минуты — и все будет кончено. Хорошо, что бы именно так. Если больше — это будет означать лишь более мучительную гибель.

Ярость поднялась в его душе. Темная, жаркая, согревшая силой своего огня. Он уже не думал о том, что адреналин только сильнее разозлит зверя, он просто не мог удержать эту волну чувств, которые накрыли его неконтролируемым приступом.

— А я хочу к ней, понимаешь? — подался вперед, глядя в безжалостные бездонные глаза своего будущего убийцы, проговорил он, и голос не надломился, не дрогнул. Наоборот, прозвучал так строго и уверенно, что время вокруг замерло, остановившись. — Я ждал ее гребаных четыре года! Я себе жилы на кулак мотал, пока ее медленно убивала тварь в человеческом обличье! Я меньше всего ее хочу сейчас бросать, пока она поломанная этим уродом и заблудилась в жестоком мире! Да тебе плевать, верно? Жрать, рвать, все равно, что с ней будет…

Горло сжало стальной петлей.

— Я не собираюсь дохнуть сегодня! Понял? Мне, мать твою, надо к ней! Вернусь — хоть на куски рвите живьем! Сейчас, твою мать, мне надо к ней!

Договорил и без сил откинулся на ствол сосны, выдыхая… и, тем не менее не разрывая зрительный контакт с волком.

Выговорился. Можно сказать, попрощался. Оставалось надеяться, что его предсмертный крик души долетит до сознания Миланы через расстояние. Он и сделал это с подобной целью, прекрасно понимая, что волк не выпустит свою добычу живой…

Желтый огонь в глазах хищника как будто заколебался, сменив оттенок на зеленый — а может, так замерзающему человеку в тот миг показалось.

А затем волк поднялся на четыре лапы и завыл. Жутко, пронзительно. Свет полной луны, проглянувший сквозь брешь в облаках, осветил картину — шесть волков, ожидающих сигнала к нападению, окружившие его.

Глухо зарычав, хищник заглянул в глаза своей жертве. Долго. Пристально. Так, словно пытался понять, есть ли смысл в его отчаянных словах.

А затем… Взвыв, отступил.

И серые спины хищников растаяли во тьме, как только луна скрылась за облаками. Вожак, оглянувшись напоследок, медленно побрёл в чащу густого соснового леса…

Сначала он не поверил тому, что все это происходит наяву. Вглядывался в просветы между стволами сосен, выглядывая свою неминуемую гибель от острых клыков голодной стаи, не замечая, как коченеют все сильнее руки и ноги. Как убийственная сонливость окутывает с головы до ног, и держать глаза открытыми становится все сложнее. Попытался встать на ноги, но перед глазами потемнело вновь, ударив по затылку головокружением.