По следу скорпиона - Федотова Юлия Викторовна - Страница 51

– Самый настоящий. Он спасает мир. И не брыкайся, не то он тебя скинет. Сиди смирно.

К радости Меридит, настоящий принц не узнал, что его опять приняли за орка. Беседа велась на дисьем диалекте, весьма существенно отличающемся от общепринятого староземского языка, в частности, само слово «орк» звучало как «урук» или что-то в этом роде. Из всех присутствующих по-дисьи худо-бедно понимал один Хельги.

– О чем они говорят? – приставала к нему изнывающая от любопытства Энка. – В жизни не слышала, чтобы дисы так трещали! Какой разговорчивый ребенок!

– Про бабушек, Вальхаллу и принцев, – отвечал демон.

– Ты в каком поселении живешь? – спросила Меридит дорогой.

– В Сваахольме.

Меридит присвистнула. Сваахольм был от здешних мест днях в трех пути.

– А сюда тебя как занесло?

– Я тут у бабушки. Мама на Юг ушла, а меня сюда сбагрила. Сейчас все туда подались, на заработки. Орки большое войско собирают, война будет… А правда, в твоем роду одна бабка на море разбойничает?

Меридит нехотя подтвердила.

– Везет! Я тоже хочу на море! А правда…

– Если ты попадешь в Вальхаллу, твой род назовут «Род Болтливой Агды», – прервала ее Меридит.

– А как ты узнала, что меня зовут Болтливая Агда? – невинно удивился ребенок.

– Трудно было не догадаться! – фыркнула диса.

Впрочем, ей было грех жаловаться. Сведения, полученные от разговорчивой девчонки, очень обнадеживали. Риск встречи с самыми зловредными из теток сводился к минимуму. Уж кто-кто, а они никогда не упускали возможности подзаработать и теперь наверняка обретаются где-нибудь в Кансалоне или Корр-Танге.

Воодушевленная этой новостью, Меридит решилась даже зайти в одно из поселений, пополнить запас продовольствия. Решение ее было встречено радостными возгласами тех, кто дотоле в дисьих домах не бывал. Почему-то их страшно занимало, как живут дисы в мирное время.

Хотя ничего особенного их там не ждало. Селились дисы в аккуратных бревенчатых домах с пологими односкатными крышами. Передняя, выходящая на улицу стена была ниже задней, отчего строение приобретало несколько нахохлившийся вид. На узких, с толстыми переплетами окнах висели вышитые занавески. «Трофейные», – пояснила Меридит, а то подумают еще… Возле некоторых жилищ покачивались на ветру отцветшие мальвы. Этим приметы оседлости исчерпывались. Не было ни заборчиков, ни огородиков, ни даже сараюшек для скотины. Зато имелся отличный плац, мощеный булыжником. И что-то вроде полосы препятствий со снарядами, больше похожими на приспособления для пыток. А еще там был огромный амбар или склад – короче, то место, где дисы хранили запас провизии, общей для всего поселка.

На улице было пустынно. Большинство дис ушло в поход, дома оставались старухи, для которых и трех приставок «пра» было мало, и девчонки, маленькие настолько, что в бою станут обузой… Да, видно, серьезные дела затеваются нынче на Юге.

Знакомые в поселении все-таки встретились. Несколько старух, почти родственниц. Только и спросили, не бросила ли она свои глупости, что слышно об их подружке, бабке-разбойнице, и не пора ли тебе, девка, о дите подумать, не маленькая уже. Меридит отвечала коротко: «Не бросила. Ничего хорошего. Не пора!» Бабки не обижались, они ведь тоже были дисами. И продуктов они дали, не скупясь, и от предложенного Рагнаром золота отказались. Дисы не торговлей живут. Раз надо, берите. Не последнее отдаем.

Отдавали в самом деле не последнее. Склад ломился от всевозможной снеди – знать, удачным выдалось лето. Вот вам и «Вечный мир»!

– А почему у вас всю еду в одном месте держат? – поинтересовалась Ильза. – У нас в Лотте в каждом доме была собственная кладовка.

– Не дисье дело – в кладовках возиться. Женское. Под проклятие можно попасть. Правда, некоторые считают иначе, говорят, в домах, где одни мужчины, тоже кладовые есть. Но большинство предпочитает не рисковать.

– И не боитесь вы оставлять столько добра на старух и малолеток, – осудил Эдуард, неплохо осведомленный о нравах населения Безрудных гор. – Зимой голодно станет, народ разбойничать выйдет, могут позариться. Перебьют все поселение.

Меридит пренебрежительно фыркнула:

– Пусть попробуют сунуться. Хотела бы я посмотреть, кто кого перебьет. Думаешь, старухи из немощи дома сидят? Ничего подобного! Им дай волю, вперёд колонны на Юг ускачут. С детьми вынуждены оставаться.

– А мамаши почему с детьми не сидят? – спросила Энка с негодованием, ее опечалила горькая участь бедных дисьих старушек. Каково им, несчастным, приходится: вместо любимого дела заставляют пасти чужих девчонок.

– Так ведь проклятие! Оно единственное женское дело допускает – рожать. А сидеть уже нельзя.

– Тогда почему бабкам можно?

– Потому что старые всегда с внуками сидят, независимо от пола. И бабки, и дедки! – объяснила Меридит с торжеством, будто сама изобрела сей хитроумный способ обойти проклятие.

Чем больше рассказывала Меридит о тонкостях дисьего бытия, тем больше Аолен укреплялся во мнении, что добрая часть их запретов не что иное, как этнические предрассудки. Осторожно, чтобы не задеть, он поделился сомнениями с дисой.

Та, вопреки опасениям, не рассердилась, а вроде бы даже обрадовалась:

– Ты думаешь? Вот и мне давно уже кажется, что наши бабы вертят этим проклятием как хотят. Шить можно – вязать нельзя. Мясо варить можно – варенье нельзя. Но если в банки не раскладывать, а сразу съесть, то можно и варенье. Замуж выходить нельзя, а без брака… гм… встречаться можно. Потому что в Аполидии… впрочем, неважно.

– А в мире Макса случаются однополые браки, – сообщил Хельги неизвестно к чему.

– Спасибо, осчастливил. Так вот, я порой думаю, а есть ли оно на самом деле, наше проклятие?

– Надо проверить! – воскликнула Энка с энтузиазмом. – Начни делать что-нибудь чисто женское, и посмотрим, что выйдет.

– Что именно? – скептически поморщилась Меридит. – Нарожать детей и засесть с ними дома?

– Ну зачем же так радикально, – возразила Энка. – Начни с малого. Давай я тебя вышивать поучу, что ли.

Предложила и пожалела. Потому что из всего дамского рукоделия ей в свое время удалось освоить один-единственный шов с поэтичным названием «козлик». Для роли наставницы явно маловато. К счастью, Меридит с негодованием отвергла предложение подруги. И не потому, что сочла его оскорбительным для воина. Втайне она давно мечтала именно вышивать.

Когда никто не видел, она любила зайти в лавку со всяким женским припасом и подолгу стояла у прилавка. Разглядывала холстинки, лубяные пяльцы, иголки в смешных подушечках, булавки с красивыми наконечниками из цветного стекла, какие-то маленькие симпатичные приспособленьица, которым она и названия не знала, мотки кружев и тесьмы, пробирочки с бисером и речным жемчугом. А главное – нитки! Шелковые, радужные, нежные, их так и хочется взять в руки, подержать. Особенно хороши южносехальские, с неоднородной окраской, переходящей от более светлого к более темному тону.

Однажды она не удержалась и купила, просто так, ни за чем, сиреневый моточек. Хранила его, завернув в платок, во внутреннем кармане на манер талисмана. И показывала только Хельги, он один мог ее понять. У самого на дне походного мешка всегда болталось несколько абсолютно бесполезных, потому что не серых, но очень, с его точки зрения, приятных камешков, окатанных океаном почти до блеска, и пестрая раковина, ципреи. Иногда Хельги извлекал ее на свет божий и приставал к сестре по оружию: «Правда, в ней есть совершенство?»

Так вот, вышивать Меридит очень даже хотелось. Но все же не настолько, чтобы рисковать собственной сущностью в угоду любопытной сильфиде. А потому вопрос о реальности дисьего проклятия остался открытым.

Двадцать пятого сентября – Хельги хорошо запомнил дату (в этот день у него была лекция по фораминиферам) – они вышли, точнее, выбрались через болота, буреломы и каменные осыпи к местам обитания мангорритов. Тут нужна была особая осторожность. По слухам, сектанты имели привычку убивать непрошеных гостей. Шли крадучись, как в разведке. И чем дальше, тем тревожнее и пакостнее становилось на душе: что-то неуловимо гнетущее смутно ощущалось вокруг, но оно еще не оформилось настолько, чтобы можно было понять его природу.