Сепаратист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 63

Все утро копившееся раздражение, наконец, прорвалось и мастер Иннуарий, благоразумно не высовываясь, правда, из окна, закричал:

— Да что вам от меня нужно! Зачем вам, побери вас чистый, тело этого бедолаги! — И только прокричав, сообразил, что только что наговорил себе как минимум на огромный штраф. Ругаться именем бога, да еще и выказывать сочувствие казненному в присутствие жандарма точно не следовало. Тот, впрочем, не обратил внимания на оговорку, потому что малолетние бунтовщики с готовностью вступили в диалог, и их ответ жандарму не понравился гораздо больше. Один особенно чумазый подросток — даже лица было невидно, закричал:

— Нам нужен палач! Палачам — смерть! Жандарм убивает — власть покрывает!

Оглянувшись, Иннуарий увидел побледневшее от ужаса лицо лейтенанта. Тот тоже успел уже выглянуть в окно, и убедился — патронов в револьвере на всех не хватит.

— Что смотришь? — прошипел жандарм. — Давай дверь баррикадировать! Быстрее же, они же меня убьют!

Иннуарий позволил себе на секунду помечтать о том, как откроет дверь и выпихнет лейтенанта наружу. Остановило даже не человеколюбие, а уверенность — тогда первая пуля из револьвера, до побелевших костяшек сжимаемого лейтенантом, достанется ему.

Пришлось звать помощников, чтобы перетащили мебель к двери и окнам. По мере того, как количество выходов сокращалось, к жандарму возвращалась его спесь и уверенность в себе, так что он снова начал властно покрикивать на мастера. Однако Иннуарий, насмотревшись на жалкого и испуганного жандарма почему-то больше не мог воспринимать его всерьез. Поэтому, когда жандарм приказал еще и вход в зал сжигания завалить, мастер не стал спорить. Велел помощникам придвинуть очередную урну поближе к двери, а потом вместе с ними убрался в зал, закрыв за собой дверь.

— Ты что творишь, негодяй?! — донеслось из-за двери.

— Ничего, квирит лейтенант, — спокойно ответил Иннуарий. — Урну осталось подвинуть совсем немного, вы справитесь. Претензии у них к вам, вот сами и разбирайтесь. Я мирный гражданин, и не собираюсь лезть между властями и бунтовщиками.

Проклятия лейтенанта его ничуть не взволновали. В конце концов, он действительно не обязан разделять с ним все тяготы и лишения службы.

Здесь, в зале сжигания они с помощниками и решили переждать неприятности. Тихо, спокойно. Даже не голодно — обед у мастера Иннуария с собой. Супруга сегодня расстаралась, наготовила будто на целую ораву, так что можно в кои-то веки разделить его с помощниками. Вина, правда, мало, но можно поступить как предки и посильнее разбавить его водой, тогда на всех хватит. Очень жаль траурного зала. Окна уже разбиты, так как бы и мраморную отделку не побили, но с этими потерями он уже смирился. Главное, живым остаться, но тут он надеялся, подростки не станут убивать непричастного. В любом случае дверь заперта вполне надежно. Поленятся.

Только успокоив себя этими мыслями, Иннуарий вдруг услышал звон колокольчика. Кто-то стоял возле черного входа и вежливо, но настойчиво терзал дверной звонок.

— Кто там? — Настороженно спросил мастер, чувствуя за спиной поддержку помощников.

— Мастер, примите, пожалуйста тело моего брата! — из-за двери зазвучал жалобный женский голосок. — У вас через парадный вход не пройти!

— Дамочка, вы что, рехнулись? — удивился Иннуарий. — Вы что, не видите, что творится на улице? Бегите отсюда быстрее!

— Мастер, но как же мой брат? Помогите, пожалуйста! Я же вижу, у вас печь топится. Он уже и так третий день ждет. — Судя по звукам из-за двери, женщина, даже скорее девушка, начала плакать. Ситуация сложилась откровенно дикая. В городе беспорядки. С парадного входа крематорий штурмует банда экзальтированных подростков. И при этом с черного входа в дверь как ни в чем не бывало стучится юная девушка и просит принять тело своего брата. Дикая ситуация, но так жалобно причитала эта несчастная, что сердце Иннуария не выдержало. Мастер искренне считал свое занятие призванием. Вот уже несколько поколений семья мастера занимается тем, что отправляет в последний путь горожан. Он всегда с уважением относился к мертвым и их родственникам, всегда тщательно скрупулезно выполнял свои обязанности. И горожане платили ему за хорошее отношение и честную работу. Не только деньгами.

— Мастер, вы чего? — спросил один из помощников, заметив тень задумчивости на лице начальника. — А вдруг это ловушка?

— Я еще ни разу не отказал в помощи нуждающимся! — гордо провозгласил мастер. — Не бывать этому и сейчас. Если это хитрость, то позор и грех шутнику.

С этими словами Иннуарий решительно открыл дверь, мысленно готовясь к нападению. Однако обошлось. Во дворике действительно оказалась очень юная и очень красивая девушка, одетая скромно, но аккуратно и подвода с завернутым в плащаницу телом. Девушка, правда, была не одна, но сопровождающий у нее был тоже вполне приличного вида.

— Заносите быстрее, — поторопил Иннуарий. — Разве не видите, какой кошмар творится! Я вообще не понимаю, как вы решились сюда прийти. И, главное, как вам это удалось!

— Им там не до нас, они пытаются жандарма выманить, — отмахнулся парень. — А про черный вход видимо не подумали. Что взять с глупых детей?

Мастер кивнул помощникам, чтобы занесли тело, а сам посторонился, пропуская посетителей внутрь. От этого движения его слегка шатнуло. Да и вообще Иннуарий вдруг почувствовал себя так, будто недавно употребил не меньше литра крепкого вина. И с каждой секундой опьянение становилось все сильнее. Уже засыпая, Иннуарий увидел, как переглядываются и кивают друг другу посетители, но ни осознать, ни насторожиться уже не успел. За его спиной точно так же свалились помощники, только что затащившие труп.

Эпилог

Дышать становилось все тяжелее, воздух уже обжигал легкие, как бывает, когда с холода заходишь в парилку. Я терпел до последнего, а когда стало совсем невмоготу, потянулся к повязке. Именно в этот момент распахнулась дверца камеры сгорания и меня потянуло наружу, на свежий воздух и прохладу.

— Успели! — прозвучал над головой голос Доменико. — Боги, брат, ты не поверишь, как я рад тебя видеть! Давай я помогу тебе отсюда слезть, мы торопимся.

Я хотел сказать, что нужно замотать мне получше рану в груди, потому что и без того уже почти истек кровью, а если пошевелюсь, рана снова откроется. Но получилось только пробормотать что-то невнятное, да слабо пошевелить рукой. Меня, впрочем, каким-то чудом поняли. Над головой появилась Кера, принялась неумело, но аккуратно обматывать мне плечо и грудь какой-то грубоватой материей, а Доменико откуда-то притащил кувшин с разбавленным вином, и мне в глотку полилась чудесная, прохладная и невыразимо прекрасная жидкость, которая просто возвращала меня к жизни.

— Все, потерпи дружище. Сейчас мы вас с Марком поменяем местами, и мы уберемся отсюда, — попросил Доменико.

Я удивился. Что значит, поменяем местами с Марком? Потом меня сняли со стола, а на мое место потащили сверток с чьим-то телом. Очевидно, Марка. Тело внезапно шевельнулось, и Доменико вздрогнул.

— Домина Ева, он что, живой?

— Конечно, — удивилась Кера. — Диего же запретил мне убивать без разрешения.

— Добей, — прохрипел я. Ужас какой. Марк, конечно, заслуживает смерти, но только что чудом избежав сожжения заживо я не желал такой участи кому бы то ни было. Промелькнула мысль, что не стоит перекладывать убийство Марка на плечи Керы, но я сам ей удивился. Оставить в живых его мы не можем, да и не хочу я. Убивать лично? Ну, в моем нынешнем состоянии, даже если мне дадут в руки нож, я буду долго стараться. А револьвером, я так понимаю, мы не можем воспользоваться.

Пока я рефлектировал, Кера без лишних сомнений до характерного хруста крутнула голову завернутого в ткань тела и задвинула его в камеру. Мне же с каждой секундой становилось все лучше — видимо живительная влага впитывалась в кровь. Встать самостоятельно я даже и не пытался. Кера легко подняла меня на руки, и понесла к выходу. По дороге я имел удовольствие наблюдать три тела в форме работников крематория.