Врата войны - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 14

Паг рванулся вперед и сильным толчком в плечо сбил с ног коренастого Рульфа в тот самый момент, когда ученик конюшего готовился нанести Томасу предательский удар сзади. Рульф покатился по земле, и Томасу удалось достигнуть мяча прежде других мальчишек. Он снова подбросил его ногой, и мяч, повинуясь точно рассчитанному удару, плюхнулся в большую рассохшуюся бочку. Двор огласился приветственными криками в адрес победителя. Рульф стремительно вскочил с земли, оттолкнул одного из мальчишек, оказавшегося на его пути, и подбежал к Пагу. Сдвинув темные брови, он прошипел в лицо своему обидчику:

— Попробуй только повторить это, и я переломаю твои тощие ножонки, ты, кукушкино отродье!

Паг и стоявшие рядом мальчишки прекрасно поняли смысл, вложенный Рульфом в эти слова. Всем были хорошо известны скверные повадки упомянутой птицы, а именно ее обыкновение подбрасывать свои яйца в гнезда других пернатых. Назвав Пага кукушкиным отродьем, Рульф лишний раз напомнил ему и всем, что он — всего лишь безродный найденыш. Паг не мог оставить подобное оскорбление без ответа. Вызов, брошенный учеником конюха, стал последней каплей, переполнившей чашу бед и горестей, которые свалились на него в последние месяцы.

Он бросился на Рульфа, обхватил его толстую шею левой рукой, а правой нанес сокрушительный удар в круглое лицо мальчишки. Из носа у Рульфа потекла кровь. Через секунду оба ученика уже катались по булыжникам двора. Перевес в схватке был явно не на стороне Пага. Тяжелый, плотный Рульф стал одолевать его. Еще через несколько мгновений он уже уселся верхом на грудь Пага и принялся молотить его по лицу своими огромными кулаками.

Томас стоял рядом с дерущимися и беспомощно глядел на своего распростертого на земле друга. Он при всем желании не мог прийти на помощь Пагу, ибо законы чести соблюдались учениками ремесленников так же строго, как и благородными рыцарями. Стоило Томасу вмешаться в ход сражения, и Паг был бы навеки опозорен в глазах тех, кто сейчас наблюдал за ходом поединка. Будущий воин принялся кружить вокруг Пага и Рульфа, поддерживая боевой дух своего приятеля словами одобрения, давая ему советы, бесполезность которых он не мог не осознавать, и морщась при каждом ударе, получаемом Пагом, так, словно сам испытывал боль.

Паг пытался уворачиваться от града сыпавшихся на него ударов, и многие из них не достигли цели, но, больно ушибив кулак о булыжники двора, Рульф пришел в неистовую ярость, от которой рука его словно бы сделалась еще тяжелее, и вскоре Паг перестал ясно осознавать происходящее. Голоса мальчишек доносились теперь до его слуха словно бы откуда-то издалека, он почти не чувствовал боли от тумаков, которые по-прежнему сыпались на его лицо и голову, а перед глазами его поплыли красные и фиолетовые круги. Но внезапно жестокое избиение прекратилось, и с груди Пата была снята давившая на нее тяжесть.

Через несколько мгновений к Пагу вернулись зрение и слух. Он увидел над собой принца Аруту, державшего Рульфа за шиворот так, что ноги ученика конюха едва касались земли. Не обладая богатырской силой своих отца и брата, Арута тем не менее оказался способен удерживать на весу упитанного подростка. Принц холодно улыбнулся и проговорил:

— По-моему, с него вполне довольно. Ты согласен?

По тону, каким были произнесены эти слова, все мальчишки поняли, что Арута вовсе не намеревался принимать в расчет мнение Рульфа. Однако тот, слизнув с губы кровь, которая все еще сочилась из разбитого Пагом носа, издал хриплый звук, означавший согласие, и попытался кивнуть. Арута отвел руку в сторону и выпустил воротник Рульфа. Тот плюхнулся навзничь, что вызвало дружный смех у наблюдателей.

Принц наклонился к Пагу и помог ему встать на ноги. Придерживая его за плечи, он негромко произнес:

— Я в восторге от твоей храбрости, малыш, но впредь советую тебе быть осторожнее. Ведь нельзя же допустить, чтобы какой-то грубиян вышиб мозги из головы юного крайдийского чародея!

В голосе принца звучала легкая насмешка. Паг слушал его молча, не находя слов для ответа. В голове его попрежнему раздавался легкий звон. Арута улыбнулся и передал его на попечение Тома, который успел принести из кухни смоченное водой полотенце.

Паг окончательно пришел в себя, лишь когда Томас вытер его лоб и щеки прохладной влажной тканью. Но он снова почувствовал себя из рук вон плохо, проследив взглядом за принцем Арутой. Тот приблизился к стоявшим неподалеку и наблюдавшим за недавней сценой принцессе и Роланду. Оказаться поверженным наземь и избитым на глазах у девчонок-горничных было бы позорно, но получить трепку от такого ничтожества, как Рульф, в присутствии самой принцессы означало для Пага не что иное, как полную катастрофу.

Усилием воли подавив рвавшийся из груди стон отчаяния, Паг встал вполоборота к принцу, принцессе и Роланду.

Томас легонько тряхнул его за плечо:

— Не вертись, сделай одолжение! Слов нет, тебе крепко досталось от него, но зато ты выпачкан его, а не своей кровью. К утру нос Рульфа станет похож на перезрелую свеклу!

— Как и вся моя голова! — со вздохом отозвался Паг.

— Пустяки! Пара синяков, заплывший глаз и свернутая челюсть. Вот и все увечья. Ты держался молодцом, Паг, но, право же, тебе следует подрасти хоть на пару вершков и набрать вес, прежде чем снова набрасываться на Рульфа с кулаками и разбивать ему нос!

Краем глаза Паг заметил, что принц взял сестру под локоть, уводя ее с поля боя. Роланд, поймав на себе взгляд ученика чародея, широко осклабился. Пагу захотелось провалиться сквозь землю.

Паг и Томас с тарелками в руках вышли из кухни. Во дворе было по-летнему тепло, и они предпочли поужинать на открытом воздухе, вдыхая запах моря, доносимый сюда вечерним бризом, а не тесниться в душной трапезной вместе с остальными учениками. Мальчики присели на широкие ступени крыльца, еще хранившие тепло знойного дня, и Паг несколько раз осторожно открыл и закрыл рот. Нижняя челюсть нестерпимо болела и двигалась точно на шарнирах. Он отщипнул маленький кусочек жареной баранины, попробовал прожевать его, покачал головой и отставил тарелку в сторону.

Томас взглянул на друга с неподдельным участием.

— Не можешь есть?

Паг кивнул:

— Челюсть ужасно болит. — Он уперся локтями в колени и обхватил ладонями нижнюю часть лица. — Право же, мне следовало сдержать свой гнев.

Томас, набив рот жарким, едва внятно пробубнил:

— Мастер Фэннон говорит, что воин никогда не должен терять головы, иначе он рискует и в самом деле лишиться ее.

Паг вздохнул:

— Что-то подобное говорил и мой учитель Кулган. А ведь я владею некоторыми приемами, которые помогают контролировать чувства. Мне надо было вовремя применить один из них.

Томас проглотил прожеванную пищу и потянулся за новым куском.

— Так ведь одно дело — упражняться в подобных вещах у себя в комнате, и совсем другое — помнить о них, когда тебе наносят незаслуженное оскорбление. На твоем месте я наверняка сделал бы то же самое.

— Но ты одолел бы его!

— Почти наверняка. Поэтому-то Рульф никогда не станет задирать меня. — Томас говорил о своем превосходстве над Рульфом без малейшей тени самоуверенности и бахвальства. Он лишь констатировал всем известный факт. — И все же ты держался молодцом, Паг. Свекольный нос теперь хорошо подумает, прежде чем снова свяжется с тобой. Значит, поставленная цель достигнута.

— Что ты имеешь в виду?

Томас поставил свою тарелку наземь и удовлетворенно рыгнул.

— Понимаешь, с задирами всегда так. Главное не в том, можешь ли ты положить их на лопатки. Они ведь нападают только на тех, от кого не ждут вовсе никакого отпора. В глубине души этот грубиян Рульф — просто трус. Вот увидишь, теперь он станет преследовать только мелюзгу, а к тебе и близко не подойдет,

его, старина! Ой, не могу! Прямо в клюв! — И Томас залился смехом.

Похвала Томаса возымела свое действие. Взглянув на происшедшее его глазами, Паг почувствовал себя намного лучше. Томас кивнул в сторону тарелки Пага: