Семья волшебников. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 82

— Нет, раньше нет, — ответил папа. — Перемещаться вместе с кошелем сложно и долго, проще верхом, а в крайнем случае — через дружбосеть. Но пока ты сдавала экзамены, я тут как следует поколдовал и усовершенствовал точку привязки. Теперь тут постоянный «глаз» к кошелю, так что на праздники сможешь портироваться прямо домой.

— Или даже каждый день, — предложила мама. — Вероника или папа могут тебя вечером призывать, а утром изгонять обратно.

— Нет, — резко отказала Астрид.

Она представила, что подумают другие будущие волшебники, если все будут жить в общежитии, а ее, как маленькую маменькину дочку, будут вечером забирать, а утром возвращать. Это же срам и позорище.

— Так нельзя, — тут же присоединился и папа. — Правила Клеверного Ансамбля предусматривают проживание на территории, это плотнее вовлекает в учебный процесс. Ничего, на праздниках будем видеться.

В день Бумажного Вепря Валестра шумела так же, как на фестивале Бриара, а возможно, даже еще сильнее. Все-таки первый день учебного года! Весь этот город — по сути просто приложение к Клеверному Ансамблю, все тут крутится вокруг великой волшебной школы.

По дороге к их компании присоединились провожающие Мамико Вератор с Сидзукой. Вообще, детей становилось все больше, они текли отовсюду ручейками, а ручейки сливались в полноводную реку, которая впадала в арки Клеверного Ансамбля и заканчивалась на бескрайней Клеверной площади.

Там, вокруг дивной библиотеки Мазетти, плескалось настоящее людское море.

Тетя Сидзука по дороге не преминула похвастаться, что по общим результатам вступительных экзаменов ее Мамико заняла пятнадцатое место. Ну да, не первое, к сожалению, и даже не десятое, но пятнадцатое — это тоже прекрасный результат, и она ужасно-преужасно гордится своей дочуркой.

Астрид слушала это с угрюмым лицом. Она-то не попала даже в двадцатку. Даже в тридцатку.

Даже в сорокатцадку!

Она заняла сорок первое место. Сорок первое. Оказалась среди пятидесяти лучших, но… кому есть дело до… до всего, что ниже первого⁈

Ну второго еще, ладно. Ну пусть хотя бы третьего.

Но еще ниже — это уже все…

— Не четвертая даже, да? — участливо спросил папа, пока Астрид хлопала глазами, тщетно сдерживая рыдания. — Ну-ну, не расстраивайся.

Фу, как мелочно. Запомнил же.

Астрид не слышала отцовских слов. Она медленно умирала внутри. Сорок первое место. Сорок первое. Позорное сорок первое.

— Это очень хорошее место, — сказала мама. — Но если бы ты лучше училась в школе и заработала за теорию четыреста, как Мамико, у тебя было бы девятьсот четыре… и ты была бы первой! Ты была бы первой, Астрид!

Астрид плотно стиснула челюсти. Ну да, большинство лидеров получает за теорию полные четыреста или чуть меньше. Для этого достаточно быть отличником. Достаточно зубрить всякую чепуху и уметь хорошо считать.

Ну и ладно. Что вообще значит это место? Какая разница, первое оно у тебя, сорок первое или тысяча сто сорок первое? Главное — попасть на бюджет, а дальше все будут в равных условиях.

И условия-то равные, а Астрид — несравненная. Арифметику она подтянет, а вот волшебный дар ей бы никто не увеличил. Так что раз она номер один на практике… она и в учебе будет номером один.

Вот закончит Клеверный Ансамбль, и сразу как пойдет хапать премии Бриара!

Клеверный Ансамбль сегодня казался особенно прекрасным и величественным. Астрид до четырех лет жила рядом с ним и каждый день видела его в окно, да и потом еще всегда, когда бывала в Валестре, но сегодня все как будто в первый раз. Громада Мистегральда с его пурпурными куполами, безупречных геометрических очертаний Адэфикарос, ажурно-воздушный Артифициум… Астрид невольно заулыбалась, любуясь этой красой и гордостью Мистерии.

Вещи они еще на подходе к университету сдали немтырю-коридорному. Тот разнесет их по общежитиям. Астрид подумала еще, откуда ему знать, куда эти вещи тащить, но тут же поняла, что это магия же, конечно.

Это всегда все объясняет, особенно если ты живешь в Мистерии.

А дети и их родители или опекуны спешили занять места на Клеверной площади. Народу собралась безумная тьма, а всем хотелось оказаться поближе к центру, где на парящей трибуне восседали тридцать шесть ректоров и президентов.

Веронику папа сразу посадил на плечо, чтобы ее не затоптали. Кроме нее тут настолько маленьких детей не было. Лурию на линейку брать не стали — она все равно ничего не поймет, а здесь шумно и без вопящего младенца.

Астрид изумленно вертела головой, шокированная числом студентов. Какой контраст со школой в Радужницах! Там всего пять классов, всего пять учителей и меньше сотни детей, а тут… да из этой толпы можно целую детскую страну слепить!

Для первокурсников выделили особое пространство, причем сразу отделили платников и целевиков от бюджетников. Заработавшие на экзамене восемьсот баллов и больше стояли в первых рядах и важничали сильнее всех. Повсюду носились волшебные огоньки, каждому указывающие его место.

Астрид не бралась сосчитать, сколько всего ребят поступило в этом году, и сколько среди них стипендиатов вроде нее. Зато оказалось, что вместо нее это давно и очень скрупулезно сосчитала тетя Сидзука. Астрид слышала краем уха, как она шепчет маме, что всего в этом году две с половиной тысячи бюджетников, и из них тысяча сто пятьдесят получили меньше восьмисот десяти баллов, шестьсот пятьдесят — от восьмисот десяти до восьмисот двадцати, триста — от восьмисот двадцати до восьмисот тридцати, двести — от восьмисот тридцати до восьмисот сорока, сто двадцать девять — от восьмисот сорока до восьмисот пятидесяти, и только шестьдесят один — больше восьмисот пятидесяти.

Среди этих «золотых» стипендиатов и Астрид с Мамико… но особенно Мамико, конечно.

Это Астрид немного утешило. Быть сорок первой в такой орде — это еще ничего, это еще сойдет.

Набравших больше восьмисот пятидесяти ректоры просто рвали друг у друга. Астрид, у которой кроме трех плюсов в Ингредиоре было еще по два плюса в Детрименте, Спектуцерне и Элементурии, летом даже зеркалили мэтры Харабба и Аэдис, лично приглашали к себе в институты, и Астрид это было очень лестно, хотя она и немного обиделась, что ректор Спектуцерна ее такой чести не удостоила, к себе не позвала. Даже захотелось на секунду передумать, пойти именно в Спектуцерн и утереть этой заносчивой фее нос, но она все-таки решила, что это ниже ее достоинства.

Нет, кончено, ее свет озарит Ингредиор. В конце концов там занимаются именно всякими высшими энергиями, в том числе и теми, которыми Астрид Воистину Грозно и Справедливо выжигает всякую нечисть.

Тем временем над площадью разнесся тот самый голос, который каждый житель Мистерии непременно слышит в новогодний вечер. Зодер Локателли, бессменный председатель ученого совета, раскинул руки и провозгласил:

— Какое счастье видеть сегодня на этой площади столько новых лиц!

— Боги, боги, Майно!.. — зашептал сзади дядя Вератор. — Смотри, смотри!..

— Что такое? — тихо спросил папа.

— Смотри, какая борода!.. Это… это потрясающе!.. Ты ведь завидуешь?.. я завидую.

Астрид в какой-то момент тоже позавидовала. Борода у великого зажимателя конфет словно жила собственной жизнью. Еще немного, и он мог бы, наверное, опоясать ею экватор!.. ладно, все-таки не настолько. Но она достигала колен и была такой роскошной и волшебной, что Астрид даже пожалела на секунду, что она девочка и у нее бороды никогда не будет.

Она аж искрилась! Излучала какой-то неземной свет!

—…Вот, когда в университет поступал я, тут еще не было такой большой площади! — с удовольствием распинался Локателли. — В те времена не было Клеверного Ансамбля! Все университеты были разбросаны по Мистерии, каждый стоял отдельно… а вот это все, что вы вокруг себя видите, затеял, организовал и построил… кто бы вы думали?.. Я?.. А вот и нет!.. Нет, конечно, я стоял у истоков, и я, можно сказать, заложил первый камень, и без меня, будем уж честны, ничего бы не было… но даже самый великий волшебник не справился бы в одиночку! А кто же, по-вашему, все это построил?.. Да мы все, дорогие мои юные друзья! Вся Мистерия! Вся наша огромная семья волшебников, в которую сегодня вы все вливаетесь! Вот и мэтр Хаштубал подтвердит. Скажите несколько слов нашим будущим коллегам, мэтр Хаштубал.