Принц крови - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 73

— Вы собираетесь выдать ее за Дигая?

— Вы наблюдательны. — Взгляд императрицы показывал, что она довольна. — Жаль, что я не могу оставить вас у себя — боюсь, ваш король будет возражать. Имея жену, которая может читать мысли тех, с кем вы ведете переговоры, вы станете настоящим сокровищем, лорд Джеймс. Надо будет не забыть запретить вам в течение всей вашей жизни появляться в пределах Империи. Вы слишком опасны.

Джеймс не знал, шутит она или нет.

— Да, — продолжала императрица. — Я хочу выдать ее за старшего сына лорда Джаки. Никто из чистокровных, кроме, может быть, Авари да горстки его приспешников, не станет возражать, чтобы Дигай занял после меня Трон Света. При помощи мудрых советов своего отца он научится управлять справедливо… Все хорошо кончается, — произнесла императрица, глядя в ту сторону, куда ушли Шарана и Эрланд. — Я думаю, — сказала она Боуррику, — когда ты станешь королем Островов, рядом с тобой будет брат, который станет с теплым чувством вспоминать имперский двор. А в Дигае Кеш найдет правителя, который почувствует обязательства по отношению к вашему дому. — Боуррик в знак признательности склонил голову. Джеймс рассказал ему про Дигая и льва и о том, какую роль сыграл Эрланд.

— Надеюсь, пока я буду править Островами, Кеш будет считать Королевство дружественным северным соседом.

— Хочу верить, что так оно и будет, — ответила Лакеа, побарабанив пальцами по ручке кресла. — Боюсь, нас ожидают трудности с провинциями к югу от Пояса. Малый Кеш недоволен игом.

— Если мне будет позволено высказаться, — за-метил Джеймс, — то хотел бы посоветовать вам — отмените иго, ваше высочество. Там много способных людей, которые, если возникнет нужда, отдадут за вас жизнь, но из-за своего низкого происхождения они лишены права занимать высокие посты при дворе. Кеш не знал более ревностного слуги и более острого ума, чем ваш покойный посол в Королевстве Хазар-хан, да и господин Абу Харез, наш недавний гид, очень мне его напоминает. Не позволять такому человеку служить вам только потому, что он не имеет необходимой родословной, — значит нести убытки.

— Может быть, вы и правы, — ответила императрица. — Но старые традиции отмирают с большим трудом, господин мой; в моем окружении есть родовитые люди, которые скорее умрут, чем допустят перемены. А в настоящее время я бы не назвала наше положение очень хорошим. Я не знаю, насколько тесно мой сын был связан с Ниромом, но, если он действительно ничего не знал о том, что от его имени творил Ниром, это только потому, что он решил быть глухим, слепым и немым. Нет, нельзя даже и думать о переменах.

— Я вас предупредил, — ответил Джеймс. — Боюсь, что, кроме революции, у вас нет выбора.

Императрица долго молчала.

— Я подумаю над этим. Я еще жива. И, может быть, время еще есть.

За столом все замолчали.

— Что имела в виду твоя бабушка, когда говорила, что мы должны понять друг друга? — спросил Эрланд, крепко сжимая руку девушки.

— Она знает, как мне нравится проводить с тобой ночи, — ответила Шарана.

— Но на публике вместе появляться не следует.

— Почему?

— Я должна выйти замуж за Дигая, сына лорда Джаки. Так решила бабушка. Мятежные лорды получат своего правителя, а высокородные — императора чистых кровей. Ты же знаешь, что он мой родственник, так что наша семья по-прежнему останется на троне.

Эрланд глядел в сторону.

— Я знал, что нам невозможно быть вместе… но все же…

— Что?

— Я люблю тебя, Шарана. И всегда буду любить. Девушка привлекла к себе принца и страстно его поцеловала.

— И ты мне очень нравишься, Эрланд. Когда я буду сидеть рядом с императором, мне будет очень приятно знать, что ты так близок к трону Островов.

Эрланд почувствовал разочарование оттого, что его признание не вызвало более искреннего ответа.

— Я сказал, что люблю тебя.

— Да, — ответила Шарана, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Разве это ничего для тебя не значит?

— Конечно значит. Это очень мило. Я так и сказала. Что еще ты хотел услышать?

— Мило? — Эрланд даже отвернулся от нее, чувствуя мучительную боль в груди. — Нет, пожалуй ничего.

— Перестань. Ты какой-то странный. Ты сказал, что любишь меня. Я ответила, что ты мне нравишься. Все это очень мило. А ты ведешь себя так, словно между нами что-то произошло.

— Ничего не произошло, — рассмеялся Эрланд. — Просто девушка, которую я люблю, собирается выйти замуж за другого.

— Ты говоришь «девушка, которую я люблю» таким тоном, словно никогда никого больше не полюбишь.

— Мне сейчас так кажется.

— Это глупо, Эрланд. — Принцесса взяла его руку и приложила к своей груди. — Слышишь, как бьется мое сердце?

Он кивнул, чувствуя, как биение ее сердца отдается в его теле.

— У меня здесь хватит места для многих мужчин. Я люблю бабушку, я любила маму и папу, когда они были живы. Я даже люблю дядю, хотя он иногда бывает таким странным! Я любила других юношей до тебя и буду любить других. Любовь к одному ничего не отнимает у других. Понимаешь?

Эрланд покачал головой.

— Наверное, мы по-разному смотрим на вещи. Ты собираешься замуж, а говоришь о том, что будешь любить еще не раз.

— Почему нет? Я стану императрицей и буду любить любого, кто покажется мне достойным. И Дигай тоже. Многие высокородные женщины захотят спать с ним. Иметь ребенка от императора очень почетно.

Эрланд опять засмеялся: .

— Кажется, я не понимаю тебя. Знаешь, я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были недоразумения с Дигаем.

— Недоразумения? — переспросила она. — Не понимаю, что ты хочешь сказать. Мне придется провести с ним несколько ночей, чтобы он привык к тому, что станет мужем внучки императрицы. И, раз его объявят наследником, я должна буду на людях появляться чаще всего именно с ним. Но, пока ты здесь, большую часть ночей я стану проводить с тобой. Если ты захочешь ко мне приходить.

Эрданду еще не приходилось встречаться с подобными затруднениями. Наконец он улыбнулся.

— Не знаю, — сказал он. — Боюсь, мне будет трудно удержаться.

Шарана прижалась к нему всем телом.

— Еще бы, — сказала она и крепко поцеловала его. — Скажи, а с твоим братом вы во всем похожи? Эрланд попятился от нее и расхохотался.

— Почти во всем. Но есть такие вещи, которые мы никогда не делим!

— Жаль, — надула губки Шарана. — А то могло бы быть очень интересно.

У выезда из Кеша собрался конный эскорт. Боуррик, Эрланд и их сопровождающие проехали по последнему бульвару. Возле городских ворот дверца клетки, в которой находился Ниром, распахнулась. Бывший чистокровный провисел там почти два дня, терпя оскорбления и издевательства от тех, кто, проходя мимо, останавливался, чтобы усугубить его мучения. Немало нашлось таких, кому доставило удовольствие видеть падение высокородного.

Почти тысяча людей собралась на улицах, когда его выпустили из клетки, заставили съесть соленый хлеб и пить воду с уксусом, а потом палками погнали его, как дикого зверя, в болота на краю Оверв-Дипа. Там под улюлюканье сотен зрителей его оскопили и бросили крокодилам. Эрланд и Боуррик отклонили приглашение посетить это зрелище. Принц Авари присутствовал, но никто не мог сказать зачем — то ли пронаблюдать за свершением справедливости, то ли послушать, как Ниром назовет еще кого-нибудь из приспешников Авари. Все были убеждены, что чистокровный умер, так и не выдав всех тайн.

Недавно провозглашенный наследником принц Дигай вместе с Шараной ждал у ворот, сидя в своей колеснице. Принцесса, соблюдая приличия, находилась рядом со своим будущим мужем. Прочие кешианские дворяне тоже собрались, чтобы попрощаться с гостями королевской крови. Лорд Джака, выехав на колеснице вперед, остановился рядом с колесницей сына.

— Добрый день, господа мои, добрый день, принц и принцесса, — произнес Эрланд, натягивая поводья.

— Мы рады, что вы пришли проводить нас, — сказал Боуррик.