Дочь Империи - Вурц Дженни - Страница 13

- Я потеряла счет времени. Но Джайкен уже почти все мне объяснил. Если хочешь, можешь обождать.

Накойя отрицательно покачала головой:

- Слишком много дел, госпожа. Пришли за мной кого-нибудь, когда освободишься. Но надолго это не откладывай. Нужно принимать решения: завтра будет слишком поздно их обдумывать.

Няня удалилась. Мара слышала, как та останови-лась, чтобы перекинуться словечком с Кейоком, который стоял на страже в коридоре. Затем, вновь обратившись к прерванному уроку коммерции, Мара потянулась за другим свитком. На этот раз она сама подвела итог; подсказка Джайкена ей не понадобилась.

- Нам, может быть, не хватает воинов, Джайкен, но хозяйство у нас сильное и даже, я бы сказала, процветающее.

- Это верно, госпожа. Сотаму оставил точные отчеты за все годы, которые он прослужил у твоего отца. Я только следую его примеру. Наши тайзовые поля три года подряд давали превосходный урожай, а в равнинных провинциях все квайетовые поля подверглись нашествию вредителей. Из-за этого подскочили цены на любое зерно - тайэу, ридж, майзу и даже на майлет. Когда возникает нехватка квайета, только ленивый хадонра везет свою тайзу на продажу в Сулан-Ку и там ее сбывает. Гораздо больше выгоды можно получить, если приложить еще немного усилий и столковаться с сообществом торговцев зерном в Равнинном Городе. - Джайкен вздохнул, почувствовав себя неловко. - Госпожа, я надеюсь, ты не усмотришь в моих словах непочтения к кому-либо из высокородных вельмож, но я знавал многих могущественных властителей, которые не желали заниматься тонкостями коммерции и в то же время не давали своим хадонрам и посредникам полномочий действовать самостоятельно. Но мы вели дела с крупными факториями и по возможности уклонялись от сделок с торговцами из Сулан-Ку. И чаще всего это позволяло нам получать более основательную прибыль.

Джайкен смолк, как видно, истратив весь запас решимости. Однако Мара не подавала ни малейших признаков недовольства, и это его подбодрило:

- А вот скотоводы... они для меня - загадка. У меня, опять-таки, и в мыслях нет кого-нибудь ненароком оскорбить, но властители из северных краев проявляют удивительную недальновидность при выборе племенных бычков. - Тщедушный хадонра осмелел окончательно и недоуменно пожал плечами. - Что и говорить, злобного упрямого быка содержать нелегко, но если он мускулист и неистово роет копытом землю, или если у него

большой... - тут Джайкен осекся и в смущении опустил глаза, - э-э... признак самца, то на ярмарке за него можно получить куда более высокую цену, чем за тучного производителя, у которого потомство будет хорошо нагуливать мясо, или за смирного .тихоню для пополнения тяглового скота. Вот и выходит, что животные, которых более знающий хозяин приказал бы кастрировать или отправить на бойню, получают первые премии, а самые лучшие остаются здесь, и потом люди удивляются, с чего это у нас такие великолепные стада. Они спрашивают: "Почему в Акоме мясо такое вкусное, если они держат столь слабых быков?" Я просто не понимаю подобных рассуждений.

Мара невольно улыбнулась - после того как она покинула храм, на ее лице впервые появилось выражение облегчения:

- Вероятно, эти благородные господа стараются приобретать животных, которые выгодно подчеркивали бы их собственную мужественность. Мне нет надобности об этом заботиться. Я не хочу допускать ошибок в подборе нашего племенного стада, поэтому ты и дальше можешь самостоятельно решать, каких животных отправить на продажу, без оглядки на то, похожи они на меня или нет.

Глаза у Джайкена полезли на лоб от изумления. Только через пару секунд он сообразил, что девушка просто шутит, и тихонько засмеялся, а Мара добавила:

- Ты хорошо поработал.

Джайкен с благодарностью улыбнулся, словно огромная ноша свалилась у него с плеч. Очевидно, он находил удовольствие в выполнении своих новых обязанностей и опасался, что молодая госпожа назначит на его место кого-нибудь другого. И его вдвойне обрадовало, что он не просто остается хадонрой, но и удостоился одобрения Мары.

