Трое за Ларцом - Федорова Екатерина - Страница 53

Цветок-бабочка взмыл вверх на вершок, а затем важно и неторопливо спланировал на руку ведьмы.

— Все, — сказала ведьма и бережно завернула оранжево-черное чудо в лоскут шелка, неизвестно откуда взявшийся у нее в руке. — Бери, эльф. Это та самая Лика Вера. Цветок всех ищущих. Держи ее при себе. С ней, куда бы ты ни шел, все равно придешь куда надо. И ей не требуется никаких слов — нужно лишь верить и искать.

— И все?

Вигала с сомнением на могучем широкоскулом лице посмотрел на руку ведьмы. Скептически дернул краешком рта.

— Эх эльф… А еще говорят, что эльфы знают о травах и цветах практически все. А что не знают — то чуют, как звери. Разве Вере нужно что-нибудь еще, кроме веры?

Ведьма молча и весьма почтительно подала эльфу шелковый узелок. Края узелка слегка вздымались и легонько трепетали. Эльф принял увернутую в шелк Лику Веру, с некоторой неловкостью засунул ее себе за пазуху.

— Ну а теперь пошли отсюда! Давайте-давайте, убирайтесь. Ходят тут всякие, приличным женщинам, отдыхающим после разнообразных ночных трудов, спать не дают…

Носатая старушонка с завидной решимостью выставила их из своего дома и тут же заперла за ними дверь. Накрепко заперла, под звуки громкого ворчания и утробные скрипы и перестуки дверных запоров. Ясно было, что аудиенции — the end…

На улице уже рассвело. В разные стороны текли ручейки магов, облаченных в свои традиционные хламиды. Лица у всех были задумчивые и деловитые — ни дать ни взять должностные лица, спешащие поутру в свой любимый Пентагон…

— Ну? — спросил Тимофей у вставшего в задумчивую позу Вигалы. — Куда идем мы с Пятачком?

— Секрет, — огрызнулся эльф. — Куда идти, если я и сам не знаю? Одно точно: цветочек у меня в кармане — готовый смертный приговор нам обоим. Последнего натуралиста, возжелавшего позаниматься зеленой магией непременно с травинкой в руке, кураторы среды приговорили к располосовыванию заживо. Вот так-то, человек. Боятся в городе магов зелени, до ужаса боятся — поскольку мир Эллали этот город не принял, ему его навязали… А обиженные миры, в отличие от вашей и нашей бедной планеты по имени Земля, умеют за себя мстить. Даже в одном листке может таиться сила, способная крушить та-акие заклятия. И все — одним лишь своим присутствием в городе…

— А как это — располосовывание? — с дрожью в голосе поинтересовался Тимофей.

Умные сведения о том, почему все-таки город магов боится всякой зеленой травки, его интересовали мало. Говоря словами домового Трегуба, посиживающего сейчас в полной безопасности за стенами города в компании с грозным Эскалибуром, — не спрашивай о многом, спрашивай о нужном.

— Вашу земную газонокосилку представляешь? — не слишком дружелюбно просветил его Вигала, хмуро озирая окрестности и спешащих магов. — Вот под нее и засовывают. Чаще — вперед ногами, чтоб подольше мучился. Слишком уж боится город магов всего зеленого и растительного, прямо-таки до жути боится. Даже зеленой магией, по определению — магией травы и листа, здесь занимаются не иначе как на расстоянии. Маг тут, а травка — непременно в другом мире. И заказы на этот вид магии принимают исключительно из других миров, чтоб подальше и незаметно…

— Виртуально, значит, работают, — блеснул эрудицией Тимофей.

— Вот-вот…

Эльф покрутил головой в стороны, щелкнул зубами, досадливо дернув углом рта.

— Значит так. Сказано было — иди куда захочешь, хоть направо, хоть налево, все равно придешь куда надо. Только верь… Так куда двинем, человече, направо или налево?

— Э-э… — подрастерялся Тимофей и потерянно промямлил: — А что я-то? Я вообще чуять не умею, как собака…

— Здесь не надо чуять. Тут верить надо. А вы, человечки, в этом деле первые мастера. Верите во все, что сумели сами себе напридумывать, — и в чертову дюжину, и в чих, и в сон, и в бабкин сглаз…

— Ладно-ладно, — поспешно вставил Тимофей, краснея по ходу перечисления. — На… налево.

— Почему налево?

— Не знаю, — убито сказал Тимофей. — Знаешь, как в стихах — кто там шагает правой? А ну, все разом — налево!

— Ну-ну. Но ты веришь, что Леху мы найдем?

— А то как же, — пробормотал Тимофей, хотя на деле верил в это мало.

Потому что искать чужака в городе, попавшем под террор своего собственного руководства, — дело практически безнадежное. И даже опасное — для участников поиска.

Хотя верить в то, что Леху они найдут и непременно спасут, хотелось до ужаса.

Эльф широко шагнул, сразу же завернув налево. И потопал по каменной мостовой длиннющими шагами.

Тимофею ничего не оставалось, как потрусить за ним следом. Как всегда — что для эльфа ходьба, то для бедного сенсея быстрый бег трусцой…

С этого момента события стали раскручиваться быстро и стремительно, как эпизоды из кошмарного сна.

Бег налево продолжался. Время от времени Вигала тормозил на перекрестках и быстро переспрашивал Тимофея — куда идти дальше? Тот отвечал наугад. И снова мчался трусцой за эльфом.

Они неслись по узким улицам уже часа три, не меньше. У Тимофея давно уже появилось полное ощущение того, что каменный город строился когда-то как лабиринт. И сейчас они просто бесконечно кружили по его улицам, вновь и вновь пробегая одни и те же перекрестки.

Очередной поворот завел их в тупик. Вигала посмотрел на Тимофея, пренебрежительно хмыкнул — дескать, дерьмовый из тебя верующий! И проводник тоже — того, на манер Сусанина… Затем эльф развернулся, изготовившись для бега обратно. Видно было: выносливому эльфу этот забег, что бешеной собаке, — семь верст не крюк.

А вот Тимофей устал. Три часа по жаре, по каменным жестким мостовым…

— Вигала! — дрожащим голосом позвал он и опустился на корточки возле одной из стен. — Давай передохнем, что ли…

Стена под спиной была твердая и прохладная. Тимофей весьма предусмотрительно присел на теневой стороне улицы.

— Некогда передыхать! — твердо сказал эльф. Но все же остановился.

— Передохнем, умоляю… — страдающим голосом воззвал Тимофей к чувству сострадания.

Хотя есть ли оно у эльфа?

Вигала фыркнул. Но возле стены присел.

Вокруг каменными громадами нависали дома, на которых краска кое-где потрескалась, а кое-где полопалась. Дома в этом тупике были окрашены исключительно в теплые тона — красный дом, оранжевый, нежно-персиковый… Тимофей, правда, и не помнил, какой вид магии эти —цвета означали.

На другой стороне улицы вдруг скрипнула дверь. И слегка приоткрылась.

— Что-то пить хочется, — неуверенно проговорил Тимофей и приподнялся с корточек.

Дощатая дверь, прятавшаяся в глубоком стенном проеме, была приотворена на ладонь. Из нее тянуло темнотой, тишиной и прохладой. Тимофей для приличия постучал об косяк, громко крикнул в глубь дома:

— Хозяева! Попить не дадите?

В ответ на крик из глубины дома раздались шаркающие шаги. Секунд через пять на пороге появился громадный субъект — голый по пояс, с обрюзглой волосатой грудью и жирным обвислым пузом. Сверху возвышалась огромная рожа, вся в каких-то рожках и иголках. Как у дикобраза. Да еще и серо-фиолетового цвета. Спереди рожа переходила в свинообразное рыло, затейливо украшенное толстой щетиной и клыками, как у вепря, — по обе стороны от пятачка.

А снизу, на серой груди красовалась цепочка. Толстая такая, золотая, с замысловатым плетением.

— Мне водички бы… — протянул Тимофей, не отрывая глаз от блестящей золотой цепи. — А то так пить хочется, что и переночевать негде…

Усталость и сонливость с него как рукой сняло. Не подвела Лика Вера, цветок ищущих…

— Нету! — утробно рыкнул субъект и попытался было закрыть дверь.

Сенсей, по-змеиному изогнувшись, сунул ногу в щель. Цапнул хозяина за плечо и руку, закрутил конечность назад, отчего тот истошно взвыл. И сделал довольно-таки уверенную попытку разогнуться. Силы у субъекта было немерено. Но и захват сенсей удерживал под крутым углом — без слез не разогнешься никак, даже и пробовать не следует.

Тимофей нажал на локоть еще разок, чтобы пресечь у клиента всяческие трепыхания. И сказал через плечо подошедшему сзади и вечно невозмутимому Вигале: