Слабо не влюбиться? (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 4

Бабульки заходятся сочувственными причитаниями, а мы с дядей Макаром как по команде поворачиваемся к завравшемуся мальчишке и вперяемся в него ошеломленными взглядами. Прикидываться родственниками – одно, однако хоронить живых родителей – это, по-моему, перебор. Но Соколову как обычно закон не писан: творит, что хочет. Беспредельщик!

– Спасибо вам, дяденька, – глядя на отца, томно вздыхает Артём. – Дальше мы сами.

Лицо дяди Макара кривится в немом возмущении, но от комментария он все же воздерживается. Хоть и видно, что не без труда. Наверное, он, как и я, уже привык к Тёмкиным закидонам. Соколов младший постоянно отчебучивает что-нибудь такое, отчего у окружающих волосы на голове встают дыбом.

– Ну удачи вам, деточки, – с язвительной улыбкой на губах прощается мужчина. – Надеюсь, день выдастся удачным, и вы заработаете себе на еду. Ведь на домашний ужин вам рассчитывать не стоит.

М-да. Кажется, теперь я понимаю, в кого Тёма такой остряк.

Когда дядя Макар скрывается в стремительно густеющей толпе, я наклоняюсь к уху друга и недовольно шиплю:

– И зачем было врать, что мы сироты?

– Ну ты чего? Это ж легенда! – Артём глядит на меня так, словно я спросила, почему дважды два – четыре. – Сейчас заручимся поддержкой коллег, а потом и покупатели подтянутся! Сама подумай, кто не захочет помочь бедным сироткам заработать себе на пропитание?

Артём стряпает трогательную гримасу, и его и без того смазливая физиономия становится совсем уж ангельской.

– Ты дьявол во плоти! – бухчу я, вытаскивая на прилавок весы с чашей, которые выпросила у соседки. – Ни стыда, ни совести!

– Стыд и совесть – это атавизмы, малая, – выдыхает Артём мне в ухо, а затем хлопает меня по пояснице и с задором добавляет. – Ну что, за работу, сестрица!

* Mass Effect 3 – компьютерная игра.

Глава 4

Дела у нас идут на славу. Огурцы разлетаются как горячие пирожки, и мы едва успеваем обслуживать толпящихся возле нашего прилавка клиентов. В короткие моменты затишья пересчитываем наличку и восторженно улыбаемся: это наши первые деньги, заработанные честным трудом. Ну, или почти честным, учитывая то, что все это время мы прикидываемся осиротевшими братом и сестрой.

Не знаю, в чем причина нашего успеха: то ли в том, что спрос на огурцы нынче действительно велик, то ли в том, что у Тёмы внезапно обнаруживается недюжинный талант к торговле. Он громко и зычно зазывает мимо проходящих людей приобретать «выращенные с любовью огурцы», при покупке от трех килограммов обещает приятную скидку, а в разговоре с покупателями не забывает упомянуть о том, что на вырученные деньги две сиротки непременно купят себе мороженое.

Мальчишка так правдоподобно изображает затаенную печаль в глазах, что даже коллеги-бабульки, чьи огурцы продаются куда хуже наших, проникаются искренним сочувствием: с удовольствием дают размен, советуют, как правильно разложить товар, и ласково называют моего новоиспеченного братца Артёмушкой.

Мое настроение пребывает на пике, а взбунтовавшаяся в самом начале совесть наконец засыпает под звуки приятно шуршащих купюр. Тёма с широкой улыбкой на лице обхаживает подошедшую к нашему прилавку тучную даму средних лет, а я, слегка щурясь на жарком солнце, рассматриваю лица людей в проносящейся мимо толпе.

Неожиданно взор цепляется за смутно знакомую рыжеватую макушку, а когда ее обладатель оборачивается на сто восемьдесят градусов, мое сердце с громким гулом ухает в пятки.

Это же Коленька Иванов собственной персоной! Моя первая тайная любовь!

Эх, сколько раз в школе я провожала взглядом его худую немного сутулую спину! Сколько страниц дневника исписала его именем! Сколько слез пролила из-за того, что он на меня не смотрит!

Мы с Колей, конечно, незнакомы и даже ни разу в жизни не разговаривали, но это совершенно не мешает мне испытывать к нему самые нежные чувства. В моем прекрасно развитом воображении мы с Ивановым настоящая пара: ходим по школьным коридорам, держась за руки, рисуем сердечки на запотевших стеклах и обмениваемся милыми подарочками на четырнадцатое февраля.

Видит Бог, я бы очень хотела стать Коленькиной девушкой, но для начала мне нужно с ним хотя бы заговорить… Однако весь прошлый год это представлялось мне непосильной задачей: я слишком стеснялась и боялась сморозить какую-нибудь глупость.

Поймите правильно, Иванов очень симпатичный и, судя по отметкам в его классном журнале, довольно умный. Поэтому я просто не имею права сесть в лужу. В момент нашего официального знакомства я обязана быть на высоте. И уж точно не должна приторговывать огурцами на местном овощном рынке в компании пенсионерок, обсуждающих древний сериал «Клон»!

Господи, какой кошмар! Вот позорище будет, если Коленька меня сейчас заметит!

Резко сажусь на корточки, делая вид, что подбираю оброненную мелочь в то время, как на самом деле усиленно пытаюсь спрятать свое неуклюжее тело за низеньким прилавком, который наспех смастерил дядя Макар. Надо просто выждать, пока Коля с мамой пройдут мимо, а потом как ни в чем не бывало продолжить торговлю.

– Вась, килограмм огурцов для милой дамы, – кинув на меня косой взгляд, командует Тёма.

У нас система разделения труда: Соколов общается с клиентами, а я набираю и взвешиваю товар.

– Э-э-э… Да, сейчас, – шиплю я, все еще пряча голову меж колен. – Одну минуту…

Только бы Коленька ушел! Только бы Коленька уже ушел!

– Вась, живее! – торопит друг и тут же переключается на обратившегося к нему мужчину. – Да, здравствуйте, огурчиков желаете? Сколько? Килограмм, парочку? Ну что вы! Я и моя сестренка сами выращивали! Вот этими вот руками!

Аккуратно задираю голову и с ужасом замечаю, что Иванов с маменькой не только не исчезли с горизонта, но еще и приблизились! Стоят у киоска с мороженым всего в пяти-шести метрах от нас и увлеченно копошатся в своих пакетах.

Чертов закон подлости! Почему им приспичило закупаться продуктами именно здесь? Почему сейчас?!

– Малая, у нас тут очередь! – рявкает Артём, принимая деньги от той самой тучной женщины. – Огурцы давай!

Вот блин! Будто мало мне того, что поблизости ошивается предмет моих воздыханий, так еще и друг-зараза над душой стоит! Что за нелепая у меня жизнь?

Осторожно, стараясь не поднимать головы, подползаю к мешку с огурцами и принимаюсь медленно перекладывать их в целлофановый пакет. Передвигаться на корточках, конечно, не очень удобно, но так хоть существует вероятность, что Коленька не узрит моего позора.

Вручив товар покупателям, Соколов тоже садится на корточки и, уперев локти в колени, заговорщическим тоном выдает:

– Ну че, Васек, семки есть?

– А?

– Бэ, – передразнивает. – Что за закос под гопоту? Вставай давай.

– Я не могу, – сиплю натужно. – Там Коля!

– Какой Коля? – не догоняет Артём, а затем, поймав мой многозначительный взгляд, понимающе тянет. – А-а-а… Ненаглядный твой, что ли?

– Да, он там с мамой, у ларька с мороженым, – поясняю я. – Выглянь-ка, может, они уже ушли?

– Окей, – кивает друг, распрямляясь.

А в следующее мгновенье громко присвистывает и на весь рынок орет:

– Эй, Колян! Иванов! Здорово!

Стискиваю руки в кулаки и на несколько секунд прикрываю глаза, борясь с резко накатившей дурнотой. Кажется, именно так выглядит картинка моего персонального ада: я в пыльном переднике и с неопрятной буклей на голове сижу в окружении огурцов, а передо мной стоит безупречный Коленька, чьи шелковистые рыжие волосы сияют в лучах полуденного солнца. Прямо-таки безобразная лягушка и красавец-царевич!

– Ну ты и козлина, Соколов! – успеваю прорычать я, прежде чем к нашему прилавку устремляется мальчик из моих фантазий.

Принимаю вертикальное положение и незаметно стягиваю с головы резинку. Волосы наверняка будут лежать как попало, но хотя бы прикроют мои безбожно торчащие уши. Не то чтобы я комплексую по этому поводу, просто… К недостаткам лишнее внимание лучше не привлекать.