Сказка - Кинг Стивен - Страница 30

— Нет.

— Книга Откровения. Соедини их вместе, и у тебя получится настоящий монстр. От него лучше держаться подальше. Выключай свет, Чарли. Нам обоим нужно немного поспать. Ты возьмешь свое, а я, возможно, свое. Было бы неплохо немного отдохнуть от боли.

Я потрепал Радар по холке, выключил свет и направился к лестнице, но потом остановился.

— Мистер Боудич?

— Говард, — сказал он. — Тебе нужно попрактиковаться в этом. Ты не гребаный дворецкий.

Я подумал, что в некотором роде так и было, но не хотел спорить по этому поводу в такой поздний час.

— Говард, да. Чем вы зарабатывали на жизнь до того, как вышли на пенсию?

Он усмехнулся. Этот звук был скрипучим, но не отталкивающим.

— Иногда я был землемером, иногда лесорубом. Иными словами, простой дровосек, каких полно в сказках. Иди спать, Чарли.

Я лег в постель и проспал до шести, когда пришло время снова давать ему таблетки — на этот раз не только обезболивающие, но и все остальные. Я снова увидел, что он не спит и смотрит в потолок, и спросил, спал ли он. Он сказал «да», но я ему не очень-то верил.

На завтрак у нас были яйца — омлет моего изготовления. Мистер Боудич сел на край дивана, чтобы поесть, положив ногу с фиксатором на подушку, которая шла в комплекте с его креслом. Он снова попросил меня выйти, пока он пользуется уткой. Когда я вернулся, он уже встал на костыли и смотрел в окно.

— Вам надо было подождать, пока я вам помогу, — сказал я.

Он поцокал языком:

— Ты поправил этот штакетник.

— Радар мне помогла.

— Должно быть, так и было. Теперь он выглядит получше. Помоги мне вернуться в постель, Чарли. Тебе придется положить мою ногу, как и раньше.

Я уложил его в постель. Потом вывел Радар прогуляться на Пайн-стрит, и новые лекарства, похоже, помогли ей, потому что она прошла довольно большое расстояние, пометив по пути телефонные столбы и один-два гидранта автографом «Радар Боудича». После этого я отнес чек мистера Боудича в банк. Дома — папа к тому времени уже давно ушел — я прихватил еще кое-какую одежду и ноутбук. Обед состоял из «эс-энд-эс»[97] для мистера Боудича и хотдога для меня. Замороженный ужин был бы очень кстати (мне нравится «Стауфферс»)[98], но у мистера Боудича не было микроволновки. Я выложил оттаивать немного мяса от «Тиллера и сыновей». Позже я мог бы посмотреть кулинарные видео на «YouTube», если мы не собирались все время питаться пакетным супом и сардинами. Дал мистеру Боудичу его дневные таблетки. Позвонил Мелиссе Уилкокс, как она меня просила — я должен был сказать ей, сколько раз мистер Боудич вставал, что он ел и была ли у него дефекация. На последнее я ответил решительным «нет», и она не удивилась, сказав, что оксиконтин вызывает сильнейший запор. После обеда я отнес конверт в его почтовый ящик и поднял флажок[99]. В конверте лежал его личный чек, выписанный на счет больницы «Аркадия». Я мог бы отнести его сам, но мистер Боудич хотел сначала убедиться, что чек Генриха оплачен.

Я рассказываю вам об этих вещах не потому, что они так уж интересны, а потому, что они дают представление о рутине, которая занимала всю оставшуюся весну и большую часть лета. В некотором смысле это были хорошие месяцы. Я чувствовал себя полезным, нужным и нравился себе больше, чем когда-либо за долгое время. Только кончилось все это плохо.

Днем в среду, во время моих весенних каникул Мелисса приехала вести первое занятие мистера Боудича по физиотерапии. Она называла это терапией, он — болью и пыткой. Ему достались дополнительная доза оксиконтина, чему он был рад, и множество подтягиваний и подъемов больной ноги, что радовало его куда меньше. Я в это время был на кухне и слышал крики, в которых различались отдельные нецензурные слова. Он часто повторял «стой», иногда добавляя «черт бы тебя побрал». Мелиссу это ни капли не смущало.

Когда все закончилось — через двадцать минут, которые, вероятно, показались ему вечностью, — она позвала меня. Перед этим я принес с третьего этажа пару дополнительных стульев (но не тех с прямыми спинками, которые шли в комплекте с обеденным столом и казались мне орудием пыток). На одном из них сидел мистер Боудич. Мелисса привезла с собой большую поролоновую подушку, на которой теперь покоилась лодыжка его больной ноги. Поскольку подушка была ниже сиденья стула, его нога со все еще забинтованным коленом слегка согнулась.

— Посмотри на это! — воскликнула Мелисса. — Уже пять градусов поворота! Я не просто довольна, я поражена!

— Чертовски больно, — проворчал мистер Боудич. — Я хочу вернуться в постель.

Она весело рассмеялась, как будто это была самая смешная шутка, которую она когда-либо слышала.

— Еще пять минут, а потом беритесь за костыли. Чарли вам поможет.

Он честно просидел пять минут, потом с трудом поднялся и взял костыли. Поворачиваясь к кровати, он уронил один из них; костыль с грохотом упал на пол, Радар залаяла. Я вовремя поддержал его и помог завершить поворот. Несколько мгновений мы были прижаты друг к другу, я обнимал его и чувствовал, как сильно и быстро бьется его сердце. Словом, которое пришло мне на ум, было «свирепо».

Я уложил его на кровать, но в процессе этого его больная нога согнулась намного больше, чем на пять градусов, и он завопил от боли. Радар сразу же встрепенулась и залаяла, вздернув уши.

— Я в порядке, девочка, — пропыхтел мистер Боудич. — Ложись.

Она легла на живот, не сводя с него глаз. Мелисса дала ему стакан воды.

— В качестве поощрения за хорошую работу можете принять вечернюю дозу обезболивающего в пять вечера. Я вернусь в пятницу. Знаю, что вам больно, Говард; связки не хотят растягиваться. Но они это сделают, если вы будете выполнять упражнения.

— О Господи, — прошептал он. Потом неохотно сказал. — Ладно.

— Чарли, проводи меня.

Я так и сделал, неся ее объемистую спортивную сумку со снаряжением. Ее маленькая «хонда сивик» была припаркована за воротами. Когда я поднял крышку багажника и положил туда сумку, я увидел на другой стороне улицы миссис Ричленд, которая снова прикрывала глаза ладонью, чтобы лучше видеть происходящее. Заметив, что я смотрю на нее, она слегка помахала рукой.

— Ему действительно станет лучше? — спросил я.

— Да. Ты видел, как он согнул колено? Это невероятно. Я уже такое видела, но у более молодых пациентов, — она слегка задумалась, потом кивнула. — Ему станет лучше. По крайней мере, на какое-то время.

— Что это значит?

Она открыла водительскую дверь.

— Ворчливый старый хрыч, не так ли?

— Да уж, навыков общения ему не хватает, — сказал я, понимая, что ей не хочется отвечать на мой вопрос.

Она снова весело рассмеялась. Мне понравилось, как она смотрится в лучах весеннего солнца.

— Скажи это ему, хосс[100]. Раскрой глаза. Ладно, я вернусь в пятницу. День другой, проблемы те же.

— А что такое линпарза? Я знаю про другие лекарства, которые он принимает, но не про это. Что оно делает?

Ее улыбка погасла.

— Не могу тебе этого сказать, Чарли. Конфиденциальные данные пациента, — она прыгнула за руль. — Но ты можешь поискать это в Интернете. В сети есть все.

Она уехала.

В семь вечера отец открыл калитку, не запертую мной на засов, и прошел по дорожке к заднему крыльцу, где я ждал его, сидя на ступеньках. После сеанса физитерапии я спросил мистера Боудича, не хочет ли он отложить знакомство с моим отцом. Я почти хотел, чтобы он сказал «да», но после минутного раздумья он покачал головой.

— Давай уже сделаем это. Пускай успокоится. Вероятно, он хочет убедиться, что я не растлитель малолетних.

Я ничего не сказал на это, хотя в своем нынешнем состоянии мистер Боудич не смог бы приставать даже к щенку-скауту[101], не говоря уже о семнадцатилетнем здоровяке, который занимался двумя видами спорта.