Будет скафандр – будут и путешествия - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 14

Я мгновенно уснул.

Снилось мне черт-те что – космическая опера[6], и только. Драконы, Арктурианские принцессы, рыцари в сверкающей космической броне, и все по телевизору. Вот только диктор пришелся мне не по душе – с голосом Туза Квиггла и с лицом его. Он высунулся с экрана, червяки, вылезающие изо рта вместо языка, угрожающе шевелились:

– Победит ли Беовульф дракона? Вернется ли Тристан к Изольде? Найдет ли Крошка свою куклу? Включайте нашу программу завтра в это же время, а пока что просыпайтесь и бегите в ближайшую аптеку за жидкостью для чистки брони фирмы «скайвей» – лучшей жидкостью для самых лучших рыцарей без страха и упрека. Просыпайтесь! – Он высунул из экрана трясущуюся руку и схватил меня за плечо.

Я проснулся.

– Проснись, Кип, проснись, пожалуйста, – трясла меня за плечо Крошка.

– Отстань!

– Тебя мучают кошмары!

– Принцесса угодила в заварушку. А теперь я не узнаю, как она оттуда выберется. Ты зачем меня разбудила? Сама ведь говорила, что надо спать.

– Ты уже несколько часов проспал, а сейчас, пожалуй, настало время…

– Завтракать?

Она пропустила шпильку мимо ушей.

– …попытаться удрать.

Я резко сел, подпрыгнул, отлетел от пола, опустился обратно.

– Это как?

– Толком сама не знаю. Но, по-моему, они ушли. Если так, то лучшей возможности не представится.

– С чего ты взяла, что они ушли?

– Прислушайся как следует.

Я прислушался так тщательно, что услышал собственное сердцебиение, потом сердцебиение Крошки.

Такой тишины мне не доводилось слышать ни в одной пещере.

Достав складной нож, я зажал его в зубах и приложил лезвие к стене. Ничего. Потом к полу и к противоположной стене. Опять ничего. Никаких толчков, шума, вибраций.

– Ты права, Крошка. Но ведь мы заперты.

– Я в этом не уверена.

Я ткнул стену ножом. Пластик, не пластик, металл, не металл. Но ножу этот материал не поддавался никак. Может, граф Монте-Кристо и провертел бы дырку, но у него времени было больше.

– Так как же?..

– Каждый раз, когда они раздвигали и задвигали входную панель, я слышала щелчок. Поэтому, когда увели тебя, я прилепила кусок жвачки к косячку, в который панель упирается в закрытом положении. Прилепила высоко, чтобы они не заметили.

– У тебя есть жвачка?

– Есть. Помогает, когда жажда совсем замучает. Так я…

– Еще кусочек есть? – спросил я жадно. В жизни так пить не хотел.

Крошка расстроилась.

– Ой, Кип, бедняжка! Больше ничего нет. А этот изжеванный комочек я носила на внутренней стороне поясной пряжки и сосала, когда становилось совсем невмоготу. Могу предложить его.

– Гм, Крошка, спасибо, конечно, но, пожалуй, не стоит.

Вид у нее был оскорбленный.

– Смею заверить вас, мистер Рассел, что я не страдаю инфекционными заболеваниями. Я всего лишь пыталась…

– Ну да, ну да, – сказал я поспешно. – Я понимаю. Просто…

– В столь чрезвычайных обстоятельствах можно считать, что это было бы не более антигигиенично, чем целоваться с девушкой, хотя вам вряд ли когда-нибудь доводилось целоваться.

– Не в последнее время, – уклончиво ответил я. – Просто, чего я действительно хочу, так это глоток чистой холодной воды. Или мутной теплой воды. Любой воды. К тому же ты все равно уже прилепила жвачку к двери. На что ты рассчитываешь?

– Так вот, щелчок. Папочка всегда говорит, что когда перед человеком встает дилемма, следует изменить один из поддающихся изменениям факторов, и вновь рассмотреть проблему. Я попыталась внести изменение в картину своей жвачкой.

– То есть?

– Когда они зашвырнули тебя обратно и закрыли дверь, щелчка не было.

– Что?! Так ты еще несколько часов назад знала, что дверь не заперта, и молчала?

– Вот именно.

– Отшлепать тебя надо!

– Не советовала бы, – ответила она ледяным голосом. – Я кусаюсь.

Я ей поверил сразу. И царапается, небось. И бог знает, что еще. Я сменил тему.

– Но почему же ты мне ничего не сказала?

– Боялась, что ты попробуешь выбраться отсюда.

– Само собой попытался бы!

– Вот то-то и оно-то. Но я ни в коем случае не хотела даже пытаться открыть дверь, пока… пока не уйдет он.

Пожалуй, она и впрямь гений. Во всяком случае, по сравнению со мной уж точно.

– Вас понял. Ну ладно, давай поглядим, как нам удастся ее открыть.

Я внимательно осмотрел панель. Комочек жвачки, который Крошка прикрепила насколько могла высоко, помешал панели полностью войти в паз, но панель все равно плотно прилегала к стене, даже щели не было видно.

Я упер в панель острие большого лезвия и навалился. Она, казалось, сдвинулась на одну восьмую дюйма, и – лезвие сломалось. Я закрыл обломок лезвия и убрал нож.

– Есть предложения?

– Может, попробуем прижаться к панели ладонями и отвести ее в сторону?

– Годится. – Я вытер пот с ладоней о рубашку.

– Ну, давай.

Панель отъехала вправо примерно на дюйм – и замерла.

Но от потолка до пола теперь шла щель толщиной с волос.

На этот раз я доломал обломок большого лезвия. Щель не расширилась ни на йоту.

– Ох, – вздохнула Крошка.

– Еще не конец, – я отошел назад и побежал к двери.

Вернее, в направлении двери, потому что ноги у меня вылетели вперед кузнечиком. На этот раз Крошка не смеялась.

Я встал, отошел к задней стене, уперся в нее ногой и попробовал изобразить стартовый толчок.

Упал я перед самой дверью, так что особенно сильно ее не задел. Однако почувствовал, как она пружинит. Она немного прогнулась, потом выгнулась обратно.

– Погоди-ка, Кип, – сказала Крошка. – Сними лучше носки. А я стану позади тебя и буду толкать. В теннисных туфлях я не упаду.

Она была права. На Луне, если у вас нет туфель на резине, лучше ходить без носков. Мы отошли к задней стене. Крошка стала позади меня, упершись руками мне в бедра.

– Раз… два… три… Пошел!

Мы рванулись с грацией гиппопотама.

Я здорово зашиб плечо. Зато панель вылетела из нижнего паза, образовав отверстие дюйма в четыре.

Рубаха моя разорвалась, на двери остались куски моей кожи, а язык был скован присутствием девочки.

Зато отверстие расширялось. Когда в него смогла пролезть голова, я выглянул наружу. Никого нет; хотя это можно было заранее предположить, учитывая поднятый мною шум; если, конечно, им не вздумалось поиграть в кошки-мышки. С них станется. Особенно с него.

Крошка попыталась было вылезти наружу, но я не дал:

– Сиди смирно, я первый полезу.

Еще два рывка, и можно лезть. Я открыл малое лезвие и протянул нож Крошке:

– Со щитом или на щите, солдат.

– А тебе?

– Мне он ни к чему. В темных аллеях я известен как «Кип – Смертельный кулак».

С моей стороны это была чистейшей воды пропаганда, чтобы ее успокоить. Рыцарь без страха и упрека, спасаем девушек по умеренным расценкам, для вечеринок специальная скидка.

Выбравшись из дыры на четвереньках, я поднялся на ноги и огляделся. – Выходи, – сказал я тихо.

Она полезла, но отпрянула назад. Потом показалась в проходе снова, сжимая в руках свою занюханную куклу.

– Чуть было не оставила мадам Помпадур, – объяснила она, запыхавшись.

Я даже не улыбнулся.

Крошка огляделась.

– Похоже, что это корабль, который за мной гнался. Но он точно такой же, как тот, который я угнала.

– Так что, пойдем в рубку?

– В рубку?

– Ну да. Ты же пилотировала тот корабль. Справишься с этим?

– Д-да, наверное… Справлюсь, конечно!

– Тогда пошли.

Я шагнул в ту сторону, куда меня тащили на допрос.

– Но в прошлый раз Материня подсказывала мне, что надо делать. Давай найдем ее.

– Ты можешь поднять корабль?

– Пожалуй, что да.

– Тогда поищем ее, когда будем в воздухе, то есть в космосе, я хотел сказать. Если она на борту, мы ее найдем. Если нет, то нет.

– Что ж, логично, хоть логика твоя мне и не нравится. – Она зашагала вслед за мной. – Кип, какое ускорение ты можешь выдержать?