Слуга Империи - Вурц Дженни - Страница 8

Здесь не было и тени преувеличения. Инкомо понимал, почему его господин не решается даже произнести имя своей противницы. Почти ребенком она лишилась отца и брата, оставшись с горсткой солдат и без единого союзника, но не прошло и трех лет, как ей удалось возродить и значительно приумножить былую славу Акомы. Напрасно Инкомо подыскивал слова ободрения: страхи правителя были не напрасны. Мару и впрямь следовало бояться, тем более что ее могущество достигло таких вершин, где она могла не только обезопасить себя, но и угрожать дому Минванаби.

Наконец первый советник негромко подсказал:

- Призови к себе Тасайо.

Десио заморгал глазами, и его лицо приняло глуповатое выражение, какого никто не видал у его покойного отца. Потом на него снизошло озарение. Обведя глазами комнату, он заметил, что окровавленный раб все еще держит наготове опахало, невзирая на сломанный нос и разбитую губу. Непонятно почему сжалившись, Десио отпустил беднягу. Оставшись наедине с советником, он спросил:

- Разумно ли будет отзывать моего двоюродного брата с войны? Ты же знаешь, он спит и видит, как бы напялить мою мантию. Пока у меня нет сыновей, он мой наследник. К тому же он - правая рука Имперского Стратега. Что ни говори, редкую дальновидность проявил мой отец, когда отослал его попытать удачи в войне с чужими мирами.

- Господин Джингу проявил дальновидность и тогда, когда поручил племяннику отправить на тот свет властителя Седзу и его сына Ланокоту. - Засунув руки в широкие рукава, Инкомо сделал шаг вперед. - Тасайо мог бы столь же успешно разделаться и с девчонкой. Где отец с сыном, там и дочь.

Десио вспомнил, как обстояло дело. Дождавшись отсутствия Имперского Стратега, Тасайо поставил перед властителем Седзу и его сыном невыполнимую боевую задачу. Посылая их на верную смерть, он действовал так изощренно, что сам остался незапятнанным. Он точно рассчитал все до мелочей и получил в награду богатый земельный надел в провинции Хонсони.

Почесывая щеку, Десио не спешил с ответом.

- Право, не знаю, как быть. Тасайо - страшный человек. Пострашнее, чем... эта юбка.

Инкомо отрицательно покачал головой:

- Твой сородич защитит честь Минванаби. Что же до посягательств на твою мантию - это ему не по зубам. При жизни господина Джингу тебе и впрямь нужно было остерегаться Тасайо. Только одно дело - обойти соперника-кузена, и совсем другое - замахнуться на законного властителя. - Помолчав, Инкомо убежденно добавил: - При всех своих амбициях Тасайо не посмеет нарушить присягу. Он не пошел против твоего отца, не пойдет и против тебя, властитель Десио. - Последние слова он произнес со значением.

Десио даже не заметил, как неугомонный овод опустился ему на воротник.

- И то правда, - со вздохом согласился молодой правитель, уставившись в одну точку. - Нужно призвать Тасайо и заставить его прилюдно дать клятву верности. Тогда он будет меня защищать до последней капли крови - или навсегда обесчестит имя Минванаби.

Инкомо почтительно слушал. Хотя Десио не блистал красноречием, его иногда посещали весьма хитроумные мысли, пусть даже он не унаследовал отцовской проницательности и не мог помериться талантами с кузеном.

- Соберу-ка я всех наших верных вассалов и союзников, - решил он. - Да, надо устроить совет. - С этими словами он повернулся к старику Инкомо: - Никто не усомнится, что я призываю родственника лишь для того, чтобы он служил поближе к дому.

Десио хлопнул в ладоши. На зов тотчас же явились двое слуг в оранжевых ливреях.

- Раздвиньте эти проклятые двери, - скомандовал он, - уберите ширмы, распахните ставни. Да пошевеливайтесь, от такой жары недолго и сдохнуть! - Словно сбросив с души тяжкий груз, он повторял: - Во имя богов, впустите сюда свежий воздух!

