Столичный доктор (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 46

— Возможно, вы удивлены происходящим, — сказал я, показывая на кастрюльку. — Обед для участников запланирован на более позднее время.

В зале пара человек довольно громко хохотнули. Вот и славно, контакт налажен, значит, и информацию лучше воспримут.

— Мы хотели бы представить всем лекарство от диареи. В каждой больнице можно его сделать, не прилагая особых усилий, и оно не требует практически никакого дополнительного финансирования.

— И что там? — выкрикнул кто-то из зала.

— Можете подойти и попробовать, — пригласил я. — Вполне съедобная вещь. Василий Дмитриевич, Леонид Ефимович, — обратился я к президиуму. — Извольте…

Шервинский и Голубинин подошли, осторожно зачерпнули из супницы, съели по маленькой порции.

— Морковка, — сказал председатель. — Вполне съедобно. И что, помогает от диареи?

— Будьте уверены, — ответил я. — Убедиться очень легко, дайте этот суп своим больным — эффект в течение часа, двух.

Тут меня, кончено, засыпали опять вопросами, у супницы даже очередь небольшая возникла.

Наконец, прозвучал вопрос, который я ждал.

— Это из архива профессора Талля рецепт?

— Нет! — тут же отреагировал я — Это старое русское средство, которым пользуются крестьяне тамбовской губернии. Откуда, я, собственно, родом. С профессором мы только проверили рецепт и убедились в его эффективности.

«Музыка народная, слова народные».

— Привилегия на использование принадлежит товариществу «Русский медик» — добавил я — но я, как директор, передаю право на использование супа любым медицинским учреждением совершенно бесплатно. Любые добровольные отчисления, если таковые поступят, будут переданы на развитие службы скорой помощи города Москвы.

Народ проникся, но скепсис на лицах сохранялся. Ничего, очень скоро я пробью эту стену недоверия.

Для скорой нужны врачи-универсалы. Которые и терапевты, и хирурги, и гинекологи, и всё остальное. Правда, сейчас все такие. А мне надо хотя бы четверо, чтобы перекрыть суточные дежурства. На вызова они не поедут, но коль скоро предусмотрен стационар, без работы не останутся. Наоборот, практики у них будет — выше крыши. Самое странное, что именно этим и можно завлекать к себе на работу. А за возможность набраться опыта рядом с умелым хирургом — очередь стоять будет. И даже зарплату можно не платить. Шутка, конечно, энтузиазм у людей быстро кончается, и даже подпиши я с врачами какой-нибудь кабальный договор, всё равно сбегут. Но начальники их отпустят — такие шансы не каждый день случаются. По крайней мере, и Бобров, и Шервинский с Голубининым пообещали, что у ординаторов спросят.

Со скорой осталась только одна небольшая проблема. Здания пока нет. Некуда селить врачей с фельдшерами, санитаров-конюхов, сестер милосердия, и прочий нужный персонал. Купить такое… Если я лет пять не буду есть, пить, и покупать новую одежду, то вполне возможно, я смогу накопить на здание нужной площади где-нибудь в Московской губернии. А в пределах Садового кольца — пахать придется довольно долго. Аренда, скорее всего. Ее я на «чайные» деньги потяну. Год-полтора. Правда, сколько останется денег от той суммы, которая сейчас на руках есть, не знаю. А как подумаю, какую гору всякого добра надо будет приобрести… наверное, придется по стопам профессора Цветаева пойти. А что, схожу к нему домой, предложу на пару купеческих вдов окучивать. Он на музей, я — на больницу.

А почему я не беру во внимание прибыли от стрептоцида и зеленки? А потому что нет их еще. И даже если пойдут, то когда?

Ну не организатор я здравоохранения! Просто врач! Вот разрезать, лишнее убрать, а потом зашить, да чтобы пациент не только выжил, а и легче ему стало — попробовать могу. А как подумаю про штаты, хозслужбу с пищеблоком, и прочее — так тоска и берет. Правильно говорят, что можно быть либо хорошим врачом, либо администратором. А чтобы и то, и другое вместе — очень редко совпадает. Значит, ко всему, еще и директора нанимать надо, за порядком следить, чтобы и мне эта деятельность работать не мешала.

Только забежал в приемную, как Кузьма сообщил, что заходил отец Серафим, не застал. Подождал, да и ушел. Записочку вот оставил.

Что пишет? Опять разоблачает мои шашни с иноверцами? Или сетует, что службу пропустил? А посещение церкви сейчас, кстати, под строгим контролем. Записан православным? Вперед, в храм на исповедь. Пропуски без уважительных причин могут повлечь и наказание. Но я предупредил священника, что в воскресенье не смогу, он сам меня благословил на труд по спасению здоровья прихожан.

Вот когда я избавлюсь от этой привычки — додумывать что-то, хотя могу узнать точный ответ в любую секунду? Развернул записочку, прочитал. «Ув. Евг. Ал-дрович, будьте сегодня в час пополудни в рест. „Прага“, что в доме Ганецкой у Арбатских ворот. О. Серафим». Нравится мне это. Нет, пообедать с батюшкой мне не трудно. Кстати, а который час? Ого, без десяти уже! Вовремя я пришел, однако. Идти недалеко, можно сказать, прогуляться слегка. Успею. Но задерживаться не стоит.

И хотя на часах еще было без трех минут час, я специально посмотрел перед входом в ресторан, отец Серафим уже ждал меня внизу. И даже выговор сделал за задержку.

— Прошу прощения. Я с утра с докладом выступал, вот только вернулся, сразу к вам.

— Как прошло? — спросил священник, причем весьма заинтересованно.

— Хорошо приняли, я бы сказал, сердечно. Много расспрашивали про прожект скорой медицинской помощи, обещали помочь с врачами и фельдшерами.

— Ну и слава Богу! — перекрестился отец Серафим. Ну и я вслед за ним.

— А что случилось? Почему вы меня вызвали? — поинтересовался я.

— Пойдемте, познакомлю вас кое с кем. Очень хорошие люди, думаю, польза от этого будет, — и он, взяв меня под руку, повел на второй этаж.

Кстати, сейчас он — последний. Остальное, значит, позже надстроили. Но мы в зале не остановились, а прошли в отдельный кабинет. Что же это за люди такие, что так встречу обставляют?

Всего меня ожидали четверо, не считая отца Серафима. Все за сорок, суровые лица. Купцы. Причем, все в обычной одежде, в костюмах, галстуках. Никаких поддевок и косовороток. И прически — не под скобку стриженые. Хотя бороды — да, тут никак не промахнешься. Золотые перстни, часы с цепочками…

Все молчали, пока официант принимал заказ. А я что? Соляночку, котлету баранью, и салат «ливелье». Именно так назывался «оливье» в меню. Посмотрев на собравшихся, которые пили клюквенный морс, тоже решил спиртного не заказывать. Мелькнула мысль про старообрядцев, их среди купечества хватало, но сразу прошла — с чего бы им связываться со священником.

Познакомились. «Модератором» встречи ожидаемо выступил отец Серафим. Фамилии для меня были совершенно неизвестны — Курдюмов, Саенко, Томашевский, Смирнов. Назовись они как-то по-другому, ничего не изменилось бы. И опять разговор ни о чем. Один скажет, через минуту второй нехотя ответит. Обедаем.

Заказ мой принесли довольно быстро. Первым, конечно, салат. Он представлял собой нечто, к чему я не был готов. Нам подали холодное блюдо из жареного мяса рябчиков, залитое непонятным пенистым муссом. По объяснениям полового приправу делали из сбитого ланспика с прованским маслом — такой вот «русский майонез». Мясо было окружено по периметру тарелки изящно выложенными гарнирами — корнишонами, каперсами, маринованными фасолью и капустой, раковыми шейками.

Глядя на все это богатство, я решил схулиганить и «оживить» атмосферу. Под удивленным взглядом собравшихся, спокойно перемешал салат в одну кучу и принялся все уплетать почти современное оливье. Чем вызвал небольшую оторопь у моих соседей. В их глазах читалось «а разве так можно было?».

Наконец, отодвинули тарелки. Всё, дескать, обед закончен, можно и поговорить. А то я, признаться, остатки котлеты последние пару минут гонял по тарелке в ожидании, когда все насытятся.

— Евгений Александрович, — голосом, напомнившим мне диктора телевидения, зачитывающего сообщение об открытии съезда, начал сидевший напротив меня Смирнов, — мы некоторое время наблюдали за деятельностью нового врача, и от лица своих товарищей хочу выразить благодарность за ваш труд.