Хотя умение разбираться в людях, которое Мара унаследовала от отца, только сейчас начало проявляться, она сумела понять, что имеет дело со знающим и, вероятно, одаренным человеком.

- Твое усердие и благоразумие в хозяйственных делах служат чести Акомы не меньше, чем доблесть наших солдат, - закончила она. - Теперь ты можешь уйти. Возвращайся к своим обязанностям.

Джайкен, стоявший на коленях, низко поклонился, коснувшись лбом пола, хотя от человека его положения не требовалось столь раболепной формы выражения почтения:

- Похвала госпожи согревает, словно лучи солнца.

Он поднялся и вышел; один из слуг приблизился, чтобы подобрать с пола разбросанные свитки. На смену Джайкену немедленно явилась Накойя. По пятам за ней следовали другие слуги с подносами, уставленными закусками, и Мара со вздохом подумала, что у нее в доме челяди куда больше, чем нужно, и было бы очень кстати, если бы слуг стало поменьше, а солдат побольше.

Накойя поклонилась и села, прежде чем Мара успела ее отослать. Под аккомпанемент тихого позвякивания посуды, которую расставляли перед Марой слуги, Накойя обратилась к хозяйке:

- Моя госпожа полагает, что она должна работать все утро и при этом обходиться без еды? - В ее старых темных глазах явственно читалось неодобрение. - Ты похудела, с тех пор как уехала в храм. Кое-кто из мужчин может счесть тебя костлявой.

Все еще под впечатлением разговора с Джайкеном, Мара произнесла, словно не слышала слов наставницы:

- Я начала знакомиться с состоянием дел у себя в хозяйстве. Ты прекрасно поступила, Накойя, остановив свой выбор на Джайкене. Хотя мне и жалко старого Сотаму, но новый хадонра кажется настоящим мастером своего дела.

Накойя явно смягчилась:

- Я много взяла на себя, госпожа, но в то время необходимо было действовать решительно.

- Вполне тебя одобряю.

Мара окинула взглядом подносы с едой, и аромат свежего тайзового хлеба пробудил в ней аппетит. Она взяла ломтик, нахмурилась и добавила:

- И вовсе я не костлявая. Наши трапезы в монастыре были не такими уж скудными, как ты думаешь. - Откусив кусочек, она задумчиво прожевала его, а затем обратилась к неукротимой няне: - Ну, и что мы теперь должны делать?

Накойя поджала губы - верный признак, что она намеревается завести разговор, который не будет легким.

- Мы должны предпринять какие-то шаги, чтобы укрепить твой дом, госпожа, и как можно быстрее. Родственников по крови у тебя нет, а это многих может ввести в искушение. Даже те, у кого прежде не было причин враждовать с Акомой, могут позариться на твои владения - кто из корысти, кто из честолюбия. Какойнибудь захудалый правитель не выступил бы ради земли и скота против твоего отца. Но против молодой, неопытной девушки... Не зря же говорится: "За каждой занавеской рука..."

- "И каждая рука сжимает нож", - закончила пословицу Мара, отложив хлеб в сторону. - Я понимаю, Накойя. Я думала, что надо послать за рекрутами-наемниками.

Накойя затрясла головой столь энергично, что небрежно заколотые шпильки чуть было не посыпались из прически.

- По нынешнему времени это трудно и опасно.

- Почему? - Мара и думать забыла про еду. - Я только что с Джайкеном подсчитывала доходы. Акома располагает более чем достаточными средствами, чтобы содержать двадцать пять сотен солдат и заплатить положенную цену их прежнему нанимателю.

Но Накойя не стала даже упоминать о том, что новый наниматель обязан уплатить прежнему нанимателю еще и за обучение каждого новобранца. Она тихо сказала:

- Слишком многие погибли, Мара-анни. Родни тоже осталось так мало, что об этом и толковать не стоит.

В пояснениях Мара не нуждалась. Согласно цуранским обычаям, в гарнизон какого-либо властителя мог вступить только родственник солдата, уже состоящего на службе в этом гарнизоне. Предполагалось, что старшие сыновья присягнут на верность тем же полководцам, каким служили их отцы; все младшие сыновья, начиная со второго, могли наниматься при желании и в другие отряды. Именно это и имела в виду Накойя, когда добавила: