Дочь Империи - Вурц Дженни - Страница 63

Распластавшись за камнем на скалистом гребне, Бантокапи подал знак лучнику, притаившемуся по другую сторону лощины. Но бравые пришельцы, стоявшие лагерем внизу, не заметили его сигнала: ранний утренний туман, подобно плотному одеялу, стлался по дну ущелья; ничего такого, что находилось далее чем ярдах в десяти, разглядеть было невозможно. Свет зари пока коснулся лишь восточных вершин, придавая им красноватый оттенок. Долгие часы должны были пройти, чтобы туман рассеялся. На стоянке пришельцев шевеление только начиналось. Кто-то присел на корточки в укромном уголке, чтобы справить нужду; другие мылись у родника или вытряхивали одеяла; несколько человек собирали сухой хворост, чтобы развести костры. Лишь трое-четверо удосужились облачиться в доспехи. Судя по всему, чужаки не позаботились даже о том, чтобы расставить дозорных. Зрелище подобной беспечности немало позабавило Бантокапи. Беззвучно рассмеявшись, он выбрал себе мишень - того, что сидел на корточках в укромном уголке, - и пустил стрелу.

Так началось сражение.

Первая жертва свалилась с глухим воплем. И в этот миг тридцать лучников Акомы, занимавших позицию вдоль гребня, разрядили свои луки. Меткими выстрелами были выведены из строя тридцать бойцов вражеского отряда, прежде чем хоть один из них сумел что-то предпринять. И только тогда на стоянке началась суматоха, как в растревоженном муравейнике. Бросив на землю бесполезные одеяла, опрокинув в костер котлы с варевом, подвергшиеся атаке люди кинулись кто куда в поисках укрытия. Злобно хихикая, Бантокапи выпустил вторую стрелу, которая угодила в пах чужаку. Тот рухнул на землю, корчась от боли; при этом он умудрился подкатиться под ноги бегущему товарищу, и тот, споткнувшись, упал. Слишком много людей скопилось на маленькой площадке, и возникшая среди них паника оказалась весьма на руку нападавшим. Прежде чем командиры сумели восстановить порядок, были повержены еще два десятка солдат. Но вот прозвучали команды, и лучникам Акомы стало труднее попадать в цель - осажденные бросились под защиту всевозможных укрытий: поваленных деревьев, крупных камней и даже неглубоких ложбинок. Однако стрелы еще настигали свои мишени.

По команде одного из офицеров пришельцы устремились к границам Акомы. Бантокапи ликовал, как дикарь. Вероятно, головорез, командовавший этим сбродом, вообразил, что повстречался с патрулем, преследующим лишь одну задачу: оттеснить его людей туда, откуда они явились - в холмы. Те бандиты, которые сумели перегруппироваться и повиновались приказу, добежали лишь до тени, отбрасываемой вторым хребтом... но вынуждены были остановиться, услышав крики и скрип доспехов. Пятеро из авангарда упали, сраженные стрелами, когда в бой вступили лучники Кейока. Передние ряды смешались и в растерянности топтались на месте. Еще дюжина их боевых товарищей, пронзенных стрелами, нашла здесь свой конец, прежде чем арьергард сообразил, что была допущена ошибка; в конце концов офицер дал приказ отступать.

Солнечные лучи окрасили розовым цветом края туманной пелены, когда те тридцать лучников на гребне, что стреляли первыми, возобновили свою смертоносную работу. Зажатые между двумя гребнями, каждый из которых сулил гибель, незваные гости, толкаясь и мешая друг другу, втянулись назад, в узкую теснину. Окрыленный Бантокапи произвел в уме примерный подсчет и пришел к выводу, что чужаки потеряли убитыми или ранеными добрую треть своего состава. Продолжая выпускать стрелу за стрелой, он уже прикидывал, что и вторую треть удастся вывести из строя, прежде чем остальные столкнутся с солдатами Акомы, засевшими у них в тылу. Однако в этом его расчеты не оправдались: вскоре обнаружилось, что иссяк запас стрел у него в колчане. Раздосадованный тем, что лишился возможности убивать, он схватил большой камень и высмотрел внизу человека, пытавшегося укрыться в расселине скалы. Он отклонился назад и метнул камень; наградой ему был донесшийся снизу стон. Распаленный жаждой битвы, он принялся искать другие подходящие камни.

Вскоре его примеру последовали прочие лучники, оставшиеся без стрел, и теперь на налетчиков сыпался град камней. На востоке вдоль тропы поднимались тучи пыли; оттуда слышались громкие выкрики: Кейок и его команда создавали видимость того, что их "армия" начинает атаку. Некоторые из бандитов, те, кто был более подвержен панике, сломя голову кинулись на запад. Бантокапи спихнул вниз свой последний камень. Взвинченный до предела предвкушением славы и победы, он выхватил меч и заорал:

- Акома!..

Воины из его роты бросились вслед за ним в неудержимую атаку - вниз по крутым склонам ущелья. Камни грохотали, осыпаясь из-под их ног. Но вот они достигли лощины; их окутал липкий туман, и схватка началась. Почти две сотни врагов - мертвых или умирающих - остались лежать на земле, а тех, что остались в живых, ждали на западе щиты, копья и мечи воинов под командованием Папевайо и Люджана.

Бантокапи спешил. Его короткие крепкие ноги не знали устали: он стремился во что бы то ни стало поспеть к месту сражения до того, как будет повержен последний вражеский боец.

На пути он столкнулся с человеком в простой тунике; взгляд у того был совершенно безумный. Вид меча и примитивного круглого щита незнакомца заставили Бантокапи вспомнить, что свой собственный щит он - в упоении от удачной стрельбы - оставил где-то среди скал. Он ругнул себя за беспечность, однако все же атаковал неприятеля, восклицая "Акома! Акома!" почти с мальчишеским восторгом.

Его противник приготовился к поединку на мечах, но Бантокапи отбил меч, занесенный для удара. Тогда чужак прикрылся щитом, предпочитая воспользоваться преимуществом в силе и в весе, но не рисковать, втягиваясь в обмен ударами с человеком, который может оказаться более искусным фехтовальщиком. Однако в какой-то момент он споткнулся; тогда Бантокапи сжал рукоять своего меча обеими руками, занес его над головой и, изо всей силы обрушив смертоносное оружие на врага, не только перерубил щит надвое, но и отсек державшую его руку. Искалеченный бандит с криком упал на землю. Властитель Акомы прикончил его еще одним ударом, выдернул меч из мертвого тела и побежал догонять лучников Акомы, которые вместе с ним спустились в лощину, а теперь успели намного опередить своего господина.

С запада доносились звуки битвы. Запыхавшийся, нетерпеливый, гордый своей силой и удалью, Бантокапи прокладывал себе путь между скалами. Туман редел; теперь он был подобен золотистому покрывалу, сквозь которое виднелись блестящие доспехи и окровавленные мечи на фоне зеленой травы и листвы. Волна спасающихся бегством разбилась о стенку изготовившихся солдат Акомы. Повинуясь команде Папевайо, они образовали привычный строй: щитоносцы впереди, копьеносцы - в одном ряду с ними через одного, а лучники - позади. Возможно, лишь каждому двадцатому удалось приблизиться к их рядам; к тому моменту, когда Бантокапи уже рассчитывал присоединиться к своему воинству, он мог лишь увидеть, как последние враги умирают на остриях длинных копий. В окружавшей их чаще внезапно наступила жуткая тишина.

Бантокапи обходил трупы с нелепо вывернутыми конечностями; он слышал стоны раненых и умирающих, но это ничуть не уменьшило его воодушевления. Он обозревал результаты бойни, которую сам же и спланировал, и старался обнаружить хоть один офицерский плюмаж.

Папевайо стоял, сложив руки на груди, и наблюдал, как делают перевязку одному из воинов.

Бантокапи плечом раздвинул столпившихся рядом солдат:

- Ну?

Лишь на мгновение отведя взгляд от раненого, Папевайо отсалютовал мечом:

- Господин, - начал он свой доклад, - они заколебались, когда увидели наши ряды. Это была их ошибка. Если бы они не остановились, а попытались довести бросок до конца, наши потери были бы куда более тяжелыми.

Лежащий на земле солдат застонал, когда повязка стянулась на его ране.

- Не так туго! - резко скомандовал Папевайо, словно позабыв о присутствии властителя.

Однако Бантокапи был слишком полон радости победы, чтобы обращать внимание на оплошность подчиненного. Опершись на обагренный кровью меч, он спросил: