Шпионский берег (ЛП) - Герритсен Тесс - Страница 41

— Это было бы захватывающе.

Он поворачивается и обнимает меня. — Не так захватывающе, как остаться с тобой дома. Вместо этого мы здесь, застряли с людьми, у которых слишком много чертовых денег, притворяющимися, что они английские дворяне. Они будут стрелять в глиняных голубей, они будут слишком много есть и пить, а потом потребуют, чтобы я лечил их от похмелья и несварения желудка.

— Так вот почему они все здесь? Чтобы развлечься и напиться?

— О, они и их жены хорошо проведут время, но эти выходные посвящены бизнесу. Сделки, связи.

— Какому бизнесу? — спросила я.

— Я бы предпочел этого не знать, поэтому стараюсь не обращать внимания. — Он закрывает шкаф. — И тебе лучше делать так же.

***

По словам болтливого повара, сегодня вечером на ужин ожидается тридцать четыре человека. Как и врачи, кухонный персонал всегда знает интимные подробности о домашнем хозяйстве клиента, поэтому одно из первых мест, которое я посещаю, — это кухня. Я рассказываю повару, что когда-то работала в ресторане, и мне интересно сегодняшнее меню. Я узнаю, что в списке гостей трое вегетарианцев, у одного аллергия на моллюсков, а двое придерживаются безглютеновой диеты. Я узнаю, что приготовление пищи для полного зала в эти выходные означало доставку нескольких ящиков вина, сырных кружочков, говяжьих ребрышек, нескольких окороков и подносов с цесарками и перепелками. Кухонная прислуга начнет работу еще до рассвета, чтобы испечь хлеб и другую выпечку, а затем продолжит трудиться до полуночи, пока не будет вымыта последняя кастрюля.

На следующее утро все начнется сначала.

Поскольку она также готовит в лондонском доме Хардвика, она может рассказать мне, что Хардвик традиционно предпочитает мясо с картошкой, а Сильвия, несмотря на то, что она итальянка, избегает макарон, и что Белла недавно заявила, что есть мясо невыносимо жестоко. (“Но посмотрите, как эта глупая девчонка снова передумает. На следующей неделе ей не захочется ничего, кроме ростбифа”.) Повар знает, во сколько семья завтракает, что Филипп Хардвик часто перекусывает тостами с анчоусами на ночь и что он терпеть не может помидоры. Эта информация не кажется мне особенно полезной, но это информация.

Всегда разговаривайте с поваром.

После моего визита на кухню я направляюсь в сад и брожу по усыпанной гравием дорожке, которая вьется среди лаванды, розмарина и самшитовых изгородей. Я устраиваюсь на каменной скамье, с которой могу наблюдать, как подъезжают машины и доставляют новых гостей. Из черного лимузина выходит очень тучный мужчина. Он выглядит так, словно у него вот-вот случится сердечный приступ; в конце концов, навыки Дэнни по спасению жизни могут пригодиться. Пока я наблюдаю, как мужчина вразвалочку направляется к входной двери, позади меня раздается голос:

— Я знаю, для чего ты на самом деле приехала, Мэгги.

Я поворачиваюсь и вижу Беллу, приближающуюся по садовой дорожке. И снова она надела розовое, кричащего оттенка, который кажется почти неоновым на фоне приглушенных серых и фиалковых оттенков травяного сада. Она раскраснелась от полуденной жары, ее щеки влажные и розовые, и когда она садится рядом со мной на скамейку, я вижу, как на пушистых волосках над ее верхней губой блестит пот.

— Я слышала, как они говорили о тебе, — говорит она.

— Кто это говорит обо мне?

— Мой отец и этот придурок Виктор. Я знаю твой секрет. — Она говорит это совершенно будничным тоном, как будто сообщает мне, что на завтра обещают дождь.

Перед домом останавливается еще один лимузин, и из него выходит пара средних лет. И снова Кит выходит из парадной двери, чтобы поприветствовать их. Кит и Виктор, силовики. Я думаю о людях из окружения Хардвика, которых постигла печальная участь. Сгорел заживо в "Ягуаре". Выбросился из окна. Убит выстрелом в голову. Когда ты переходишь дорогу Филиппу Хардвику, ты расплачиваешься за это.

Сохраняй спокойствие, думаю я. Этому должно быть простое объяснение.

— С какой стати они говорили обо мне? — спрашиваю я.

— Виктор хотел узнать о тебе побольше. Он спросил, не опасно ли твое присутствие здесь.

— Опасно? — Я смеюсь. — Это безумие.

— Виктор сумасшедший. Сильвия ненавидит его. Она говорит, что он пялится на ее грудь.

Неудивительно. У Сильвии очень красивая грудь.

Новоприбывшая пара исчезла в доме, и водитель отъезжает, чтобы припарковать лимузин вместе с другими машинами во дворе конюшни. К настоящему времени прибыла дюжина машин, и все они были бы запечатлены камерами, которые сейчас следят за дорогами, ведущими к Мэннинг-хаусу. Я гадаю, находится ли сейчас на этой территории агент Дианы? Интересно, кто он такой и смогу ли я обратиться к нему за помощью, если мне нужно будет срочно убираться отсюда.

— Так что же это за большой секрет, который, как предполагается, должен у меня быть? — спрашиваю я Беллу.

— Ты здесь из-за меня.

— Неужели?

— Мой отец заплатил тебе за то, чтобы ты присматривала за мной.

У меня тотчас же отлегло от сердца. Это вообще не обо мне, это о Белле. Конечно же. Подростки всегда думают, что мир вращается вокруг них.

— Я никогда не просила, чтобы мне платили, — говорю я ей.

— Но ты мой надсмотрщик. Не правда ли?

Я смотрю ей в глаза. — Да, он действительно просил меня присмотреть за тобой, но это не значит, что я согласилась это сделать.

— А для чего ты приехала?"

— Я здесь, чтобы провести выходные со своим мужем. Мне не платят, и, конечно, я здесь не для того, чтобы указывать тебе, что ты можешь делать, а что нет. — Я делаю паузу и смотрю на ее нелепое платье, которое подчеркивает все неподходящие места. — Но я дам тебе небольшой дружеский совет. Перестань носить розовое, Белла. Серьезно, с твоими рыжими волосами тебе следует выбросить этот цвет из своего гардероба.

Она опускает взгляд на свое платье, затем хмуро смотрит на меня. — Никто никогда не говорил мне этого раньше.

Я вздыхаю. — Теперь я, наверное, обидела тебя.

— По крайней мере, ты сказала мне правду.

— Я всегда стараюсь говорить правду. Когда от меня не требуется лгать.

— Вот дерьмо. — Она встает со скамейки.

— Куда ты идешь?

— Сорвать эту дурацкую вещицу и выбросить в помойку.

— Это платье выглядит дорогим. Лучше отдать его в благотворительный магазин, тебе не кажется? Используй его для благого дела.

— Да, хорошо. — Она направляется к дому, но через несколько шагов разворачивается и возвращается. — Не могла бы ты, эм, подняться со мной в мою комнату?

— Конечно. А зачем?

— Ты единственная, кто когда-либо говорил мне не носить розовое. Может быть, ты пороешься в моем гардеробе? Скажешь мне, что лучше сохранить, а что отдать. В смысле, если ты не возражаешь.

Я смотрю в эти глаза без ресниц и думаю о том, каково ей, запертой в этом большом доме с равнодушным отцом и его любовницей, женщиной, чья обворожительная красота только подчеркивает отсутствие оной у Беллы. Я думаю о том, что она, вероятно, терпит в своей школе-интернате, общаясь с девочками, которые столь же богаты, но наделены прекрасными волосами и стройными бедрами.

— Я бы с удовольствием посмотрела на твой гардероб.

Когда мы вместе идем к дому, она говорит: — Ты никогда не рассказывала моему отцу о тех таблетках?

— Конечно, нет.

— Как меня бесит, что все всегда меня сдают ему. Кит и Виктор. Сильвия. Даже горничные.

— Я бы никогда так с тобой не поступила.

— Что ж, спасибо тебе.

Мгновение мы рассматриваем друг друга, два сообщника, которые установили связь, потому что понимаем ценность молчания.

— Я знаю, как хранить секреты, Белла, — говорю я.

Она одаривает меня лукавой улыбкой. — Я тоже так думаю.

Роскошная спальня Беллы выкрашена в изумрудно-зеленый цвет, лепнина в виде короны и пилястры позолочены, а над кроватью с балдахином висят богатые бархатные шторы. Это комната, подходящая для членов королевской семьи, к чему Хардвик явно стремится, но девушка, стоящая перед своим шкафом, розовая и вспотевшая, совсем не похожа на принцессу.