По следу скорпиона - Федотова Юлия Викторовна - Страница 75

– Я не юная дева, я воин. Дай еще кусок пирога, не дотянусь.

– Это уже третий, не считая всего остального! – схватился за голову гном. – Лопнешь.

– Оставь человека, пусть ест, сколько хочет! – сердито зашипел Хельги.

Его незамедлительно поддержала Энка:

– В самом деле! Удумал ребенка куском попрекать! Лучше бы за Рагнаром следил, он уже бутылку вина усидел! Напьется, что делать будем?

– Не напьюсь, – добродушно отмахнулся рыцарь. – Эттелийское винцо слабенькое. Мне его в детстве вместо соков наливали.

– Все наши пороки – из детства! – изрекла Меридит философски. Она совершенно не понимала, как можно с таким удовольствием потреблять заведомо прокисшее пойло. Пиво – вот напиток, приличествующий воину. Пиво с копчеными колбасками.

– Пиво тоже хорошо, – согласился наследник престола Оттонского. – Пиво пивом, вино вином, одно другому не мешает… в смысле, если потреблять по отдельности. – И хихикнул, припомнив что-то свое, личное.

– Не пили вы доброго анисового эля, – ностальгически вздохнул Орвуд.

– Пил я добрый анисовый эль, – живо откликнулся эльф. – Как вспомню, так вздрогну! Пришло же кому-то в голову добавлять в эль анис! Ужас!

– Где ты мог пробовать анисовый эль? Его варят только у нас, в Даан-Азаре! – взвился гном.

Эльф усмехнулся:

– Специально купил на ярмарке в Дольне. Хотел попробовать ваш хваленый напиток! Да только пожалеть пришлось.

– Тебе продали подделку, – сделал вывод Орвуд. – На Дольнском рынке все поддельное, даже деньги сплошь и рядом. Даан-Азарский эль – это напиток богов!

– Напиток богов не может вонять анисом.

– Очень даже может! Все боги любят анис!

– Нет, не любят.

– А я говорю, любят!

– А зато моя тетушка черничный кисель варила! – изрекла Ильза мечтательно, но без грусти. По правде говоря, это было едва ли не единственным ее приятным воспоминанием об упомянутой тетушке. – Хельги, а ты что любишь пить?

Хельги вдруг живо представился огромный раскаленный город, земля под мягкой расплавленной коркой, зловонная гарь, мертвый рев самоходных повозок, шум многотысячной толпы – и тот спасительный глоток, что вернул его к жизни чуть не из обители предков.

– В мире Макса есть такое – холодное, коричневое и шипит. Сроду ничего лучше не пил!

– Крепкое? – осведомился Рагнар.

– Нет. Оно вообще не спиртное.

– У-у. – Рыцарь сразу утратил интерес к чужеземному напитку.

Постепенно питейная тема иссякла, и беседа перешла в иное русло. Снова принялись гадать о причинах своего визита в дольнский замок.

– Может, дело вовсе не в люксограмме? – рассуждал эльф вслух. – Вы не встретили там чего-нибудь неожиданного, примечательного?

Сильфида ухмыльнулась:

– Как не встретить! Валялся во всей красе, у шкафа! Хвост раскинул, будто у себя дома! Ни стыда, ни совести!

– Кто валялся?!

– Как кто? Братец его! – Она кивнула на демона. – Гуго Ингрем собственной персоной. Думаешь, дело в нем!

– Почему нет? Он вырос среди мангорритов, наверняка посвящен в их тайны. Знает способ захвата власти над миром. Обосновался в замке под видом ручного волка и дожидается нужного момента!

– Вряд ли он рассчитывает захватить власть сам, – возразил Хельги. – Король Дефта – колдун, он наверняка рано или поздно почувствовал бы угнездившееся рядом зло, и уж во всяком случае легко отличил бы сприггана от природного волка. Скорее всего, Гуго просто продал ему тайну и теперь обретается в замке на законных основаниях в качестве консультанта.

– Точно! – подхватила сестра по оружию. – Это Силы Судьбы предупредили нас, что на сцене объявился еще один опасный игрок – правитель Дефта Будем иметь в виду… А я гадала: зачем ему понадобилось нанимать войско против орков, если они прежде неплохо ладили? Нет, это войско против мангорритов, которые захотят проникнуть в храм!

– Тогда я план стратегических позиций неправильно составил, я ведь его на орков рассчитывал, – отметил Хельги немного удручённо. Он привык исполнять поручения добросовестно и ответственно.

– Вернись, перерисуй! – хмыкнула Энка. – И вообще, хватит рассиживаться, весна на носу!

Сильфиде никогда не сиделось на месте, такая уж у нее была вредная натура.

Из трактира они снова побрели в порт – вдруг представится возможность добраться до дельты морем. Каково же было ликование Рагнара, когда он узрел на мачте одного из стоявших у причала судов сине-серебряный флаг Оттонского королевского дома! И каково было ликование самого короля, заключившего отпрыска в объятия после десяти месяцев разлуки! Друзьям сына он тоже был несказанно рад, со всеми вытекающими последствиями: Оттонский королевский дом славился хлебосольством по всему Староземью. Ильза успела десять раз пожалеть о своем чревоугодническом поведении в Эттелии. Ведь она хоть и была воином, а не нежной девой, желудок имела всего один. И теперь он ей ох как понадобился! Степень уважения к хозяину в Оттоне измерялась количеством съеденного за столом. Если бы Рагнар не сдерживал рвение родителя, тихонько напоминая, что по себе других не судят, у каждого свой аппетит и возможности, к тому же они долго голодали и не могут объедаться так сразу, – плохо пришлось бы не одной Ильзе.

Время на «Морском драконе» летело весело и незаметно. Не о чем беспокоиться, не о чем заботиться – ешь, спи вволю, развлекайся, как хочешь. Каждый, начиная с простого матроса и заканчивая самим королем, рад тебе угодить.

Эдуард невольно сравнивал Рагнарова отца со своим. Как же они были непохожи: жизнерадостный, шумный, немного простоватый, крепкий и ловкий правитель Оттона и желчный, своенравный, изнеженный до предела Филипп Ольдонский.

Первый любил горланить моряцкие песни на пару с вечно подгулявшим боцманом, сменял капитана на вахте, пировал (иначе эти трапезы не назовешь) за одним столом с командой, помнил имена всех матросов, знал, сколько у каждого жен, детей и коз. Второй даже одеваться самостоятельно, без помощи слуг, считал зазорным для своего величества, к вельможам и министрам обращался «эй, ты!» и даже к собственным детям относился с легкой брезгливостью. На Севере разудалых южных правителей считали едва ли не дикарями. Завидовали их богатству, искали торговых и военных союзов, но за глаза называли неотесанными мужланами, делали персонажами забавных небылиц и откровенно презирали. Раньше Эдуард думал как все, но если бы теперь ему предложили выбор, не задумываясь, предпочел бы Рагнарова отца собственному. Нет, не мог он забыть свист хлыста, жгучую боль и развязный хохот прихлебателей-слуг… Король Оттона никогда не обошелся бы так даже с простым подданным, тем более с собственным сыном!..

От размышлений о грустном его отвлек сочный, раскатистый бас короля:

– Старый Р'Оверин рыдает, Элеонора рыдает, весь двор рыдает, а я им говорю: нечего слезы лить, набегается и вернется!.. И то сказать, изуродовали парня – скоро двадцать лет стукнет, а он все за мамашину юбку держится! Нарядится в кружева, не то наследник, не то фрейлина! Радуйтесь, говорю, может, наконец воином станет. А эта курица, тетка твоя, все хлюпает: пастушка, пастушка! Подумаешь, пастушка! Твоя мать… – Он кивнул на сына, обращаясь к слушателям: – Его мать тоже не самых голубых кровей, скрывать не буду. На Закатных островах настоящих королей нет, так, вожди всякие-разные… А разве плохая вышла жена? Какого воина мне родила! Не чета вашим Улль Брианам! К слову, пастушка эта – прехорошенькая! Эх, будь я помоложе… неважно. Клыки ее, конечно, малость портят, так и у Улля теперь тоже клыки – два сапога пара. Интересно, детки у них тоже такие же родятся? – В голосе его звучал искренний познавательный интерес.

– Вряд ли, – ответил Хельги серьезно. – Если только не начнут добывать на жизнь пением.

– А ты откуда знаешь? – удивился король.

– Знаю. Это я сам их и проклял, певцов, – признался Хельги, – нечаянно.

Король звучно расхохотался:

– То-то гляжу, зубастого народу повсюду развелось, как упырей на кладбище, и все петь норовят! К чему бы это, думаю… А снять твое проклятие нельзя? Ума не приложу, как Р'Оверинам чадо в таком виде возвращать! Как бы удар герцога не хватил.