Сепаратист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 54

Петра вскочила на ноги, гневно уставилась мне в лицо.

— Я не ожидала от вас такой слабости, Диего. За то время, что мы знакомы, я привыкла видеть, что вы в принципе не способны сдаться! Я в вас разочарована. Но знайте, даже если вы опустили руки, я не успокоюсь до последнего!

Да, неприятно выглядеть слюнтяем перед девушкой, к которой испытываешь только теплые чувства. Неприятно, но я еще не забыл, кто поспособствовал моему пленению. Уверен, если ее брат узнает о любой попытке меня освободить, он приложит все усилия, чтобы она провалилась. По крайней мере, это он постарался донести информацию о вознаграждении за мою шкуру до моих парней. Любопытно, что будет, если я намекну Петре о своих подозрениях по поводу того, что мой арест совсем не расстроил Валерия. Я почему-то уверен, что она не в курсе. Так играть нельзя.

— Простите, Петра. — Прервал я ее. — Вы правы, это слабость. Однако если вы всерьез хотите помочь, вы не станете затягивать процесс. Как видите, у меня тут довольно неуютная обстановка. Я не герой, и совершенно уверен, что долго пыток не выдержу. Мне бы не хотелось в конце концов рассказать моим тюремщикам что-то, что будет использовано против моих друзей. Поэтому я прошу вас проявить милосердие и не затягивать это представление, оно на руку только нашим врагам. Всем будет лучше, если оно закончится как можно раньше. И да, последняя просьба — если уж вас тут слушаются, попросите принести воды. Лучше целое ведро. Мне уже давно не давали пить, да и хотелось бы умыться.

Девушка сверкнула на меня глазами. Несмотря на сердитый вид, было заметно, что она вот-вот расплачется. Так и не ответив, Петра махнула рукой и выскочила за дверь. Через полчаса, подошел доктор. Вместе с ним в камеру принесли воду, одежду и обед, причем такое ощущение, что он был приготовлен в одном из дорогих ресторанов. Смело могу утверждать — в этой жизни так изысканно трапезничать мне не доводилось ни разу.

Глава 22

Весь день Доменико крутился вокруг тюрьмы, пытаясь найти хоть какой-нибудь способ вытащить брата. У самого парня статус оказался низковат, чтобы его пропустили внутрь второй раз. Похоже, в прошлый раз жандармы что-то заподозрили из их разговора, а может, дело было в том, что сбежала домина Ева. Так или иначе, пробиться внутрь чтобы навестить Диего у него так и не вышло.

В Сарагосу он прибыл не один — десяток надежных парней, бывших работников завода, временно переквалифицировавшихся в боевиков. Когда в Памплоне стало известно, что Диего пленили, многие рвались его освобождать. Доменико видел, что брат не слишком заботится о собственной репутации среди повстанцев, и тем не менее, его не только уважали. Диего восхищались. Что там, после того, как вернулся в город, доминус Ортес с удивлением замечал, что многие подростки отращивают себе такую же прическу, как у кузена. Среди детишек младшего возраста стала популярной игра «Диего против чистых». Дети — не врут, и чаще всего их отношение — это отношение старших родственников, так что общее настроение в Памплоне не вызывало удивления. Доменико сорвался в Сарагосу в спешке, в тот же день, когда узнал, куда пропал брат, и успел увидеть только самое начало народных волнений, но не сомневался — при нужде для освобождения парня соберется небольшая армия. Что там говорить, почти все контубернии готовы были сорваться сразу же, вместе с ним, и только уговоры Северина позволили остудить горячие головы.

Состояние, в котором Доменико нашел кузена заставило парня пожалеть, что поддерживал Северина в его уговорах. Брат был едва жив. Им так и не удалось поговорить нормально, а намеки, Доменико надеялся, он просто неправильно понял. Возвращение домины Евы расставило все по своим местам — оказывается, Диего действительно не рассчитывает на побег. Доменико не отчаялся. Во время встречи с Алейрами подробно рассказал о том, в каком состоянии нашел Диего, и о том, какие у него перспективы. Если Валерий Алейр не проявил особого энтузиазма, то Петра была в ярости. Совершенно проигнорировав робкие попытки брата ее успокоить, Петра заявилась сначала в магистрат, где буквально поставила всех перед фактом, что будет защищать Диего, а потом, прямо оттуда рванула в тюрьму и чуть ли не взяла ее штурмом. Безусловно, сыграла роль ее фамилия. Доменико не обольщался — попробуй он провернуть нечто подобное, и его в лучшем случае выпроводили бы, а в худшем, посадили в соседнюю с Диего камеру. Тем не менее, оказией он воспользовался. Прошел на территорию тюрьмы вслед за девушкой, и пока она устраивала кавардак, под предлогом охраны знакомой успел неплохо оценить происходящее в здании.

Увиденное ввергло молодого человека в уныние. Местные власти явно учитывали, что важного пленника могут попытаться освободить, и очень хорошо к этому подготовились. Пожалуй, тут действительно потребуется целая армия, но ее нужно сначала собрать, а потом еще как-то довести до Сарагосы. Нереально. В одном из ящиков, которые Доменико привез в Сарагосу, лежали около ста сорока фунтов этой чудесной взрывчатки, динамита. Однако даже с таким козырем Доменико не видел, как они смогут освободить брата. Можно устроить переполох, можно даже взорвать стены, вот только сразу после этого налетчикам предстоит встретиться с целой манипулой легиона освободителей, ротой жандармов, и как вишенка на торте — пятью десятками монахов чистого.

В снимаемый целиком домус парень вернулся в крайне подавленном настроении, и даже как всегда безмятежно-отстраненное личико домины Евы его не успокоило.

— Ты напрасно беспокоишься, — сказала ему девушка. — Диего обещал, что справится. Не стоит ему не доверять. Нужно просто помочь ему.

Доменико искренне верил в выдающиеся способности недавно обретенного брата, но он просто не представлял, как тот сможет избежать смерти. И как ему помочь. Настроение только ухудшилось, после того, как в дом ворвалась домина Петра, и тут же принялась бросаться обвинениями.

— Пока мы с вами тут наслаждаемся жизнью, Диего там пытают, вы разве не понимаете? Он совсем один, в камере, тяжело раненый, и каждый день к нему врываются мерзкие твари, которые жгут его светом, подключают к рукам динамо-машину, и боги знают, что еще! Его лишают еды и воды! А он молчит, опасаясь выдать что-то, что может повредить его друзьям! И после всего этого вы заявляете, что не знаете, как ему помочь?

Доменико, сидевший в кресле, обхватив голову, поднял глаза на гостью.

— Он сам просил ничего не предпринимать.

— Если меня будут мучать несколько дней подряд, я тоже наверняка буду считать смерть избавлением. Но это вовсе не значит, что смерть — это то, в чем я действительно нуждаюсь! Мне казалось, вы очень дружны, так почему теперь вы с такой легкостью оставляете друга на растерзание врагам, доминус Ортес? Неужели вы думаете, что он поступил бы так же?

— Нет, — покачал головой Доменико. — Нет, Диего никогда не позволил бы себе так поступить. И вы правы, Петра. Мы тоже так делать не будем, потому что в таком случае просто потеряем право называться эквитами. Я не собираюсь оставлять его, но пока действительно не вижу, как мне справиться наличными силами. У меня двадцать человек, которые готовы пойти в огонь и воду, но этого мало! Я не вижу, как устроить тайный побег, а наглый штурм просто обречен. Мы не поможем Диего и сами сложим головы. Будь у нас хотя бы вдесятеро больше людей, и можно было бы хоть что-то придумать. Не сейчас, а прямо во время казни, когда охрана в любом случае не будет настолько мощной. Но я боюсь, мне просто не хватит времени, чтобы организовать переправку такого количества солдат в Сарагосу!

— У моего брата здесь, в Сарагосе, целых четыре центурии. — вскинулась Петра.

— Вот только ваш брат почему-то не стремится помогать, — с горечью констатировал Доменико.

Петра, разгоряченная спором, вдохнула, чтобы возразить, но осеклась.

— Он в самом деле не проявляет особого энтузиазма, — согласилась девушка. — Но это не важно. Важно то, что доминус Диего не раз спасал мне жизнь, и к тому же его стараниями я не осталась однорукой. Поэтому какие бы соображения ни двигали Валерием, он сделает все, что потребуется.