Слуги засуетились, отпирая замки и засовы. Вскоре в кабинет хлынули солнечные лучи и благодатная прохлада. Овод у Десио на воротнике расправил крылышки и полетел на волю, к озеру. Водная гладь отливала серебром; на ней черными точками выделялись рыбацкие лодчонки. Десио отбросил маску самодовольства. Он приблизился к первому советнику, не отводя взгляда. Теперь в его глазах читалась обретенная уверенность; леденящий душу страх, вызванный смертью отца, отступил перед дерзким замыслом.

- Я буду держать речь, стоя у родового камня натами, посреди священной долины предков, в окружении близких. Мы покажем всему свету, что дом Минванаби уже поднимает голову. Хотя и со скрипом, - добавил он с неожиданным сарказмом.

Потом Десио кликнул управляющего, чтобы отдать распоряжения:

- Устроим грандиозное празднество. Пусть торжества будут еще пышнее, чем в ту злополучную ночь, когда погиб мой отец. Проследи, чтобы все родственники до единого получили приглашения, да не забудь тех, кто сейчас далеко от дома, кто сражается за Бездной.

- Все будет исполнено, мой повелитель. Инкомо снарядил гонца, дав ему поручения для офицеров, старших советников, слуг и рабов. Не прошло и двух минут, как писцы уже строчили копии приказов, а хранитель печати стоял наготове с расплавленным воском.

Десио взирал на эту суматоху с ледяной улыбкой. Он пару раз повторил свои распоряжения; коварные замыслы пьянили его не хуже вина. Вдруг он умолк, а потом во всеуслышание объявил:

- Приказываю отправить послание в Большой храм Туракаму. Я построю жертвенные врата, чтобы каждый путник взывал к милости Красного бога и тем самым склонял его принять сторону Минванаби. Так пусть прольется море крови, но акомской ведьме не сносить головы!

Инкомо согнулся в поклоне, чтобы скрыть беспокойство. Клятва, данная богу Туракаму, могла помочь в военное время, но в остальных случаях к ней следовало прибегать с большой осторожностью: бог смерти не щадил клятвопреступников. Случись осечка - на снисходительность небес рассчитывать не приходилось. Инкомо поплотнее запахнул халат: у него начался озноб. Оставалось успокаивать себя тем, что виной тому был свежий ветер с озера, а не предчувствие страшного суда.

Большой сад Акомы был залит солнцем. Яркий свет пробивался сквозь густые кроны деревьев и рисовал причудливые кружевные узоры на земле. Над головой шуршала листва, а фонтан пел нескончаемую песнь падающей воды. Однако каждому из членов Совета, находившихся в этом благодатном уголке, передалась тревога властительницы.

Мара сидела в окружении старших советников. Одетая в тончайшее свободное платье, которое украшал зеленый резной камень на нефритовой цепочке работы чо-джайнов, она казалась рассеянной, и только самые доверенные приближенные могли заметить ее озабоченность.

Внимательный взгляд госпожи поочередно останавливался на каждом из присутствующих. Они составляли костяк власти в Акоме. Хадонра Джайкен, невысокого роста, беспокойный человек, наделенный редкостной деловой хваткой, старался, как всегда, держаться незаметно. Под его умелым руководством Акома неизменно приумножала свои богатства, но он отдавал предпочтение осторожным, постепенным действиям и трезвому расчету, тогда как Мару чаще всего влекло к рискованным предприятиям. Сегодня Джайкен ерзал меньше обычного; властительница Акомы объясняла это тем, что от чо-джайнов пришло известие о начале шелкопрядного сезона. Это означало, что к зиме уже могли поступить первые рулоны ткани. Стало быть, хозяйство шло в гору. Для Джайкена это было делом первостепенной важности. Но Мара понимала: одно лишь богатство еще не дает могущества.

Об этом без устали твердила ее первая советница Накойя. Недавняя победа Мары над Минванаби серьезно обеспокоила эту умудренную жизнью старуху.

- Я согласна с Джайкеном, госпожа. Преуспевание, когда оно слишком бросается в глаза, может оказаться опасным. - Она со значением посмотрела на Мару. - Бывает, что в Игре Совета некоторые семьи добиваются стремительного возвышения. Однако прочные победы - это те, которые не слишком заметны и потому не раздражают соперников. Вне всякого сомнения, Минванаби постараются нанести ответный удар, но зачем же вызывать злобу и зависть остальных?