Врата войны - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 15

— Может, поешь?

Паг скользнул равнодушным взором по отвергнутому им ужину, состоявшему из жареного бараньего бока, овощей и картофеля. Учеников кормили вкуснее и обильнее, чем мальчишек, не достигших тринадцати лет.

— Не хочется. Угощайся на здоровье, Томас.

Тот не заставил себя упрашивать. В мгновение ока тарелка Пага оказалась на его коленях, и будущий воин принялся с завидным аппетитом поглощать ее содержимое. Паг с улыбкой кивнул другу и перевел взгляд на стену замка.

— И надо же мне было так осрамиться перед всеми!

Рука Томаса с зажатой в ней жареной картофелиной замерла на полпути от тарелки ко рту. Он исподлобья посмотрел на Пага и спросил:

— И ты тоже?

— Что — и я тоже?

— А то, что ты места себе не находишь, потому что принцесса видела, как Рульф задал тебе трепку.

Паг гордо вскинул голову.

— О какой трепке ты говоришь? По-моему, он получил от меня сполна!

Томас отмахнулся от этого утверждения друга.

— Неважно! Выходит, все дело в ней! В принцессе!

— Похоже, что так, — со вздохом согласился Паг.

Томас вернулся к прерванной трапезе, и в течение нескольких минут Паг наблюдал, как тот расправлялся с картошкой, овощами и бараниной. Наконец, когда с ужином было покончено, Паг несмело спросил:

— Неужто она тебе не нравится?

Томас вытер губы тыльной стороной ладони и пожал плечами:

— Отчего же? Наша принцесса Каролина на диво хороша собой. Но я знаю свое место и потому присмотрел для себя кое-кого попроще.

— Кто же это? — резко выпрямившись, с любопытством спросил Паг.

— Не скажу! — Томас помотал головой. На губах его появилась плутоватая улыбка.

—А я и без тебя знаю! — самодовольно ухмыльнулся Паг. — Это ведь Неала, правда?

От удивления глаза Томаса едва не вылезли из орбит:

— Как ты узнал об этом?!

Паг напустил на себя таинственно-непроницаемый вид.

— Мало что может укрыться от нас, чародеев!

— Тоже мне чародей! — фыркнул Томас. — В таком случае, я — капитан королевской гвардии! Скажи-ка лучше правду, как ты догадался, что мне нравится Неала?

Паг расхохотался.

— Это было нетрудно, уверяю тебя! Ведь всякий раз, как она появляется поблизости, ты запахиваешься в свой воинский плащ и пыжишься, как бантамский петух!

Томас не на шутку встревожился. Щеки его залил румянец смущения.

— Паг, а как по-твоему, сама она догадывается?

— Конечно нет, — с притворным сочувствием ответил Паг и хитро прищурил глаза. — Но только в том случае, если она ослепла и оглохла и если другие девчонки не подсказали ей раз по сто каждая, что ты в нее влюблен!

— Что же она подумает обо мне? — спросил вконец растерявшийся Томас.

— Кто может знать, о чем думают эти девчонки, что им по душе, а что — нет? Но я почти уверен, что Неалу радует твое внимание.

Томас посмотрел себе под ноги и неожиданно спросил:

— Ты когда-нибудь задумывался о женитьбе?

Паг беспомощно заморгал, словно сова, внезапно очутившаяся на ярком свету.

— Я… мне подобное и в голову не приходило. К тому же, я не уверен, что чародеи вообще обзаводятся семьями. Думаю, им это возбраняется.

— Воинам тоже, — кивнул Томас. — Мастер Фэннон говорит, что солдат, стоит ему жениться, становится менее усердным в своем ремесле.

— Но похоже, это не относится к сержанту Гар-дану и многим другим воинам Крайди, — возразил Паг.

Томас пожал плечами, всем своим видом давая понять, что исключения, упомянутые Пагом, лишь подтверждают незыблемость правила, втолкованного ему мастером Фэнноном.

— Иногда я стараюсь представить себе, каково это — иметь семью.

— Так ведь она у тебя есть! Это я лишен родителей и кого-либо из близких!

— Но я имею в виду жену, осел ты этакий! И детей, если уж на то пошло, а вовсе не своих родителей!

Паг развел руками. Предмет разговора явно занимал его гораздо меньше, чем рослого, широкоплечего Томаса, казавшегося гораздо старше своих лет. Помолчав немного, он нехотя процедил:

— Наверное, мы оба когда-нибудь женимся и обзаведемся детьми, если только нам с тобой суждена подобная участь.

Томас задумчиво взглянул на младшего товарища. Слова Пага не разрешили его тревог и сомнений.

— Я порой представляю себе маленькую комнатку в замке и…

— Он тряхнул головой. — Но не могу представить, кто будет моей женой. Боюсь, во всем этом есть какая-то странность.

— Странность?

— Что-то, чего я не в силах понять. Не знаю, как тебе это объяснить…

— Ну, если уж ты не знаешь, — усмехнулся Наг, — то мне и вовсе не догадаться, что в твоих мыслях и мечтах кажется тебе странным.

— Ведь мы с тобой друзья, Паг? — спросил Томас, внезапно меняя тему разговора.

— Ну разумеется, — не скрывая своего удивления, кивнул Паг.

— Ты — мой названый брат. Твои родители всегда относились ко мне как к сыну. Но почему, во имя самого Неба, ты спрашиваешь об этом?!

Томас вздохнул и обхватил руками плечи:

— Сам не знаю. Пожалуй, дело в том, что порой мне кажется, будто скоро всему этому настанет конец. Ты станешь чародеем, будешь путешествовать по миру, встречаясь с магами и колдунами из дальних стран. А я, как и любой другой воин, буду выполнять приказы своего господина. Наверное, я за всю свою жизнь увижу лишь часть нашего Королевства, да и то если мне посчастливится попасть в число гвардейцев герцога.

Пага не на шутку встревожили не столько слова Томаса, сколько тон, каким они были произнесены. Он не знал, чем вызвана эта перемена, отчего его веселый, беззаботный, улыбчивый друг внезапно сделался столь мрачным философом.

— Брось, Томас! — стараясь обратить все в шутку, воскликнул он. — Смотри веселей, а то ведь можно подумать, что не я, а ты нынче получил взбучку от Рульфа! И знай, что мы навсегда, до конца наших дней останемся друзьями, что бы нас ни разделяло!

— Надеюсь, что твои слова сбудутся! — улыбнулся Томас.

Мальчики умолкли. Они сидели вплотную друг к ДРУГУ на ступенях крыльца, наслаждаясь вечерней прохладой, и разглядывали яркие звезды, усеявшие небо. Сквозь решетку замковых ворот им были видны редкие огни засыпавшего города.

На следующее утро, увидев свое отражение в умывальном тазу, Паг отпрянул от табурета и в ужасе замахал руками. Вместо левого глаза на лице его красовался огромный фиолетовый синяк, да и правый был открыт лишь наполовину, лоб и щеки испещряли ссадины и кровоподтеки. При малейшей попытке пошевелить челюстью острая боль пронзала его голову и шею. Фантус, удобно устроившийся на постели мальчика, равнодушно взглянул на него и зевнул во всю ширь своей огромной красно-черной пасти. Его красные глаза мерцали в лучах занимавшегося рассвета.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Кулган, облаченный в ярко-зеленый балахон из блестящей парчи. Оглядев своего ученика с головы до ног, он уселся на постель и почесал выпуклые надбровные дуги Фантуса. Дракон умиротворенно заурчал.

— Вижу, вчера ты не терял времени даром, Паг, — усмехнулся чародей. — Нашел-таки занятие себе по душе, а?

— Мне пришлось подраться с одним мальчишкой, сэр.

— Что ж, драки — это, к сожалению, удел не одних лишь мальчишек. Взрослые мужи тоже участвуют в них, но на гораздо более серьезном уровне. Надеюсь, однако, что твой противник выглядит нынче по крайней мере так же скверно, как ты сам. Ведь ты не отказал себе в удовольствии дать ему сдачи?

— Вы смеетесь надо мной, сэр.

— Не без этого, Паг. Но я вовсе не осуждаю тебя. В молодости и я получил свою долю синяков и ссадин, уж ты поверь мне. Однако учти, что время мальчишеских потасовок для тебя миновало, дружок! Тебе надлежит посвятить свои силы более достойным занятиям.

— Я согласен с вами, мастер, но все последние месяцы я был так разочарован в себе, так недоволен собой, а тут еще этот грубиян Рульф попрекнул меня моим сиротством, вот я и не сдержался.

— То, что ты признаешь свою неправоту, — весьма обнадеживающий знак, — улыбнулся Кулган. — Другие на твоем месте стали бы сваливать всю вину на противника и выгораживать себя.