Семья волшебников. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 81

Радость была понятна — именно с этим словом Лурия почему-то буксовала. В свои год и четыре луны она знала и правильно употребляла целых девятнадцать слов — «мама», «дя», «неть», «дай», «бух», «кака», «дяка», «ам-ням», «бо-бо», «кися», «пёся», «пугатя», «пить», «гуять», «гуськи», «мокя», «Асить», «Ника» и почему-то «кякадил», но именно «папа» она отчетливо произнесла сегодня впервые.

И для Майно Дегатти это событие мгновенно затмило прощание со старшей дочерью.

А ведь сегодня она покидает родителей насовсем… почти насовсем! Это не как школа в Радужницах, куда с утра ушел, а к обеду уже вернулся! Астрид теперь будет жить в Клеверном Ансамбле, а с родителями и сестрами снова увидится только на Аэфиридис, через… ярыть, только через тринадцать дней…

При этой мысли у Астрид опять что-то сжалось внутри, и она крепко-прекрепко обняла маму, которая как раз принесла три костюма, чтобы в последний раз запихнуть в каждый из них Астрид и окончательно определить, в котором она сразит всех наповал на линейке Клеверного Ансамбля.

— Ма-а-ам, мы опаздываем! — простонала Астрид, пока вокруг нее формировалось воздушное розовое платье.

— Нам к третьему рассветному, еще два часа, — спокойно ответила мама. — Полно времени.

— Да нам же еще в Валестру лететь! — взвыла Астрид.

— Астрид, твой отец — волшебник, он все устроит. Не вертись.

Астрид сердито насупилась. Устроят они, как же. Опоздают наверняка, прилетят к самому концу, и вредный Локателли скажет, запирая дверь, что все уже кончилось, а раз Астрид опоздала, то и кир ей теперь, а не обучение на волшебницу.

От того, кто зажимает конфеты, другого и ожидать нечего.

Мама закончила наряжать дочь и повертела ту перед зеркалом. Из зеркала на Астрид смотрела настоящая принцесса — красивая и стройная, с шелковистыми темными волосами и золотистыми глазами с вертикальным зрачком. Кожа все еще сохраняла лиловый оттенок, и он, видимо, останется с Астрид навсегда. Сзади извивался хвост, а над пышными наплечниками распахнулись крылья.

Астрид понравилось то, что она увидела. Красивое платье, хоть и розовое. Бант, правда, слишком огромный, но все равно сразу видно, что вот, се воистину благородная леди!

— Нет, розовое платье тебе не идет, — сказала мама. — Ты похожа на ком сахарной ваты.

Следующим было желтое платье с черно-белыми оборочками и красивым рисунком. Не такое воздушное и принцессино, как розовое, зато с заклепками из черненого серебра.

— О, — отошла назад мама. — Вот его. Что скажешь?

Астрид что-то невнятно пробурчала. Будь ее воля, она бы вообще влезла в рваные джинсы и футболку с черепами, которые ей весной купили в Финляндии. Удобно и стильно, на Янтарных островах она все время в этом щеголяла.

Там было весело, на этих Янтарных островах. Вокруг сплошной экватор, везде природа и пляжи, куча паломников со всех концов света, полно ярких птиц и цветов, а местные так и норовят надуть. Астрид гуляла по тропическим лесам, плавала в Янтарном море и лопала за обе щеки фрукты. А Вероника день-деньской читала книжки и только один раз призвала какое-то морское чудовище, но оно ничего плохого не сделало и даже наоборот — покатало всех на спине.

— Красавица, по-моему, — продолжала вертеть Астрид во все стороны мама. — Майно, что скажешь?

— Великолепна, — кивнул папа, пытаясь остановить Лурию, какающую в цветочный горшок.

Лурия очень рано приучилась к горшку, но почему-то к цветочному. Ей нравилось делать грязные дела именно в цветы, что возмущало маму и бесило енота.

— Ты же не кошка! — уговаривал папа. — Даже Снежок так не делает!

— Дяка кися кака бух, — серьезно объяснила Лурия. — Ам-ням.

Сказав это, она оторвала цветок и принялась жевать. Астрид быстро переодевалась в третье платье, которое мама тоже хотела напоследок посмотреть, папа и енот Ихалайнен ругались с Лурией, Тифон, Снежок и крысы ругались из-за большой политики, а притопавшая Вероника обнаружила, что мама сидит в ее любимом кресле у камина, и нудно приговаривала:

— Мам, ты в моем кресле сидишь. Мам, слезь. Мам, слезь. Мам.

— Волшебное слово, — отмахнулась мама.

— Мам, я знаю много волшебных слов. Мам, слезь. Мам.

Вероника тоже принарядилась. Влезла в свое праздничное беленькое платье, которое ей купили на Янтарных островах. Она в нем походила на бутончик, только почему-то с фиолетовыми листиками.

Из холла донесся шум. Все двери сегодня с утра были распахнуты настежь, и в гостиную без спроса вошли Копченый с Зубрилой, следом дядя и тетя Пордалли с Убертой, а потом почему-то волостной агент.

— Дочку в Клеверный Ансамбль собираете? — спросил он, оглядывая творящийся кавардак. — Хорошее дело.

— Дегатти, ну ты как, готов? — спросил дядя Пордалли. — Все в силе, ты нас подкинешь?

— Сейчас-сейчас, — рассеянно кивнул папа, догоняя удирающую от него Лурию. — Лурия, верни папе трубку!

Ходить Лурия тоже научилась очень рано и сразу же решила, что это отличный способ воровать. Она цапала все, что плохо лежало, и прятала по разным укромным местечкам, как белочка. Мелкие ценности, игрушки, но особенно часто — еду, в том числе скоропортящуюся.

Ее потом находили по запаху.

Астрид подумала, что когда придет час, они с Лурией и ежевичиной составят классическое геройское трио. Воин, вор и волшебник. Пойдут в таком составе на Бельзедора, и весь мир содрогнется, когда по нему разнесутся вести о подвигах сестер Дегатти.

Третье платье мама сразу же отвергла, и Астрид с облегчением вернулась ко второму, желтому с оборочками. Вдоль стены уже стояли ее чемоданы, которые вмещали всю жизнь Астрид.

Огромная у нее жизнь оказалась.

— Вот куда тебе столько? — спросила мама, глядя на раздувшийся чемодан. — Ты там займешь только четверть комнаты.

Астрид только невнятно что-то буркнула. Там все нужное, все очень-очень нужное.

Ну да, его много, нужного. Даже многомерные, с десятикратной вместимостью чемоданы Астрид каким-то образом ухитрилась забить так, что они едва не лопаются. Но ничего оставить нельзя!

И она взяла только половину своего имущества. Она по-прежнему будет возвращаться домой на праздники и каникулы, так что половина останется здесь, чтобы не таскать туда-сюда чемоданы.

— Хотя бы куклу-то не бери, — попросила мама. — Ты уже не маленькая.

Астрид зажала Пырялке уши. Остальных принцесс-волшебниц она брать не собиралась, но Пырялка ей не просто кукла — она боевой товарищ. Ночами в холодном общежитии она будет сторожить сон Астрид.

Каждый, кто попытается ее разбудить, получит топориком по яремной вене.

— Ладно, мы готовы, — сказал папа, передавая еноту орущую Лурию и раскрывая кошель. — Я настроил прямой переход, без промежуточного.

В кошель задул ветер. У папы на поясе словно распахнулась пасть гхьетшедария. Астрид недоуменно моргнула, но тут мама толкнула ее вперед, прямо в… Астрид ничего не успела сообразить, ее будто швырнуло в несколько сторон разом.

Это длилось всего пару секунд. Словно бултыхание на водяной горке — а потом Астрид оказалась… нет, не внутри кошеля, как обычно. Не в той волшебной многомерной квартире, которую папа использует как склад старья и где-то в секретных закоулках хранит меч, который Астрид однажды получит по праву рождения.

Она оказалась в какой-то каморке — совсем крохотной, чуть больше чулана.

Что происходит? Она что, будет теперь жить тут? Что затеяли ее родители? И где ее чемоданы?

Но тут стена изогнулась, бумкнула, и в каморке появилась еще и мама с чемоданами. Она быстро схватила Астрид за руку и вывела за дверь — в длинный коридор. За их спинами появлялись все новые люди и нелюди — Пордалли, Копченый с Зубрилой, Вероника, Тифон… последним появился папа.

Оказалось, что это та самая квартирка в Валестре, которая запасная точка привязки для кошеля-фамиллиара. Астрид о ней слышала, но никогда раньше не видела.

— А это мы чего, все это время могли вот так в Валестру⁈ — возмутилась она, пока они шли по улице.